Трудно быть Рэбой - Кирпичев Вадим Владимирович (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
- Вы не представляете, мой друг, как часто я слышал эти слова и по длительном размышлении пришел к следующему выводу. Знаете, что такое ваше торжество справедливости? Это лишь краткий миг, когда моя несправедливость нуждается в ее услугах. Приступайте!
Пытка длилась недолго. Пытки книгочеев редко затягиваются. Внимательно за всем наблюдавший, дон Рэба шевельнул пальчиком, и жертву тут же швырнули к его ногам. Отец Кабани пытался что-то сказать, но у него получилось лишь невнятное мычание, и вдруг как прорвало - он зачастил, успевая осыпать поцелуями подол епископского платья и норовя чмокнуть ручку:
- Бесы, бесы меня попутали, гордыня греховная обуяла, ваше преосвященство, но я много, ох много знаю об этих обманных богах и все, все расскажу, только прикажите. Последним рабом, червем готов служить вам, только...
С окаменевшим лицом дон Рэба протянул руку для поцелуя. Ничего не выйдет,подумал он, опять ничего не выйдет. Хоть бы одну пытку, хотя бы малейшее сопротивление... Нет. Все они, книгочеи, одинаковы. Прочитают пару книжонок, возомнят о себе черт знает что, а дойдет до дела, так куда что и девается. Брось им кошелек золотых или их самих швырни в лапы палача, как тут же предают и себя, и своих друзей, и своих богов.
- Хорошо, хорошо, друг мой, Святой Орден прощает вас, он незлопамятен и любит раскаявшихся грешников. Только служить вы будете не дону Рэбе. Кто такой дон Рэба? Он сам всего лишь скромный червь пред славой Господа, ничтожный раб Бога и Арканара. А служить вы будете нашему святому делу и только ему. Плачьте, плачьте, друг мой, это святые слезы.
Уж кому-кому, а епископу были знакомы эти слезы человека, узнавшего себе настоящую цену. Он смотрел на все еще трясущегося отца Кабани, а видел перед собой надменное лицо Руматы Эсторского.
Вот и все, Антон. Вот и близок конец и близка та правда, которую ты так мечтал узнать. Ты поставил на книгочеев, кузнецов и мечтателей, а дон Рэба на торгашей, бандитов и воров. Пора подводить итог. Он купил твоих слуг, тебя предали лучшие друзья, и ты не сможешь защитить самого близкого себе человека. И всегда, слышишь, всегда его лавочники и бандиты будут побеждать твоих мечтателей и книгочеев. И всегда твои лучшие друзья будут любить тебя и предавать тебяже разбойной власти, только свистнет она И так будет всегда, пока ты не найдешь в себе силы понять одну простую и горькую вещь.
Больше того, ты только сделал своих друзей несчастными. Так бы они жили в довольстве, служили бы истово сановной и чиновной сволочи и не знали бы, насколько это гнусно. Чего изволите? - лавочникам и торгашам, будет исполнено-с - бандитам. И были бы покойны и сыты. А так будут делать тоже самое, будут по-прежнему, как это делали их отцы и деды, лакействовать перед душегубами, но ненавидеть самих себя и топить, топить ошметки своей не во благо приобретенной гордыни в сивухе...
- Вы что-то сказали, ваше преосвященство?
Физиономия отца Кабани внезапно оживилась. Похоже, ему почудилось знакомое слово.
Набрав черпак воды, дон Рэба протянул его отцу Кабани, жестом приказал всем выйти и захлопнул дверь перед носом прорывающегося сквозьстражу Рыжего.
В руке епископа засверкало небольшое, круглое зеркальце. Швырнув его на стол и усадив поближе внезапноослабшего в коленках отца Кабани, дон Рэба устроился напротив, подвинув к себе письменные принадлежности и стал что-то строчить.
- Вот мое распоряжение, которым вы назначаетесь руководителем мастерских Патриотической школы. С ее преподавателями, я уверен, вы найдете общий язык.
Дон Рэба выразительно посмотрел на сизый нос отца Кабани. Сам Кабанитрубно высморкался и покосился на зеркальце. Как не был он напуган, но творческая жилка брала свое даже здесь, в подземелье Веселой Башни.
Перст епископа уперся в зеркало.
- Видите, что за чертовщину придумали ваши "добрые боги"? Сие око дьявола показывает человеку его истинное лицо и тем заставляет его стыдиться собственного, богом созданного лика. Да распространись эта чума, и человек не молитвой будет занят, не упованием на милость божью, а самоукрашательством, если мерзок, и гордомыслием, если красив и высок. Тьфу, тьфу и тьфу!
Дон Рэба швырнул зеркальце под ноги отца Кабани и с треском припечатал каблуком. Затем достал кулек с серым порошком, повел по столу дорожку, наполовину опорожненный кулек швырнул на осколки, снял со стены факел и поднес к сразу полыхнувшему порошку. Под потолком высветились железные крючья и черные клубы дыма поползли подземельем.
- Вот еще одно, кхе-кхе, дьявольское изобретение "добрых богов", явно подброшенное прямо из геенны огненной. Не им ли они хотели вооружить чернь против богоустановленных властей?
Епископ отвернулся к столу, прикрыл лицо ладонью, взял перо и сгосударственным видом принялся малевать рожицы. Неплохо изучив арканарские нравы, дон Рэба наперед знал, что ему сейчас предстоит увидеть сквозь пальцы. И он не ошибся. Честнейший отец Кабани, будто бы сомлевши и разом ослабев во всех членах от невыносимой пытки, стал сползать вниз, на самом же деле улучая момент, дабы спереть пару осколков и хотя бы щепотку огненного порошка.
Наконец отец Кабани закончил возиться и удовлетворенно засопел. Епископ перевел дух. Все, эпоха Возрождения Арканару обеспечена. Азы прогрессорства. Именно изобретение качественного зеркала и пороха является базовым условием Возрождения. То-то человечишко закрутится, когда каждый день будет наказан общением со своей небритой, хамской, разбойной, средневековой мордой.
А порох - это лучший слуга королей. Именно он позволит будущим правителям и основателям династий проломить стены баронских замков, до той поры неприступные, усмирить гордых, мятежных герцогов и таки сбить все уделы в единые государства.
Разумеется, будущие историки, описывая предпосылки Возрождения, несколько переборщат с героическими красками для отца Кабани, ну да бог с ними.
За спиной прозвучал вкрадчивый голос:
- Ваше преосвященство, не велите казнить за дерзость. Одно слово, только одно слово.
На свой манер невесть откуда взявшись, Рыжий ловко склонился к уху епископа:
- Пора, ваше преосвященство. Пора. Отряд уже выступил к дому Руматы. И арбалетчики наготове.
Дон Рэба ничего не ответил. Лишь вертикальная морщина, стрелой прочертив лоб, уткнулась в переносицу, и хрустнуло перо в тонких пальцах министра.
С экрана полыхал знакомый, пляшущий свет факелов. Множество всадников, мрачных черных людей в остроконечных капюшонах, толпились перед домомРуматы. В дверь с треском били чем-то тяжелым.
Уф, еле успел. Задыхаясь и одной рукой массируя левую сторону груди, дон Рэба, не отрывая взгляда от экрана, принялся что-то набирать на клавиатуре.
Вековая кладка разошлась, из нее выдвинулся полупрозрачный цилиндр с лежащим в нем человеком. Епископ нажал ромбовидную клавишу полевого трансформера,и цилиндр замерцал, швыряя на окна багровые отсветы. В цилиндре спал дон Рэба. Настоящийдон Рэба, обликом и правами которого воспользовался тот, кто сейчас колдовал над клавиатурой.
Выставив режим пробуждения псевдорэба придвинул к себе простой деревянный ларец. В нем хранилось все необходимоедля работы с биогримом.Долгие месяцы, годы биомаска министра служила ему верой и правдой, но настало время ее снять. Через считанные минуты настоящий Рэба проснется, и вид двойника может у него вызвать психологический шок с непредсказуемыми последствиями. Оборотень достал из ларца нечто напоминающее книгу, только сделанную из разноцветного желе. "Книга" дрожала и билась в руках пойманной рыбиной. Посмотрев на экран монитора, рябившего от суеты штурмующих, псевдорэба нырнул лицом в желе.
- Где я? Эй, стража! Почему ты незнаком мне?
Очнувшийся дон Рэба приподнялся, ухватился за пустые кинжальные ножны и дико уставился на незнакомца у изголовья. Тот сочувственно покачал головой.
- Вы болели, у вас была соанская лихорадка, и вам нельзя сейчас волноваться. Меня же вы лично назначили своим врачом.
