Имя - Гор Геннадий Самойлович (читаемые книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
15
Наступили летние каникулы. Отец сразу взял отпуск и уехал вместе с мамой в Евпаторию отдыхать. Дядя Вася снял на лето комнатку в колхозе за Лугой и взял с собой меня. Соседом нашим по даче оказался тот самый пенсионер, который любил примерять головные уборы. Ему я обрадовался, но не очень. Но я страшно обрадовался, когда встретил Левитана. Художник тоже снял себе в деревне комнатку у колхозного пастуха Игнаткина и ходил в лес писать этюды.
Знаменитый русский художник меня сразу узнал и, возможно, тоже обрадовался, хотя и не так сильно, как я.
Вернувшись домой после прогулки по лесу, я застал пенсионера, игравшего с дядей Васей в шахматы.
– И Левитан тоже здесь, – сказал я обрадованно дяде Васе.
Пенсионер покосился на меня и сказал строго:
– Ему давно бы следовало переменить фамилию.
– Почему? – спросил я.
– Потому что это нескромно называть себя Левитаном, имея ту же профессию, что и великий русский художник. Я уже писал по этому поводу в газету и в Союз советских художников, но ответили мне бюрократической отпиской. Мол, фамилия – это личное дело каждого. А я считаю, что это дело не личное, а общественное.
– А какое вам дело до этого художника? Не он себе выбирал фамилию, а предки. Я делаю вам шах, – сказал дядя Вася.
Пенсионер стал смотреть на доску, выбирая, какой сделать ход. А потом дядя Вася сделал ему еще шах и мат, и пенсионер ушел с обиженным выражением лица. Я был очень рад тому, что он получил мат. Пусть не пишет письма в редакции и не требует от талантливого художника, чтобы он перестал быть Левитаном. Я был уверен, что наш Левитан тоже станет знаменитым и пенсионер пожалеет о своих письмах в редакцию.
Когда пенсионер ушел, дядя Вася сказал:
– Не люблю вот таких, которые суют нос в чужие дела и целыми днями пишут письма в редакции. Государству приходится содержать людей, которые бы отвечали на их письма. И это очень обременяет наш бюджет.
– А ты не играй с ним. Играй лучше с Левитаном. Как фамилия этого пенсионера?
– Воробушкин.
– Он, наверно, родственник того, который учится в шестом «Б».
И действительно, пенсионер оказался дедушкой Во-робушкина. Об этом я узнал через несколько дней, когда Воробушкин приехал к деду жить вместе с Мишкой Авдеевым, который оказался тоже их близким родственником.
Но об этом позже, а сейчас я должен рассказать о художнике и о том, как он ходил в лес писать этюды. Он стал брать с собой и меня, когда убедился, что я могу сидеть тихо и не мешать. Я действительно сидел очень тихо и не шевелясь смотрел, как Левитан работает.
Левитан, держа кисть в руке, рассматривал речку и облака, а потом этой кистью он изображал точно такую же реку и такие же точно облака у себя на холсте. Мне очень нравилось, как все двоилось, и мне казалось, что передо мной не один мир, а два. И оба мира были рядом, та река и эта, те облака и эти, которые, так же точно, как в небе, плыли на холсте. И мне было очень хорошо, необыкновенно хорошо, словно я был свидетелем возникновения не только этого мира на холсте, но и того, другого, большого, который будто тоже сейчас возник.
Левитан большей частью молчал, а если говорил, то самые обычные слова: что с реки дует и у него немножко побаливает спина, наверно прострел. Но раз он обмолвился и, видно нечаянно, сказал:
– Речка не хочет переселяться на холст. Ей в своем русле вольготнее.
И я подумал, что, если бы Левитан был пришелец, он мог сделать чудо и действительно пересадить речку с земли на холст, чтобы она текла, но он не пришелец, а только обыкновенный человек и однофамилец.
Только я подумал это – и тут вдруг на самом деле произошло чудо: речка уменьшилась во много раз и текла на холсте, играя волнами. Только потом я сообразил, что чуда не было, а просто Левитан был очень хороший художник и сумел так изобразить реку, что она получилась как живая.
И хотя я догадался, что на холсте течет настоящая река, а та, что бежит под холмом, – нарисованная, хотя и во много раз больше этой, но не все было так просто и понятно, как хотелось и казалось мне.
Потом я подумал: как же Левитан понесет холст? Речка может пролиться, до того она живая, настоящая и красивая.
А Левитан молчал и только подправлял кистью волну, чтобы она бежала немножко потише.
Я сказал Левитану:
– Вы, кажется, немножко недовольны своей новой картиной?
– Немножко? Нет? Я сильно недоволен. Да со мной оедко случается, когда я бываю доволен собой и своей работой.
И он взглянул сначала на настоящую реку, а потом на ту, которая текла на холсте.
16
На другой день случилось маленькое происшествие. К пенсионеру приехали гости: его внук Воробушкин из шестого «Б» и Мишка Авдеев.
Они сначала позавтракали, а потом пришли ко мне.
– Отдохнуть приехали? – спросил я.
– Наоборот, – ответил мне Мишка. – Поработать. Он оглянулся и спросил шепотом:
– Левитан еще тут?
– Тут.
– Это хорошо. Мы получили о нем кое-какие сведения. Он звездный пришелец. Понимаешь? И выдает себя за художника Левитана по ошибке.
– Как это по ошибке? – спросил я.
– Очень просто. Он должен был попасть в девятнадцатый век, но что-то там не сработало, произошла задержка, и он попал к нам. Вот мы и приехали сюда с Воробушкиным, чтобы проверить эту гипотезу.
Я не стал спорить с Мишкой, а только посмотрел на Воробушкина. Шестиклассник очень походил на своего дедушку-пенсионера и хотя пенсионного возраста еще не достиг, но имел большой жизненный опыт. И выражение лица у него было такое, как у людей, которые много видели и знают. Потом он чихнул и сказал, медленно выговаривая слова:
– Я про этого Левитана наводил справки, в худфонде. Мне дали хорошую характеристику.
– Покажи, – сказал я.
– Да нет! Пока не письменную, а только устную.
Но никто толком не знает, откуда он родом. Через знакомую паспортистку – она шьет себе пальто в ателье, где работает моя мать, – я узнал, что он родом с планеты Сириус. Паспортистка думала, что есть такой город Сириус, где-то в Молдавии. А я точно знаю, что в Молдавии такого города нет. Сириус находится на большом расстоянии от Земли.
– Сириус не планета, а, кажется, только звезда.
– Ну и что ж что звезда, – сказал Воробушкин. – Может, он из окрестностей Сириуса, а на Сириусе прописан. Но по всем данным, которыми я и Мишка располагаем, он пришелец. А картины он здесь пишет, чтобы иметь свободную профессию. Свободная профессия – для пришельца это как раз то, что надо. Он может не ходить на работу, а сидеть дома и делать вид, что пишет картины. Вот ок и делает вид.
– Неправда, – сказал я. – Он не делает вид, а пишет картины.
– Мой дедушка лучше знает. Он этого Левитана давно взял на заметку. Но он его, понимаешь, недооценил. Дедушка думает, что он левак.
– А что такое левак?
– Ну, человек, который работает «налево», шабашничает или занимается на стороне всякой мелкой халтурой. Но он не левак и не шабашник, а пришелец.
– Пусть уж лучше пришелец, – сказал я, – чем шабашник или левак.
– И я тоже так считаю, – согласился со мной Воробушкин.
Молчавший Мишка сказал вдруг, показывая на Воробушкина:
– Он привез с собой сюда литературу.
– Какую?
Научную и техническую. Про пришельцев. И портрет Левитана привез, чтобы сличать. Выясним, что пришелец, и вернемся в город, нам тут делать нечего.
Мне почему-то это не понравилось. Сомневался я, что Левитан пришелец и родился где-то в окрестностях Сириуса. ИдДёдоволен я был тем, что они привезли с собой литературу и хотят доказать мне, всем, и в том числе самому Левитану, что он не земного, а инопланетного происхождения.
Я решил, когда Мишка и Воробушкин уйдут, поговорить с дядей Васей.
Уходя, они сказали с Озабоченным видом:
– Нам предстоит большая и трудная работа. А когда они наконец ушли, я высказал дяде Васе все свои сомнения.
