Гианэя - Мартынов Георгий Сергеевич (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗
– И для нас также, – добавил Стоун. – Что ж! Может, вы и правы. В болезнь Гианэи, с которой не могут справиться врачи корабля Вересова, я не верю. Но если помощь нужна двигателям, то здесь специалист-гийанейец, возможно, необходим. Космолет Вересова не наш, а гийанейский.
На этом совещание закончилось. Предположение Сергея было принято всеми, как наиболее вероятное. Оно хорошо объясняло самый факт желания гийанейцев встретиться с экипажем земного космолета, не говоря уже о пересадке одного гийанейца.
Ведь если встречи с кораблем Вийайи не было, то космонавты ничего не знают о Земле и ее обитателях. Больше того, из рассказа Лийагейи они должны были сделать вывод о чрезвычайно низком развитии землян. В этом случае вряд ли кто-либо из них согласился бы перейти на чужой корабль. То, что «люди Лиа» могут уже совершать космические полеты, ни о чем не свидетельствовало. Их собственные предки, обладая космической техникой, оставались на низком моральном уровне…
К двадцати трем часам того же дня все три космолета эскадрильи остановились, неподвижно повиснув в пространстве. Кроме встречи с кораблем гийанейцев, у них оставалась главная задача – непрерывно пелен говать корабль Вересова. Поэтому производить маневр сближения Стоун предоставил чужому космолету.
– О встрече просили не мы, а они, – сказал он. – Пусть подходят к нам сами. То, что мы остановились, само по себе покажет им наше решение.
– Можно сообщить и по радио, – сказал инженер.
– Но ведь связи больше нет.
– Просто они не считают нужным. Наш ответ они получили. Но, конечно, готовы принять нашу радиограмму.
– Так пошлите!
Инженер позвал Марину, и они отправились в радиорубку. Вскоре стало известно, что на чужом корабле приняли радиограмму и ответили:
– Поняли. Подходить будем мы.
До момента встречи оставалось никак не меньше земных суток.
На кораблях эскадрильи сильно волновались. Если Синицын прав и летящие навстречу гийанейцы знают, что случилось на корабле Вересова, то почему они молчат? Должны они понимать, что этот вопрос очень важен для землян.
А Стоун, учитывая, что инициатива встречи предоставлена гийанейцам, не считал возможным отвлекать их расспросами.
Найдут нужным, сообщат сами.
Но через несколько часов растущего беспокойства не выдержал и он. Была составлена короткая радиограмма, заключавшая три вопроса:
«Встретились ли вы с кораблем Вийайи?»
«Говорили ли вы с кораблем Вересова?»
«Что случилось на корабле Вересова?»
Если на первый вопрос последует отрицательный ответ, то гийанейцы не смогут ответить и на два последующих. Но Стоуна это не смутило.
Он отклонил предложение Марины добавить четвертый вопрос: «Кто и зачем перейдет на наш корабль?»
– Будет нетактично, – сказал он. – Отвечая на третий вопрос, они сами скажут об этом. А если не скажут, то тем более не надо спрашивать. Получится, что мы как бы проверяем серьезность принятого ими решения.
Марина согласилась с этим доводом.
Радиограмму отправили и сразу же (по космическим масштабам времени) был получен ответ.
Догадка подтвердилась.
Гийанейские корабли встретились, заметили друг друга и «на лету» обменялись краткой информацией. Корабль Вересова «видели», но на радиограммы не последовало никакого ответа. Что там случилось, – неизвестно.
О том, кто и зачем хочет перейти на земной космолет, не было ни слова.
– На корабле Вересова никто не дежурит в радиорубке, – подытожил Стоун. – Ведь и на наши радиопризывы они не отвечают. А что касается пересадки, то скорее всего это будет «корреспондент». Они хотят знать подробности спасательной операции, о которой им сообщил Вийайа. А не говорят об этом потому, что считают, – мы и сами можем догадаться.
– Все же, – заметил Синицын, – мне кажется, что это будет инженер. Корабль Вересова построен гийанейцами, и их, конечно, интересует, что произошло с «Мозгом навигации». Вийайа же говорил, что причиной катастрофы считает его неисправность.
– Очень интересна техника обмена информацией «на лету», – сказал радиоинженер. – Ведь оба звездолета летели с субсветовой скоростью навстречу друг другу. Видимо, все было сконцентрировано в одном кратком импульсе с последующей расшифровкой. Но как?
– Это мы узнаем от них или на Земле, – ответил Стоун.
Догадки и предположения были интересны, но бесцельны. Оставалось ждать.
На следующий день весь экипаж разделился на две группы. Экраны наружного обзора находились только на пульте управления и на обсерватории. Командный состав флагманского космолета собрался у первого экрана, а остальные у второго.
Звездолет гийанейцев был уже совсем близко. Простым глазом его увидели сначала в виде яркого светлого пятнышка на фоне звезд, часто мерцающего, а иногда потухающего совсем.
Пятнышко росло на глазах.
На пульте следили за кораблем не только но экрану, но и по приборам. И очень скоро убедились, что гийанейцы с поразительной точностью рассчитали весь маневр сближения. Если кораблем управлял не автомат, а гийанейец, то он имел огромный опыт.
Скорость корабля была слишком велика для оставшегося расстояния, земляне подходили бы с гораздо меньшей, и, по мнению командира флагманского космолета, это доказывало наличие очень мощных тормозных установок.
– Они действуют совсем не так, как было с кораблем Вийайи при подлете к Земле.
– Напоминает быстроходный катер, – заметил Стоун, – подходящий к причалу на полной скорости и только в последний момент дающий задний ход.
– Точное сравнение!
Чем ближе подходил чужой звездолет, тем быстрее он вырастал в размерах. Очень скоро земляне убедились, что его величина, которую они определили по показаниям локаторов, не соответствует действительности. Он был больше корабля Вересова.
Причина ошибки выяснилась, как только корабль оказался не впереди, а сбоку.
Гийанейцы приближались к земному кораблю, совершая широкий полукруг.
Звездолет был во много раз больше в длину, чем в ширину. А форма его, весьма необычная, ничем не напоминала корабль Вийайи, корабли с «Мериго» или земные.
Десять одинаковых цилиндров с закругленными концами, диаметром около пятнадцати метров каждый, а в длину до двухсот пятидесяти, образовывали нечто вроде горизонтально лежащей пирамиды. К переднему цилиндру, точно от середины, плотно примыкали три, а к ним, в том же порядке, попарно, еще шесть.
Общая длина корабля достигала пятисот метров, то есть была такой же, как и у корабля Вересова, но цилиндры были окружены тридцатью двумя тонкими полосами, похожими на трубы, сходящимися спереди в одну точку, а позади далеко расходящимися в стороны. Уходя за корму собственно корабля более чем на четыреста метров, «трубы» ничем не были связаны между собой.
Вся конструкция выглядела ажурной.
О назначении «труб» никто из землян догадаться не мог.
Непостоянный мерцающий свет исходил от них. Но давать этот свет не могло быть единственной целью их устройства.
– Это было бы довольно бессмысленно, – заметил Стоун.
– Кто знает! – ответил на это командир космолета. – Ясно одно. За время отсутствия Вийайи на Гийанейе появились совсем иные конструкции космических кораблей и, очевидно, совсем иной принцип их полета. Будет интересно познакомиться с ним.
Стоун ответил:
– Времени на это нет. Все наше внимание должно принадлежать кораблю Вересова, ради которого мы и находимся здесь. С новым звездолетом гийанейцев ознакомятся на Земле.
Конусообразный корабль (расположение «труб» создавало это впечатление – конуса) остановился на расстоянии километра от земного космолета, совершив эту остановку именно так, как и предполагали земляне, – стремительный подлет и резкое торможение. Наличие на нем искусственной гравитации стало несомненным. Без нее весь экипаж должен был неминуемо погибнуть при таком маневре.
Земляне никак не готовились к встрече. Они только позаботились о своих товарищах на двух других космолетах эскадрильи. Для этого в помещении, где должны были появиться гости, установили телевизионную камеру и соединили ее кабелем с радиорубкой.
