Действо - Болотников Сергей (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Минул еще один день, унося с собой покой. Ткачев лег в двенадцать – в детское время.
До этого он смотрел телевизор – что не случалось с сетевиком вот уже несколько лет. И слушал, как наверху кто-то с упоением наигрывает «Only You», отчего его то и дело бросало в дрожь.
Проснувшись в десять, Александр Ткачев поднялся с подушки и удивленно осмотрел комнату. Он не помнил, когда вставал так рано? Это было давно, если вообще было.
Компьютер верно ждал своего хозяина, но сегодня ему не светило быть включенным.
Александр почистил зубы. Постоял, привыкая к новым ощущениям. Причесался. Глянул на себя в зеркало и скривился. Неужели он всегда так выглядел?
Наплевать. Он натянул куртку, и покинул скромную свою обитель, в которой безвылазно провел последние две недели. Выходить ему было, в общем то, не зачем. До недавних пор.
Поплутав по извилистым коридорам, он вышел на улицу, провожаемый неприязненным взглядом консьержки (она его считала то ли за наркомана, то ли за сектанта, то ли просто за шизофреника).
Прищурился – низкие тучи, из которых валит снег. Вроде бы уже второй день. Прощай осень, здравствуй белая зима – ты скроешь все дерьмо под искристый покров и на миг прикинешься сказкой.
Декабрь скоро. Может быть и дождя больше не будет. Во дворе игрались пара детей, да стареющий дядька выгуливал собаку – здоровенную, чуть ли не больше его самого, овчарку. Он казался знакомым – вроде бы жил в том же доме. Впрочем, сетевик не знал своих соседей.
Ткачев вздохнул и погрузил кроссовки в полужидкую кашу, состоящую поровну из снега и грязи. Ветер выл, норовил пробраться под одежду и кидал в лицо мокрые тающие еще в воздухе снежинки.
Давно Саня все же не был на улице. Вроде в последний раз на деревьях были листья? Он шагал прочь от своего дома, ежился, поглядывал на часы.
У цветочного киоска сетевик приостановился, глядя на красочные лоскуты выглядывающие из-за стекла. Цветы? Вроде бы это нужно?
– Вам какие, молодой человек? – спросила продавщица, румяная пятидесятилетняя тетка, на которую напрочь не действовало царящее вокруг уныние.
– Красивые, – ответил он, – вы знаете, какие для девушек…
Продавщица рассмеялась, звонко и довольно. И Ткачев был награжден пышным букетом, в котором густо перемешались яркие цвета и незнакомые ароматы. Он вдохнул их запах и ощутил, как на миг закружилась голова.
– Ей понравится, – сказала продавщица, сдирая с него месячную стипендию.
Александр кивнул и зашагал дальше, сквозь снег и морось. Неся цветы впереди, как флаг и немножко чувствуя себя идиотом. Редкие прохожие смотрели на него, и их лица светлели. Нежные лепестки цветов мелко вздрагивали, когда на них падали снежинки.
Фавн, я иду, я купил цветы.
Она назначила место встречи на площади – маленькой торговой площади их городка, сейчас почти полностью заполненной цветастыми ларьками. Чуть дальше на невысоком постаменте громоздилась крашенная в болотный цвет пушка – монумент. Именно там и должна была ждать Александра Фавн. Та, которая так легко меняет настроения.
И сейчас подле пушки виднелась тонкая девичья фигурка. Стоит ждет. Его.
Он остановился, не в силах преодолеть робость.
– Ну же, – сказал он себе, – Иди, ты ведь для этого шел, так ведь? Об этом думал последние два дня.
Глубоко вздохнув, Александр подошел к девушке, выставив впереди себя букет, как последнюю линию обороны. Он выглядел крайне комично. Но не догадывался об этом.
– Фавн? – спросил он.
– Что? – спросила она.
– Ты Фавн? – повторил Ткачев, холодея – Из чата?
– Из какого чата? Какой Фавн? – вопросила эта дива слегка удивленно, – молодой человек вы меня с кем-то путаете.
– Но у меня был назначена встреча. Здесь у пушки. В двенадцать! – чуть ли не выкрикнул Александр и взмахнул букетом, девушка уставилась на него уже с опаской, а потом поспешно пошла прочь.
И тут грянул хохот. Был он громкий, смачный, без всяких сомнений мужской, и крайне пошлый. Ржали, гоготали в три голоса и никак не могли остановиться. Хохот грянул как гром среди ясного неба, потом наступила пауза и чей то голос выдавил:
– Сморитя! Пришел!! Не, пришел, а!!!
Содрогаясь, Александр Ткачев обернулся, и узрел троих остолопов, которые только что появились из-за пушки. Знакомая компания – Братья Клыковы, гоповатые ребятушки под метр девяносто, а с ними Вася Рябушев – семнадцатилетний, мнящий себя хакером обормот, и ходивший у них в дружках. В руках Клыковы сжимали открытые пивные бутылки. Вся кодла так и тряслась от хохота. Пена из бутылок лезла наружу и шлепалась на желто-белый, в проплешинах асфальта ковер.
– Пришел! – орал Рябушев сгибаясь чуть ли не пополам, – Я ж говорил вам, что этот лох припрется!! Глядите! И цветы купил!!! Лох!
Все еще хохоча, он повернулся к Александру и выдавил, заикаясь от смеха:
– П-привет Саша, это я, т-твоя Фавн!! Почему не отвечаешь? Почему ты такой грубый, Саша? Может ты тупой? Ты тупой Саша?
Клыковы, остановившиеся было передохнуть, заржали с новой сило. Бодро и радостно. И даже стали непроизвольно тыкать пальцами в Ткачева.
– Поняли, б… как надо? – восторженно выкрикнул Рябушев, – Лохов уметь разводить?!
– Ну ты крутой, Вась, – сказал один из Клыковых, и покровительственно похлопал того по плечу. Рябушев засиял.
Александр начал понимать что происходит.
– Вы! – сказал он, и сжал кулаки.
– Че, мля, поймали тебя?! – спросил второй Клыков.
На душе грязь. Такая же, как и на улице.
Этот червь! Ну конечно! Вася Рябушев, мелкий тупой компьютерный хулиган, это ты его заслал. И гнусная программка позволила тебе притвориться Фавн, развести, как ты говоришь, наивного сетевика. Заставить того поверить, что девушка живет с ним в одном городе, что она ждет встречи! И все для того, чтобы посмеяться вместе со своими дружками – олигофренами над ним, посмотреть как он стоит, обманутый в лучших чувствах, с дурацким букетом в руке.
– Люби меня, как я тебя! – орал Рябушев, – клево прикололись!!!
Фавн не пришла, естественно. Да и была ли она?
До Александра стал доходить масштаб розыгрыша. Нет, стоило за нее вручить Васе Рябушеву Оскар.
– Вы все сволочи! Тупые ничтожные создания, – сказал Ткачев по-английски, потому, что говорить им такое по-русски было чревато битием лица, а английского, как он помнил, эта троица не знала.
Хохотали так, что один из Клыковых выпустил из рук бутылку и она звонко кокнулась об асфальт, после чего смех сменился негромкими грустными матюгами.
Александр повернулся и пошел прочь. Идиотский букет с сотней будоражащих ароматов волочился следом за ним как укороченный павлиний хвост.
На полпути домой Ткачев вдруг понял, что чувствует некоторое облегчение. Его тяготила эта история с Фавн, занимала мысли и нарушала размеренный распорядок его жизни. Да, его смешали с грязью. Над ним посмеялись, и выставили натуральным идиотом, но вместе с тем вся та буря чувств, что занимала все его существо последние два дня, тоже куда-то испарилась.
Все вернулось на круги своя.
Не бывает чудес! И не бывает любви по проводам.
Дома он аккуратно поставил цветы в хрустальную вазу. Матери. Пусть удивится и подумает какой у нее удивительный сын. Столько времени почти не разговаривал, а теперь вдруг подарил роскошный букет. Нет худа без добра.
В тот же день, ближе к вечеру, как завершающий аккорд в этой сетевой драме, компьютер Александра Ткачева в результате скачка напряжения получил омертвение нескольких полупроводников в своем центральном процессоре, которое неумолимо нарастало и кончилось полноценным сердечным приступом дорогой электронной машины с последующим летальным исходом в черном облаке дыма и запахом жженого пластика.
Мучительные попытки реанимации, а потом суетливая беготня за комплектующими, совершенно выбили из памяти сетевика все подробности так и не свершившейся с ним любовной истории. Так что лишь неделю спустя, когда он сидел, глядя в черный пустой экран, ему вдруг пришло в голову, что недохакер Вася никак не мог притвориться девушкой по имени Фавн. Просто потому, что тот первый, волнующий разговор, велся исключительно по-английски. А Вася английского не знал.
