Ксеноцид - Кард Орсон Скотт (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .txt) 📗
Она перевела дух.
– Вся наша история, все, что я открыла в качестве бродячего исследователя, прежде чем отцепиться от собственного репродуктивно ничего не стоящего брата и основать семью… все это можно интерпретировать как слепое стремление за генетическим предназначением, которое тянет людей в две стороны. Все наши великие цивилизации, это всего лишь общественные машины, создающие идеальную среду для самок. Там женщина может рассчитывать на стабилизацию. Юридические и моральные кодексы исключают насилие, гарантируют права собственности, заставляют выполнять договоренности. Все вместе это реализует принципиальную стратегию самок: укротить самца. Зато варварские племена, живущие без цивилизационного влияния, в основном реализуют стратегию самца: распространять семя. В рамках племени наиболее сильные, доминирующие мужчины берут наилучших самок – либо, благодаря формальной полигамии, либо же путем случайных копуляций, которые другие мужчины не могут предотвратить. Но эти, имеющие более низкий статус, не бунтуют, поскольку вожди водят их на войну, и если в ней побеждают, то могут грабить и насиловать, сколько им влезет. Половая привлекательность завоевывается ими во время войны, когда они доказывают собственную мужественность, убивая всех соперников и копулируя с овдовевшими самками. Отвратительные, чудовищные образцы поведения, но и в то же самое время – осмысленная реализация генетической стратегии.
Эндер слушал лекцию Валентины с огромным стыдом. Он знал, что все это правда, да и слушал он все это не один раз. Тем не менее, ему было немного не по себе, точно так же, как и Садовнику, услыхавшему подобное о собственной расе. Эндеру очень хотелось все это отрицать, воскликнуть: «Некоторые самцы уже естественно цивилизованы». Но разве сам он в своей жизни не совершал насилия, не занимался войной? Разве он не путешествовал? В подобном контексте его решение остаться на Лузитании по сути своей было отказом от мужской общественной модели, привитой ему еще в детстве, как молодому солдату в военной школе. Теперь же он сделался цивилизованным человеком, имеющим стабильную семью.
Но даже и тогда оказалось, что он вступил в брак с женщиной, которая не желает больше иметь детей. С женщиной, союз с которой в конце концов превратился в совершенно нецивилизованный. Если судить о реализации мужской модели, то здесь я подвел. Ни у одного ребенка нет моих генов. Никакая женщина не воспринимает моей власти над нею. Я явно нетипичен.
Но раз я не смог репродуцироваться, то после моей смерти мои нетипичные гены погибнут. И тем самым мужской и женской моделям общества со стороны таких как я неотесаных типов ничего не угрожает.
Когда Эндер производил оценку интерпретации истории от Валентины, Садовник, развалившись в кресле, отреагировал по-своему. И это был жест презрения.
– Так я что, должен почувствовать себя лучше только лишь потому, что люди тоже являются орудиями генетических молекул?
– Нет, – не согласился с ним Эндер. – Ты должен осознать, что даже если определенные образцы поведения и можно объяснить потребностями генетических молекул, то это вовсе не означает, будто все поведение pequeninos не имеет никакого значения.
– Всю людскую историю можно объяснять войной между потребностями мужчин и женщин, – прибавила Валентина. – Только дело в том, что все так же существуют герои и чудовища, великие события и благородные поступки.
– Когда братское дерево отдает собственную древесину, – сказал Садовник, – мы верим, что оно жертвует собой ради племени. А не ради вируса.
– Если ты можешь поглядеть на вирус уже не оглядываясь на потребности племени, попробуй теперь глянуть на мир, не обращая внимания на вирус, – предложил Эндер. – Десколада заботится о том, чтобы планета была пригодной для жизни. Таким образом, братское дерево жертвует собой, чтобы спасать весь мир.
– Очень хитро, – буркнул Садовник. – Но ты забываешь об одном: для спасения планеты не важно, какое из братских деревьев пожертвует собой. Главное, чтобы нашлось их достаточное количество.
– Правильно, – согласилась с ним Валентина. – Для десколады не имеет никакого значения, какое из братских деревьев отдаст собственную жизнь. Но ведь это крайне важно для самих братских деревьев. Правда? И важно для братьев, таких как ты, которые сидят по домам, чтобы не замерзнуть. Вы же оцениваете благородный жест, даже если десколада не отличает одного дерева от другого.
Садовник молчал. Эндер надеялся, что наконец-то он позволил себя переубедить.
– А войны, – продолжила Валентина. – Десколаде плевать, кто победит, а кто проиграет. Просто, должно погибнуть достаточное число братьев, из тел которых вырастут деревья. Но это вовсе не меняет тот факт, что некоторые братья благородны, а другие – трусливы или жестоки.
– Садовник, – вмешался Эндер. – Десколада делает так, что вы испытываете… как быстрее впадаете, к примеру, в убийственную ярость. И споры заканчиваются войной, вместо того, чтобы быть разрешенными отцовскими деревьями. Но и так, одни леса сражаются для самообороны, в то время как иные жаждут крови. Так что ваши герои остаются с вами.
– А вот меня герои не интересуют, – неожиданно объявила Эля. – Обычно герои погибают, как мой брат Квимо. Где он, когда все мы так в нем нуждаемся? Лично я предпочла, чтобы он героем не был.
Она сглотнула слюну, борясь со свежим воспоминанием об утрате.
Садовник кивнул – этому жесту он обучился для облегчения контак-тов с людьми.
– Сейчас мы живем в мире Поджигателя, – согласился он. – Кто он такой? Всего лишь отцовское дерево, выполняющее инструкции десколады. Мир становится теплее. Мы нуждаемся в деревьях. Поэтому его охватило желание увеличить количество лесов. Потому-то так много братьев и отцовских деревьев слушает его: ведь Поджигатель предложил план успокоения их собственных желаний – распространиться и насадить как можно больше деревьев.
– А знает ли десколада о том, что он намеревается садить эти деревья на других планетах? – спросила Валентина. – Ведь это никак не поможет охладить Лузитанию.
– Десколада пробуждает в них желание, – ответил на это Садовник. – Откуда вирус может знать про космические корабли?
– А откуда вирус может знать про отцовские деревья, материнские деревья, про братьев и жен, про маленьких матерей и про молодняк? – ответил Эндер вопросом на вопрос. – Это очень хитрый вирус.
– Поджигатель является наилучшей иллюстрацией моего тезиса, – заметила Валентина. – Само его имя уже говорит о том, что он был сильно завязан в прошлой большой войне. Теперь он вновь вызывает давление, чтобы увеличить количество деревьев. Но в то же время Поджигатель желал повернуть весь этот порыв на новые цели. Он предпочел увеличить количество лесов, достав до звезд, вместо того, чтобы заводить войну среди pequeninos.
– Мы сделали бы это и независимо от планов Поджигателя, – объяснил Садовник. – Ты только подумай. Его группа собиралась садить леса на других планетах. Но когда произошло убийство отца Квимо, мы были столь злы, что решили их наказать. Громадная резня, и вот снова растут деревья. Мы все время действуем так, как приказывает нам десколада. Теперь же, когда люди сожгли наш лес, группа Поджигателя снова побеждает. Так или иначе, мы должны распространиться и размножиться. И мы пользуемся любым поводом. Десколада сделает с нами все, что пожелает. Мы всего лишь орудия, которые отчаянно пытаются убедить себя в том, будто сами направляют собственные действия.
Он был в совершеннейшем отчаянии. Эндер понятия не имел, чего бы сказать такого, о чем не говорил он сам или же Валентина. Как отвести Садовника от заключения, будто все pequeninos порабощены, и жизнь их не имеет никакого смысла.
Потому-то следующей слово взяла Эля. Она заговорила тоном абстрактных размышлений, столь несущественных, как будто совершенно забыла о мучающих Садовника сомнениях. Но, видимо, так оно и было, поскольку вся дискуссия перетекла на ее проблему.
– Трудно предположить, на чьей стороне встала бы десколада, если бы умела принимать решения.
