Мир Стругацких. Полдень и Полночь (сборник) - Клещенко Елена Владимировна (читать книги онлайн регистрации .TXT) 📗
Набирать в услужение новых трусов и предателей взамен прежних я не спешу. От горстки чем попало вооружённых оборванцев я как-нибудь отобьюсь, а арбалетный болт в спину на лесной дороге может получить и предводитель большого отряда. И вряд ли чёрная лихорадка отступилась от меня лишь затем, чтобы всё решил какой-то шальной выстрел.
Я въезжаю на мост. Хамахарский жеребец недовольно ржёт – ему не нравится ступать по скользким камням – и я не слышу вопроса стражников, охраняющих въезд в город. Однако догадаться несложно.
Услышав моё имя, стражники начинают пятиться, пока не упираются в перила моста. Хорошо хоть в воду не свалились. Совсем мальчишки, щуплые и веснушчатые, в помятых кирасах, явно с чужого и более мощного плеча. Либо в городе не хватает здоровых мужчин, либо наместник, испугавшись слухов с той стороны границы, объявил общую мобилизацию.
Впрочем, мне нет дела до этих юнцов. Но какая-то неодолимая сила заставляет вглядеться в их лица. И я заранее знаю, что увижу не только благоговейный ужас, но и робкое, затаённое ожидание. Как и у всех, кого я встречал на заставах и постоялых дворах Арканарского тракта.
Чего они ждут от меня? Вроде бы я ничего не должен этим простолюдинам, не давал никаких обетов, не объявлял ни за что наград. Но они всё равно смотрят.
Один из стражников решается снова спросить:
– Позвольте узнать, благородный дон, с какой целью вы прибыли в Шиндар?
Хороший вопрос. я и сам смутно представляю, с какой целью. Просто чувствую, что где-то здесь нужно искать разгадку мучающей меня тайны. Но не объяснять же это каждому встречному.
А может, и не нужно ничего искать, мне и так известен ответ, только не хочу в этом признаваться. Или боюсь? И не хочу признаваться, что боюсь.
Давно копившееся раздражение выплёскивается на голову бедного парнишки:
– Твоё-то какое косорылое дело? Давай, пошевеливайся, убирай рогатку.
Слова ещё недосказаны и не расслышаны, но я уже знаю, что будет дальше. То же, что и всегда. Отсвет надежды на конопатом лице сменится – нет, не обидой, а разочарованием. Я, видите ли, опять не оправдал ожиданий. А разве должен был? Разве я бродячий акробат, за жалкие гроши развлекающий толпу, или фокусник, исполняющий желания?
Да полно, не в этом дело. я опять пытаюсь обмануть себя: они ждут чего-то такого, что непременно сделал бы тот другой, о котором ходят смутные слухи по всей империи. Самозванец, присвоивший моё имя. О нём-то я на самом деле и хочу узнать – кто он такой, чего добивался, откуда взялся и куда пропал? Именно поэтому я оказался здесь, у самой границы с Арканаром.
– Как угодно вашей милости, – ворчит парнишка, освобождая дорогу, – только господин наместник меня всё равно спросит, зачем благородный дон пожаловали. Да и вас тоже.
– Хорошо, зайду я к твоему наместнику, – отвечаю я уже мягче и поправляю золотой обруч с изумрудом.
Красивая вещица. Очень подходит к моему исхудавшему после болезни лицу и чёрным с сединой волосам. я купил её месяц назад у одного соанского купца. Вроде бы обруч сняли с головы казнённого мятежника. Но мой род такой древний, так высоко стоит в имперской иерархии, что мы выше даже предрассудков. Мне украшение понравилось, и наплевать, кто его носил раньше.
Город выглядит так, словно только что пережил нашествие северных варваров. Разбитые окна, болтающиеся на одной петле двери, подозрительные бурые пятна на стенах. Пахнет недавним пожаром. По улицам бродят компании молодых ребят, судя по виду, подмастерьев, громко кричащих что-то маловразумительное: «Ирукан – для ируканцев» или «Убирайтесь домой, попрошайки». Впрочем, меня они обходят по стеночке, да и разъезды конной стражи – тоже. И я пропускаю их беспрепятственно, не вмешиваясь без нужды в бурление здешней жизни.
Из толпы на перекрёстке вырывается пожилая женщина и бежит ко мне. Её седые волосы растрёпаны, серое платье изодрано и испачкано грязью, босые ноги изодраны в кровь. Она цепляется обеими руками за седло и с молчаливой, отчаянной надеждой смотрит на меня пронзительно голубым правым глазом. Левый, наверное, тоже голубой, но его почти не видно за громадным лиловым синяком, расплывшимся на пол-лица. Хотя смотрит она скорее не на меня, а на мой обруч.
А вот мастеровые с опаской разглядывают мои мечи. я поддёргиваю перевязь, чтобы им было лучше видно. Напряжённое молчание затягивается, но я не собираюсь его прерывать.
Наверное, они бы ещё долго так стояли, но из-за угла появляется конный патруль, и я передаю несчастную служителям закона. Они намного старше, чем стражники на мосту, и похожи на опытных воинов, так что за судьбу женщины можно не волноваться. Вот только… в её взгляде я улавливаю уже знакомое разочарование. Опять? А теперь-то почему? Что за день сегодня такой, печень Каты Праведного?!
В кабинет наместника я вхожу с намерением рассказать об увиденном в городе. Но застреваю на втором слове, заметив, что дон Дага в комнате не один. Его самого я опознаю по висящему над столом портрету, чуть ли не в обнимку с герцогом. Но у окна стоит коренастый, тучноватый человек в сером дорожном камзоле с таким же, как у меня, обручем в каштановых волосах. Услышав моё имя, он вздрагивает и впивается в меня широко раскрытыми карими глазами. Его взгляд мешает сосредоточиться, и я излагаю свои впечатления более кратко и сбивчиво, нежели собирался.
Дон Дага, худой и бледный человек средних лет с излишне вытянутым и крайне невыразительным лицом, пожимает плечами:
– А что вы ожидали, дон Румата? Город переполнен беженцами из Арканара, и наши ремесленники недовольны, что пришлые отнимают у них работу. К тому же соглашаются на меньшую плату. Многие почтенные горожане близки к разорению. я не вправе осуждать их за недовольство, хотя иногда оно принимает непозволительные формы. Вот и герцог тоже обеспокоен…
Вялое движение рукой в сторону окна.
– Позвольте представить – благородный дон Гуг. Прибыл из столицы, чтобы разобраться на месте и доложить результаты его светлости. А без приказа из Ирукана я, увы, ничего не могу поделать.
– Но я-то могу, – заявляю я скорее из чувства противоречия.
Наместник задумчиво смотрит на меня.
– Скажите, благородный дон, – приторно улыбается он, – как долго вы намерены пробыть в Шиндаре?
– По обстоятельствам, дон Дага, – в тон ему отвечаю я. – А почему вы об этом спрашиваете?
В лице наместника появляется что-то птичье, что-то от грифа-стервятника. Губы плотно сжаты, глаза прищурены.
– Я настоятельно рекомендую вам, дон Румата, уехать как можно быстрее. В городе и так неспокойно, и одно ваше появление может подвигнуть недовольных на необдуманные действия.
– Простите, но при чём здесь моё появление?
Дон Дага хищно усмехается.
– Мы, конечно, живём в глуши, но кое-какие слухи и до нас доходят. Нужно просто сопоставить факты: сначала вы приехали в Арканар, и вскоре при неясных обстоятельствах умер король Пиц Шестой, а в городе началась кровавая резня, которую смогли остановить лишь воины Святого Ордена. А теперь вы появляетесь в Ирукане. Нам бы не хотелось повторения арканарских событий.
– Я никогда не был в Арканаре! – взрываюсь я.
– Глупо отрицать, дон Румата, – качает головой наместник. – Вас видели сотни людей, многие из них поселились у нас и охотно подтвердят мои слова.
– Говорю же вам, меня там не было! Это был мой двойник.
– А этот роскошный обруч он, надо полагать, у вас одолжил?
Мне трудно с ним спорить, поскольку он лучше осведомлён. До меня долетали лишь отголоски тех слухов, что ходили здесь, в Ирукане.
– Этот обруч, – я все ещё пытаюсь говорить спокойно, – я купил месяц назад на тиханском рынке. Намного позже событий в Арканаре. Кроме того, полагаю, в мире существует несколько таких обручей. Один из них мы видим сейчас на благородном доне Гуге?
– Уж не хотите ли вы сказать, добрейший дон Румата, что это он отравил короля Арканара?
