Новогодний Дозор. Лучшая фантастика 2014 (сборник) - Тырин Михаил Юрьевич (серии книг читать онлайн бесплатно полностью txt) 📗
– Вы о чем вообще?
– О «клоподаве»!
В голосе ее, однако, прежней уверенности не слышно. Должно быть, мой очумелый вид красноречиво свидетельствует о полной невиновности.
– Да нет… – растерянно бормочу я, все еще стуча пальцем по клавиатуре. – Какой «клоподав»? «Клоподав» помехи ставит, а это не помехи… Это, наверное, перегорело что-нибудь…
– И у меня тоже перегорело?
– Как? И у вас?
Смотрим друг на друга во все глаза.
– Господи! – говорю я, нервно смеясь. – Уж не электрический ли метеорит упал? Или закон против «клопиков» приняли?
И как-то, знаете, не по себе. А вдруг и впрямь что-нибудь этакое… Выйти бы в Сеть, выяснить, но как теперь выйдешь, если вся электроника приказала долго жить?
Зачем-то включаю и выключаю свет. Горит, естественно.
В приоткрытую входную дверь просовывается трясущееся обвислое лицо соседки справа.
– Упал, упал… – горестно кукует она. – Говорили, упадет, – и упал…
И то ли от двух принятых подряд рюмок, то ли от ее причитаний, но делается мне совсем жутко. Стою столбом. Представляю на миг, что нас, клопиков, ждет в грядущем, – и озноб вдоль хребта! На что жить прикажете? Снова в репортеры? Снова беготня, командировки, начальство… Да и кто меня теперь в штат примет? В мои-то годы!
Затем приходит спасительная мысль: а что на других этажах? Вдруг только у нас такое? Отпихиваю старушенцию и, оставив дверь нараспашку, стремглав взбегаю на третий. Два лестничных пролета – дистанция короткая, но, пока я ее одолеваю, в голове успевает прокрутиться череда жутких видений – хоть на продажу предлагай.
Мир без «клопиков»? Да это все равно что ослепнуть! Я-то ладно, а вот дочурке, дочурке-то каково придется! Впрочем, следователь – он и без «клопиков» не пропадет. Двуногих завербует…
Звоню.
Дверь отворяет Мирон.
– У тебя электроника пашет?
Отвечает не сразу. Неспешно, с глубоким удовлетворением обнажает кривые зубы, что должно означать таинственную улыбку.
– Не-а…
Я всматриваюсь в его ликующее мурло, и все становится ясно.
– Идиот!.. – хриплю я. – Говорили тебе, не врубай ничего китайского?
Глаза за толстыми линзами озадаченно моргают.
– А что такое?
– Да то, что тебя сейчас весь подъезд линчевать придет!
– А почем им знать, что это я?
– Узна?ют! Ко мне вон уже приходили…
Мирон пугается и, втащив меня в прихожую, судорожно запирает дверь на два оборота. Кидается к столу, в центре которого, игриво помигивая сенсорной панелькой, стоит серый цилиндрик. Руки у соседушки трясутся, так что устройство приходится отобрать. Выключаю на ощупь, засунув за пазуху, потому что «клопики» тут же прозреют и все, гады, зафиксируют.
Просвечивающая сквозь ткань панелька гаснет. Вокруг начинает попискивать оживающая бытовая электроника.
– Уфф… – Я позволяю себе расслабиться. – Ну ты вредитель… И китаезы твои тоже хороши! Он же, оказывается, не просто помехи ставит – он аппаратуру гасит… Додумались!
И нисходит на меня успокоение. Все в порядке, господа, слава богу, все в порядке… Можно жить дальше.
– Нагнал ты страху… – окончательно придя в себя, насмешливо говорю я Мирону. – Ладно, террорист. Пойдем ко мне, а то у меня там дверь не заперта. Выпьем заодно…
Леонид Каганов
Танкетка
В то утро я проснулся от стука капель по подоконнику и долго лежал неподвижно на спине – вытянувшись, широко раскинув в стороны руки и глядя в потолок. Взрослые не умеют смотреть в потолок. Если разглядывать его долго, то он не белый и не гладкий – на нем можно различить неровности и трещинки. И при наличии воображения потолок превращается в бескрайнюю пустыню с белыми дюнами, как если смотришь на нее с неба. Раскинув руки как крылья, я представлял себя самолетом, который летит над пустыней, высматривая в белых барханах свою цель.
Цель на потолке имелась – прямо над моей головой сидел крупный комар. Даже отсюда было видно, как раздулось его толстое брюшко, отливая свежим малиновым цветом. Чьей крови этот зверь напился в моей комнате – иллюзий не оставалось. Сразу зачесался лоб над левой бровью. Но шевелиться мне было нельзя, потому что я самолет и лечу над пустыней. Достать комара у меня все равно не было шансов, разве что он опустится ко мне сам. Это было очень обидное чувство – чувство беспомощности и проигрыша. Поэтому я представлял, что это не комар, а шатер кочевников посреди пустыни – растянутые во все стороны колья с веревками, посреди распят купол малинового ковра, а рядом еще какая-то дикарская утварь, сваленная у входа. Может, автоматы с рожками патронов, а может, кувшины с верблюжьим молоком. У меня все-таки не настолько хорошее зрение, чтобы разглядеть это из кабины самолета.
На концах моих самолетных крыльев растопырились боевые ракеты – по пять на каждом крыле. Я тщательно навел каждую из них на цель, выждал немного и начал огонь. Сперва вниз пошли самые маленькие ракеты – я так ярко представил, как они, окутавшись дымом, стартуют и с ревом несутся вниз, что на миг даже перестал чувствовать свои мизинцы. Без спешки я хладнокровно отстрелял весь боезапас – все ракеты до последней. Теперь оставалось только ждать. Высота была хорошая, требовалось время, может даже минута, прежде чем в пустыне грянет огненный шквал. Но проклятый комар что-то почувствовал. Да и кто бы на его месте не почувствовал? Он вдруг грузно приподнялся и с ленцой пересел левее на полметра. Ракеты, считай, пропали. Это было так обидно, что слезы наполнили глаза и покатились по вискам. Ты лежишь без пальцев, а он, набитый твоей кровью, взял и пересел…
Но в этот момент в комнату заглянула мама и сообщила, что сегодня возьмет меня с собой в «Центр-плазу» за продуктами. Я сразу вскочил, забыв про комара. В «Центр-плазу» мне хотелось уже месяц – если мама окажется в настроении, были все шансы затащить ее в большой маркет игрушек на втором этаже и даже выпросить что-нибудь полезное.
Мама была не в настроении. Еще за завтраком она потребовала, чтобы я перестал петь. В машине – чтобы перестал болтать. А когда мы стояли в пробке на Парковой, мама, развернувшись вполоборота, принялась говорить о школе. Ее послушать, так выходило, что я самый плохой ученик в классе. Конечно же, мне напомнили о постоянных двойках по пению. И уж конечно – про оборону, с которой в четверг сержант выгнал нас с Марком за жвачку. Становилось понятно, для чего мама взяла меня с собой в «Центр-плазу» – провести выходной в душеспасительных беседах.
Понимая, что шансы попасть в маркет игрушек тают с каждой секундой, я твердо решил молчать. Но у мамы есть привычка постоянно спрашивать: «Почему ты молчишь? Ответь!» Пришлось отвечать. И как-то незаметно начался наш старый спор. Сперва я пытался увести разговор в сторону, объясняя, что не умею петь, потому что мне это не дано от природы. Что я, виноват, что у меня нет слуха? Мне, может, самому от этого грустно. Но мама юрист, ее такими жалобами не проймешь. Она сразу мне объяснила, что отсутствие слуха и плохое поведение на уроках – это разные вещи. Потому что слух от Бога, а поведение – от распущенности.
Когда мы вышли из машины и уже поднимались на лифте с подземной парковки, я аккуратно задал свой вопрос – не нужно ли маме что-нибудь из косметики на втором этаже? Мама сразу ответила, что для меня это не имеет никакого значения, потому что в маркет игрушек с таким поведением мы все равно не пойдем, и вообще мы ехали за продуктами.
Продуктовый маркет я не люблю, потому что там скучно. Когда я был маленький, мама сажала меня на откидную полочку в тележке, и мне нравилось кататься, глазея по сторонам. Вылезти из тележки нельзя, но не очень и хочется – катайся и верти головой. Теперь, конечно, в тележку я не помещусь и должен ходить за мамой. И вот это настоящая пытка, потому что вроде ты на своих ногах, но ходить должен как привязанный – ни отойти, ни зазеваться. Ходили мы сегодня долго. К тому моменту, как наша тележка превратилась в гору из овощей, зелени, фруктов, сосисок, коробочек, флаконов и пакетиков, я умудрился дважды потеряться настолько, что маме пришлось нервничать и звонить мне на ИД. Сам не знаю, как так произошло. Я не хотел, честно. На кассе мама уже со мной не разговаривала и в мою сторону не глядела. Когда мы прошли кассу, мама решительно докатила тележку до фонтана в центре первого этажа, где прогуливался пузатый охранник с рацией на боку.
