Скорая помощь - Уайт Джеймс (книги регистрация онлайн TXT) 📗
«Если ты хотел спросить «такие же, как Мерчисон», – мстительно подумал Конвей, – то мой ответ: «нет».
А вслух он ответил:
– Конечно, мы с радостью примем вашу помощь, лейтенант. Но вы плохо представляете себе, куда попадете, да еще и интересуетесь землянами-сотрудниками. Как у вас насчет ксенофобии? Не чувствуете ли вы себя неловко рядом с инопланетянами?
– Да нет, не чувствую, – решительно ответил Бреннер и добавил: – Но жениться на инопланетянке я бы, пожалуй, все-таки не решился.
Приликлу снова стало потряхивать. На фоне приятных, мелодичных трелей и пощелкиваний прозвучал перевод:
– Судя по внезапному притоку приятного эмоционального излучения, очевидной причины для возникновения которого я не вижу ни в ситуации, ни в диалоге, я делаю вывод о том, что кто-то, как говорят земляне, удачно пошутил.
На сто третьем уровне Приликла покинул коллег, чтобы совершить обход своих палат, а остальные наблюдали за тем, как гигантское птицеподобное существо размещают в грузовом доке. Глядя на заведенные назад, частично сложенные крылья, опущенную голову и вытянутую шею, Конвей припомнил одну из разновидностей древних космических челноков. Разум тут же принялся подбрасывать ему фантастические гипотезы. В итоге он вынужден был напомнить себе о том, что в космосе птицы не летают.
Пациента зафиксировали в неподвижном положении при искусственной силе притяжения, равной одному g, и потом еще три часа Мерчисон, Конвей и Бреннер занимались сбором недостающих проб и делали рентгеновские снимки. Работа получилась долгой отчасти из-за того, что трудиться пришлось в скафандрах. Мерчисон решила, что лучше проработать еще несколько часов в безвоздушном пространстве ради того, чтобы затем поместить пациента в атмосферу, благоприятную по всем параметрам. В противном случае, по ее мнению, им пришлось бы наблюдать за процессом разложения.
Между тем объем сведений о пациенте с каждой минутой возрастал, а результаты тестов, которые выводились на монитор и передавались из Отделения Патофизиологии, с одной стороны, были безумно интересными, но с другой – совершенно обескураживающими. Конвей напрочь утратил чувство времени. Но вот коммуникатор издал призывный звон, и на врачей воззрился по обыкновению суровый О'Мара.
– Конвей, вы просили меня зайти сюда семь с половиной минут назад, – сообщил Главный психолог. – Как я понимаю, вы как раз собирались меня встретить.
– Прошу прощения, сэр, – ответил Конвей. – Предварительное обследование несколько затянулось, а мне бы хотелось располагать чем-то конкретным, чтобы отчитаться перед вами.
Послышался шелестящий звук – это О'Мара выдохнул через нос. Определить что-либо по выражению лица Главного психолога можно было бы с тем же успехом, как по выражению глыбы базальта, которую в известной степени лицо О'Мары и напоминало. Однако за глазами, сверлившими Конвея, скрывался ум тончайшего аналитика. Некоторые всерьез считали О'Мару телепатом.
Будучи Главным психологом многовидового госпиталя, он отвечал за психическую устойчивость штата сотрудников, состоящего из шестидесяти с гаком видов. Ранг майора Корпуса Мониторов не являлся слишком высоким, но в действительности власть О'Мары в госпитале была поистине неограниченной. Для О'Мары и сотрудники были пациентами, а часть его работы заключалась в том, чтобы назначать конкретным пациентам конкретных врачей, будь то землян или инопланетян.
Невзирая даже на высочайший уровень взаимной терпимости и уважения друг к другу, могли возникнуть потенциально опасные ситуации исключительно за счет неведения или недопонимания. У кого-то из сотрудников ксенофобия могла развиться до такой степени, что это стало бы сказываться на его профессиональной компетентности или психической стабильности либо и на том, и на другом сразу. К примеру, доктор-землянин, плохо переносивший пауков, вряд ли смог бы оказать качественную медицинскую помощь цинрусскийцу. Ну а если кто-то типа Приликлы стал бы лечить пациента-землянина с арахнофобией…
Большая часть работы О'Мары была посвящена обнаружению и искоренению подобных явлений у сотрудников, а его подчиненные следили за тем, чтобы такие проблемы не возникали у пациентов. Однако сам О'Мара говаривал, что высокая психическая стабильность персонала обусловлена тем, что врачи просто-напросто слишком боятся его и потому не позволяют себе сойти с ума.
О'Мара желчно проговорил:
– Доктор Конвей, я готов признать, что данный пациент необычен даже по вашим критериям, но вы наверняка уже успели выяснить кое-какие элементарные вещи насчет него самого и его состояния. Жив ли пациент? Болен он или ранен? Разумен ли он? Не тратите ли вы попусту свое драгоценное время, обследуя эту гигантскую индейку, замороженную космическим холодом?
Конвей сделал вид, что насмешки не расслышал, и постарался ответить на все вопросы:
– Пациент жив, но его жизнь едва теплится. Судя по всему, он болен, но истинную природу его заболевания мы пока не установили, и в то же время он перенес тяжелую травму. Мы обнаружили проникающую сквозную колотую рану, оставленную то ли крупным предметом, врезавшимся в тело пациента на большой скорости, то ли узконаправленным тепловым лучом. Рана проходит навылет от основания шеи до верхней части грудной клетки. С обеих сторон раневые отверстия покрыты либо специальным лечебным составом, либо слоем вещества, выработанного организмом пациента. Относительно того, разумно ли данное существо, могу лишь сказать, что его черепная коробка достаточно объемиста, так что такую вероятность нельзя сбрасывать со счетов. Однако имеет место полная потеря сознания, и в области головного мозга эмоциональное излучение практически не выявляется. Манипуляторные конечности, степень специализации и другие характеристики которых могли бы указать на наличие разума, у данного пациента удалены… Не нами, – добавил Конвей, немного помолчав.
О'Мара после непродолжительной паузы проворчал:
– Понятно. Очередной из ваших обманчиво простых случаев. Наверняка вы уже заготовили обманчиво простые требования. Ну, что вам нужно? Палату? Мнемограммы? Сведения о родной планете пациента?
