Проект "Веспасий" (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич (книги хорошего качества TXT, FB2) 📗
Само по себе известие, что в заокеанских колониях распространяется Слово Божье, не было откровением. Отец Игнаций знал про иезуитов в Парагвае, этот пример в Риме сочли образцовым. Но вот самозарождение католического прихода на землях, занятых английскими вероотступниками, впечатлило… Если это не ложь.
— Зачем им в Лиду?
— Так оттуда дорога дальше лежит, на Менск и в Московию. Лазутчики царя Алексея они, ваше преподобие. Никакие не монахи, воины. А что плохо русский понимают — так прикидывались.
Подозрения зародились у монаха, когда тот по приказу настоятеля учинил обыск в келье «мериканцев», где обнаружил мирскую одёжу. Чаял найти «Апокрисис» Xристофора Филалета или нечто другое богопротивное, но больше предосудительного не накопал.
А невзлюбил их, получив сапогом в лоб.
Брат Генрих поведал, что вокруг их колонии живут дикие племена, закоренелые язычники, поклоняющиеся духам предков и не приемлющие Слово Господне. Крестьяне в «Мерике» обороняют себя сами. Каждый божий день оба «мериканца» выходили на монастырский двор и принимались тузить друг дружку. Сам отец Игнаций показал интерес. Шляхта и княжеские дружинники дрались мечами, копьями да клевцами, стреляли из пищалей и арбалетов. Простой люд бился на кулаках — кто кому врежет сильнее, подножка считалась подлостью. Заокеанские братья не чурались ничего, лупили ногами во всю дурь, а от ударов соперника укрывались да уклонялись. Настоятель велел паре монахов поучиться, Павел бросился на брата Генриха с кулаками… и тотчас обнаружил себя на снегу, а голова раскалывалась от жестокого удара. Чужестранец помог встать и предложил повторить, но монаху расхотелось учиться, если ценой науки станет пробитый лоб.
А ещё эта парочка, переодевшись в цивильное, раза три шастала по городу. Заходили в харчевни, заказывали побольше еды и пива, отъедались, словно монастырской еды им мало. Брат Павел подглядывал от входа и глотал слюну, отведав одних лишь кухонных ароматов.
Если бы пришлые отправились к непотребным девкам, тотчас раскрыли бы себя. Но нет, целомудрие блюли.
Клятые москали!
— Что делать велите, ваше преподобие? Уедут далеко ведь… Диавольские отродья! Чую, готовят набег татарский. Спасу от них нет! Предупредить бы…
— Ничего не делай, — ответил настоятель после раздумий. — Епископу доложу. А вот в магистрат и князю сообщать не надо. Точных сведений ты не добыл. Обвинят нас, что вражьих лазутчиков пригрели, ордену на пользу не пойдёт.
— Так в острог их и на дыбу… — прошипел злопамятный Павел. — Городской страже сказать — догонят антихристов.
— На дыбе любой что хочешь признает, — возразил отец Игнаций. — В городе, поди, шептаться начнут: по навету иезуитов схватили приезжих и запытали до смерти. Не во благо выйдет. Смирись, брат Павел. Но коль они снова объявятся, я должен об этом знать.
Монах поклонился и вышел, не скрывая разочарования.
х х х
— Лихо мы провели иезуитов! — радовался Генрих. — Неделями жили в монастыре, никто и не предположил, что мы — не святоши из Нового Света.
Сияло солнце, снег местами принялся темнеть. Из Гродно уезжать не хотелось. Добрые католики и не менее добрые униаты праздновали языческую масленицу, над улицами висел такой аромат блинов и всякой разной выпечки, что даже просто стоять и нюхать было вкусно.
Слышали об обычае топить чучело зимы, но Нёман ещё не вскрылся, хоть лёд потемнел, местами до промоин. Горожане просто сожгли это чучело, водрузив на шест, чему необычайно радовались. Детишки с пением водили хоровод вокруг огня. Издали казалось, что играют в казнь Жанны д’Арк, такое вот себе средневековое развлечение.
Во время одной из вылазок Глеб показал напарнику на брата Павла, ступавшего за ними шагах в тридцати-сорока. Сей топтун был неопытен в слежке, хоть и пытался не бросаться в глаза. Товарищи разделились, святоша прилип к Генриху, а майор разменял у местного купца один золотой на серебряные гроши.
Покинув монастырь, они приобрели «тойоту в две лошадиные силы». Опыт с четырёхкопытным транспортом имели, но минимальный. Две смирные серые кобылки точно не требовали умений джигитовки.
Они тащили короткую четырёхколёсную повозку с «бензобаком» — мешками сена и овса. Колёса были сняты с осей литовскими кулибиными и тоже ехали в телеге, вместо них шуршали полозья. По весенней распутице дороги станут непроходимыми, а когда подсохнет, путь можно продолжить на колёсном ходу. Даже если удастся покинуть Полоцк до прихода московского войска, обратно выедут не раньше конца апреля, а то и в мае.
Не забыли и о себе, набрав сушёного мяса, сала, колбас, ржаного хлеба, жбан с соленьями, а также литров тридцать спиртного: горелки, пива, вина. Не только чтобы бухнуть. Вода из колодцев мутная, подозрительная и после кипячения, а дезинфицирующих таблеток нет. Если отфильтровать и перемешать с вином — пить куда безопаснее. Водка, точнее — крепкий ржаной самогон, возгорающийся при поднесении огня, незаменим при перевязке раны и дезинфекции, появления антибиотиков ждать сотни лет.
Темпонавты условились рулить по очереди, отдыхавший в кузове укрывался полостью. Оба утеплились поддёвкой и больше не страдали от холода, как в день попаданства в прошлое, тем более температура стала выше, чувствовалось приближение весны. На будущее обзавелись и летними рясами, полегче.
Долгая остановка у иезуитов дала многое. Оба чуть обвыклись, впитывая местные реалии. Устроили филиал Шао-Линя и убедились, что полностью вернули себе навыки прошлой жизни, а тела стали привычными, будто в них родились и жили с детства. Малость отъелись, в монастыре кормили безыскусно, но давали добавку, три-четыре раза путешественники позволили себе пир в таверне.
Конечно, блага вынуждены были отрабатывать. Хоть удивили настоятеля, пожертвовав трофеи, изъятые у бандитов, обоих моментально пристроили к благому делу — возведению очередного собора, будто мало церквей в городе.
Не учли одного — пришлось пожертвовать волосами. Глеб в реальной жизни успел потерять изрядную их часть и был три дня рад густой русой шевелюре с благородной проседью, пока брат Павел, нехорошо улыбаясь, не выбрил туповатым лезвием их макушки. Но что делать, коль решили стать «настоящими» монахами, надо соответствовать. Генрих, удерживая левой рукой вожжи, правую пятерню периодически запускал под капюшон — погладить лысину, он предпочёл голый череп.
До Полоцка им предстояло отмахать порядка пятисот километров. Другой маршрут — через Троки (Тракай) и Вильно — забраковали ещё в 2024 году, поскольку Кириллу полагалось двигать на Лиду и Менск (Минск), соответственно, не терялась надежда что-то о нём узнать.
Вспомнив о лейтенанте и щурясь от солнца, Генрих лениво бросил:
— Что-то не сходится у меня в голове, брат Глен. В «Веспасии» нас уверяли, что энергетическая сущность, на поповском жаргоне — душа, возвращается в тело в пределах микросекунды, независимо от того, сколько времени темпонавт провёл в прошлом. Ну и прикинь. Сидит Кирилл в темнице, два американских монаха вдруг выторговывают ему условно-досрочное, он возвращается к яме и… опа-на! Уже дома. В момент начала командировки. Зачем тогда всей этой белорусской братии просить Шойгу дать специалистов по экстремальному выживанию? Зачем нас озадачивать возвращением того парня?
— Я тоже думал, брат Генрих. Предположения могут быть самые разные. Первое: нам не удалось его спасти. Второе: у нас и шансов не было. Третье: слишком мало знаем о перемещениях в прошлое. Два успешных похода лейтенанта в XIX век дали слишком мало опыта.
— Про шансы подробнее, а?
— Ну, представь. Их грёбаный Универс узнаёт, что мы близки к вызволению Кирилла, и грядёт парадокс, о котором ты сказал: он вернётся в современную Белоруссию за две недели до нашей отправки для его спасения. Бронштейн уверен: Мироздание стремится избежать парадоксов, а потому проще всего удержать парня здесь, дав ему окочуриться за пределами ямы.
— Не верю, чтоб профессор не задумывался. Он чот тебе сказал?