Знак Сокола - Хван Дмитрий Иванович (книги онлайн полные .TXT) 📗
Вскоре пленные были отпущены в городок с тем, чтобы Бугонь немедленно сдался и вышел из ворот один для проведения переговоров. Тем временем полторы сотни ангарцев, разобравшись на десятки, окружили посёлок, блокировав все подходы к нему. Несколько попыток вражеских воинов уйти из городка было сразу же пресечено беглым ружейным огнём, оставив на снегу и мёрзлой земле десятки остывающих тел, осаждённые хлынули обратно за спасительные стены крепостицы. Ангарские же драгуны были готовы встретить противника ещё раз – наученные стрельбе в школе Удинска, они не давали никаких шансов вражеским лучникам. Те не успевали понять, что происходит, пока в их тело не впивался кусочек свинца, вырывая клоки меховой одежды, тут же окрашиваемой горячей кровью.
Амурцы Лавкая, имевшие в большинстве своём собственное оружие – пики, луки со стрелами да редкие сабли, – собрались по флангам пушечной батареи. Сам Лавкай находился в шатре воеводы, готовый к получению любого приказа. Матусевич приблизил его к себе, потому как даурский князёк оказался головастым мужиком, не чуравшимся сторонних поучений. Специально для него Игорь заказал в следующем караване из Ангарии несколько комплектов доспехов для их пробы в боевых условиях и пистолеты. Лавкай должен был стать первым рейтарским военачальником вассальной кавалерии ангарцев на Амуре и Сунгари.
– Огонь! – закричал Вольский, махнув рукой, и приложил бинокль к глазам.
На сей раз к цели ушли зажигательные снаряды. После того как первые два залпа разметали укреплённые изнутри ворота и повалили часть частокола вместе с двумя башенками, настало время поджечь городок в заранее оговоренной его части, ведь стрелять по хижинам было неразумно, дома же знати были отличной целью. Кто-кто, а они сделают всё, чтобы прекратить обстрел. В отсутствие князя – и подавно. Через некоторое время, чадно дымя густым и чёрным дымом, начало заниматься пламя. Тёмные фигурки пытались потушить огонь водой, но безуспешно – смесь Мак-Гроу было не залить. Снова изредка долетало до шатра хлёсткое щёлканье винтовок, опять самые отчаянные из осаждённых пытались добежать до леса, окружавшего Могды.
Сунгарийский воевода, хмурясь, вышел к пушкам.
– Что-то долго они думают, – озабоченно проговорил он, обращаясь к Павлову.
– Сам удивляюсь, – пожал плечами капитан.
– Товарищ капитан! Вышел один, с конем, вона, – указал Вольский на фигурку всадника, который только что вывел коня из-за завалов ещё дымящихся створок ворот и вскочил на него.
Не доскакав до пушек пару десятков метров, всадник кулём свалился в лежащий тонким слоем снег и принялся ползти к пушкам на коленях.
– Всё, они готовы сдаться, – с улыбкой проговорил Матусевич. – С маньчжурами столь лёгкой прогулки не будет. Ладно, пойду пока чайку заварю, аккурат к тому времени он доползёт к нам.
Небольшой столик с лавочками вынесли к костру, благо погода благоприятствовала. Ветра не было, а солнышко как раз вышло из-за туч. Пока разливали чай по чашкам, двое дауров, сдвинув на затылок меховые шапки, пыхтя, притащили вышедшего из крепостицы человека. Это оказался Бугонь, князёк со средней Сунгари, оставленный в Мокды Балдачи. Теперь он рассыпался в слёзных мольбах о прекращении обстрела городка бомбами с негасимым пламенем. Валяясь в истоптанном снегу, он вытирал мокрое, испачканное сажей лицо и клялся в том, что маньчжуры – не его хозяева, а сам он одно время даже был в войске самого князя Бомбогора.
– Ну а сейчас ты где? – спокойно отвечал Игорь, прихлёбывая зелёный чай. – Служишь маньчжурам.
На это Бугонь отвечал, что он не мог ослушаться зятя императора Цин.
– Убили бы не только мою семью, но и весь мой род! – горестно воздел он кверху запачканные руки.
– Сядь, оботри руки и попей чаю, – предложил Бугоню Матусевич.
Солон, немного успокоившись, присел на поставленный перед ним низенький складной стульчик и осторожно принял обеими руками предложенную чашку с чаем.
– Бугонь, – начал Игорь, – этот городок скоро окажется на пути следования маньчжуров. Они наверняка захотят тут сделать остановку и пополнить свои силы. Нам этого не нужно, понимаешь?
– Понимаю, – проговорил тот негромко.
– Так вот, этот городок мне не нужен. А люди, живущие в нём, – нужны. А теперь рассказывай мне о Балдаче и его отношениях с маньчжурами.
Через некоторое время, когда переводчик из вассальных солонов перевёл последние слова Бугоня, Матусевич встал с лавочки. Его собеседник также поднялся, терзая в руках пустую чашку.
– Значит, так, Бугонь, – хрипло проговорил Игорь, тяжёлым взглядом буравя солона. – Иди в городок и выводи всех женщин и детей, пусть берут домашнюю утварь, еду и скот и выходят к реке. – Матусевич указал Бугоню направление и продолжил: – Долго я ждать не буду, а просто сожгу всё. Маньчжурам я ничего не оставлю, понял меня?
– Да, господин! – воскликнул солон и взял под уздцы подведённого ему коня.
– Как выйдут женщины и дети, я снова буду тебя ждать здесь, Бугонь. – Сунгарийский воевода развернулся и исчез в проёме шатра.
Примерно через час-полтора колонна из четырёх с небольшим сотен жителей осаждённого городка начала собираться у берега Сунгари.
– «Солон» с баржами будут тут в течение получаса, товарищ майор, – доложил Игорю связист его отряда, спецназовец Стефан, уроженец Перемышля.
– Отлично, как раз вовремя!
Вскоре растерянных и упирающихся людей погрузили на крытые деревом баржи и канонерку. На вторую баржу тянули нескольких отчаянно мычащих коров, овец же загоняли пинками. Заплаканные дети и всхлипывающие женщины испуганно оглядывались по сторонам, но через некоторое время они немного успокоились, а развернувшийся речной караван вскоре скрылся с глаз, устремившись к оплоту ангарцев на Сунгари. Переселяли людей в расширяющиеся Тамбори и Хэми – солонские и эвенкийские посёлки близ строящейся крепости Сунгарийск.
Бугонь уже ждал Матусевича у шатра.
– Молодец, а теперь выводи мужей, братьев и детей тех, кто уже покинул городок, – приказал Матусевич.
Из крепости постепенно выходили мужчины, старики и подростки с баулами, набитыми разного рода пожитками, ведущие быков, коней и прочий, более мелкий скот. Они собрались у берега Сунгари, ведомые людьми Лавкая.
– С ними будет совсем просто, господин воевода. Они за родичами своими идут, быстро дойдём до нашей крепости, – говорил Матусевичу Лавкай, держа уже за уздцы своего коня.
– Смотри только, братец Лавкай, не допусти никакого грабежа моих новых людей! Чтобы все дошли, а совсем слабых можешь на коня посадить, – наставлял даура Игорь. – Если всё пройдёт без происшествий и далее будешь столь же хорошим воином, я возвышу тебя.
– Да, господин воевода, можешь рассчитывать на меня полностью! – Лавкай коротко поклонился, приложив руку к сердцу, и, вскочив на коня и засвистев, увёл сотню к стоявшим у берега людям.
– Неплохо, ещё несколько сотен рабочих рук, – констатировал Стефан.
До наступления весны Матусевич основательно зачистил Сунгари в её нижнем течении и земли окрест. Опираясь на информаторов и проводников из местных, ангарцы доходили до селений, расположенных за десяток километров от берегов Сунгари, на её притоках. Их жителей не переселяли, но приводили к присяге новой власти и предупреждали, что ежели те узнают о приближении маньчжурских отрядов, то им следует уходить в лес. Выше по реке амурцы Лавкая распространяли слухи о том, что появился новый князь, сопротивляющийся грабежу маньчжуров посильнее самого Бомбогора. С поселениями, расположенными близко к Сунгари, ангарцы не церемонились. Так, где уговорами, а где и принуждением, Игорю удалось переселить на Амур и Зею население пары дюжин деревенек на полсотни километров вверх по реке от Сунгарийска – от крупных, в нескольких сотен жителей, до совсем мелких, с пяток дворов. Далее подниматься по Сунгари на конях уже не было смысла. Только с наступлением весны «Солон» сможет пойти дальше. Матусевич, ожидая нападения, хотел упредить их появление сожжением редких маньчжурских застав и разгромом лояльных им поселений. На пути единственно возможного следования маньчжуров не должно было быть ничего, чтобы могло бы помочь им в походе, – ни припасов, ни рекрутов.
