Гридень. Начало - Гуров Валерий Александрович (книга бесплатный формат TXT, FB2) 📗
Полусотник делает два шага ко мне навстречу, заводит руку под замах, я не делаю шаг назад, что более всего напрашивалось, чтобы уйти от удара. Ныряю под пролетающую руку соперника, вплотную приближаюсь к нему. Захватываю туловище Вышаты, рывком приподымаю мужика, затягиваю его на себя и… твою мать, больно же… больно мне!
Глава 6
Лежим оба рядом и я не могу подняться, и полусотник, наверное, тоже, или же он наслаждается видом проплывающих облаков. Мое тело не предназначено для таких вывертов и приемов, как бросок прогибом. Надеюсь, что произошло только незначительное, временное, защемление нерва, только бы не посыпался позвоночник.
Тренировки. Срочно нужно заняться собой. Есть сила, такая, богатырская, природная, что подковы на раз могу гнуть. Реципиент ранее, бывало, так развлекался. Справедливости ради тут, в этом мире и подковы иные, даже формой, они треугольником, да и металл, из которого они сделали слишком хлипкий.
Вместе с тем, есть у меня понимание, что делать и даже некоторый автоматизм принятия решений, но нет подготовки, растяжки, готовых к напряжению мышц. Вот и получился конфуз. Вроде как и победил, знатно воткнул Вышату, вот только, мой соперник уже встает, а я лишь начинаю чувствовать, что немного отхожу, но подниматься пока не буду, подожду, когда большей частью боль не отступит. Все-таки это, скорее всего, связки. Нужно быть аккуратнее.
– В круг, я буду просить князя о круге, – хрипя говорил Вышата.
– Акстись, полусотник. Ну как же в круг, коли отрок не обучен, токмо что силой его Батька и наделил, – сказал Воисил.
Еще одна зарубка про то, кто этот Батька. Прозвучало так, что вряд ли имелось в виду то, то это мой папаша.
– Сочтемся! А конь… Все равно будет моим. Вон тот чернявый, он мой. Об том уже все в дружине ведают, – буркнул Вышата и пошел прочь.
Побитой собакой он не выглядел, напротив, словно выполнил какой-то долг. Что-то неладное тут, ну да пока слишком мало информации, чтобы думать и делать выводы. Потому и нечего засорять свои мозги.
– Не к добру, – пробурчал Воисил. – Вышата был Богояру первейшим другом, все делили. Но один предал, а иной тут.
– Мне кто расскажет все, что творится вокруг? – отозвался я, наконец, подымаясь.
– А то не сразумел, отрок? – спросил Воисил.
– Все дело в том, что мой родитель предал? Так отчего же я тут, зачем в дружину позвали? Может поквитаться за Богояра решили, на мне отыграться? – спрашивал я.
– Чудны слова твои, отрок, токмо кожный в дружине поставить себя повинен, в бою проявить себя, норов выказать. Такоже и ты. Задевать станет кожный, коли ты слаб и в бою струсил, а будет так, что силен и в руках и в душе, так и уважение добудешь, – нравоучал Воисил.
Мирон молчал, он задумчиво смотрел вслед удаляющегося Вышаты. Смотрел с долей разочарования, но и была в его взгляде решимость.
– Встану в круг с ним, – наконец, сказал Мирон.
– Не дури, десятник. На мечах Вышата лютый, а у тебя апосля слома рука еще не зажила, – пытался вразумить Мирона Воислав.
Я не особо вслушивался в диалог Мирона и Воислава. Он затягивался и превратился в череду фраз, смысл которых был одинаков: один говорит: «Нет, я буду с ним драться», второй отвечает: «Не надо, это не разумно». Видимо, что-то накипело в дружине князя и тут некоторые соратники превращаются во врагов.
А может быть иначе в мужском коллективе, когда мужи остаются без дома, жен и детей, становятся скитальцами без хоть какой определенности? Наверное, нет, не может. Тут могут кипеть такие эмоции, что и психологи из будущего не стали бы разбираться и за большие деньги. А где их семьи? Может вовсе все сгинули? Тогда и мне, человеку, который скорее черствый к людям, чем человеколюб, становится не по себе.
– Влад! – окликнул меня Мирон.
Я подошел, десятник указал мне присесть на траву.
– Ты должон ведать. Вышата с родителем твоим были други закадычные, завсегда разом: и бражничать и в сече и с девками… А вот взял и предал Богояр князя, после того бесы лезут у Вышаты наружу. Кидается на всех. Был ранее добрым, дружбу водил со всеми, а нынче… Коли не слово бы князя, то мог тебя и сгубить, – объяснил мне Мирон.
– А ты отчего со мной носишься? Я же сын предателя? – прямо спросил я.
Мужчина задумался и погрустнел.
– Мамку твою любил, без ответа любил, покуда не преставилась она. Просила Агата присмотреть за тобой, будто чуяла, что помрет. А я и не досмотрел, – сказал Мирон и резко, одним рывком, поднялся с травы. – Пойду я. Князь тебя призовёт, говори, как есть, но укажи, что не за одно ты с родителем своим, иначе может и не взять. Или чего хуже велеть сделать…
– Это Богояр? Это мой отец убил мою мать? – задал я вопрос уже в спину уходящего Мирона.
Десятник резко развернулся, его скулы на лице сжались, взгляд стал колючим, что и меня немножечко, но пробрало, а после непродолжительной паузы он сказал:
– Сюды нос не суй свой. То мое дело. Я кровником его назвал, мне его убить. А коли мешаться станешь, то месть моя сильнее слова, что дал Агате. Так и знай, не пощажу!
Я промолчал. А ведь грозный мужик он, на самом деле. Говорил так, как в гроб гвоздь-сотку вбивают. Жестко и бескомпромиссно. Умеет в то же время быть откровенным. Нормальный мужик, может только излишне откровенен.
– Спиридон, тебя князь кличет, – сообщил подошедший ратник, ну или какой начинающий воин, лет так пятнадцати.
Здесь таких новиками называют.
– Пойду я! – несколько обреченно сказал Спирка, но вопреки заявлению, полез в свои котомки.
Дьячок смешливо вытянул язык и стал копаться в своих вещах.
– А, вот он, – сказал он, скорее всего самому себе и, взяв мешочек, в котором что-то звякнуло, отправился к Ивану Ростиславовичу.
– Думаю я, что погонит тебя князь. Все ж таки дружину собирает, а не… Церковный хор, – высказал я свои мысли.
Спирка так и замер в позе собирания картошки, склонившись над своими котомками. Картошка!!! Ты моя любимая женщина, как я буду тебе изменять с репой?
– С чего это? Я… э… – замялся Спирка. – Вельми полезный я.
– С чего это? Даже в голодное время с тебя нечего взять, кожа да кости, – усмехнулся я.
– Нет, ну ты чего? А? Взаправду узрел во мне кусок мяса? – злился Спиридон.
– Было бы там мясо, – не унимался я.
– Хватит, а? – взмолился дьячок.
– Добро, не буду, убедил. Но вот, что я тебе скажу, дружок, – увидев, как Спирка хотел вновь что-то возразить, я добавил. – Да, дружок. Только с друзьями так шутить и можно, ни с кем иным. Ты вот что скажи князю…
И я стал поучать дьячка. Наверное, было несколько сюрреалистично наблюдать за тем, как отрок, еще и без шестнадцати лет, пусть и рослый, поучает человека, похожего на попа. Спирка как был в рясе, так и оставался. И поучать священника это, как… Девственнику рассказывать эскортнице про секс. Вот те раз!.. То картошка, то теперь про секс вспомнил! Терпеть свои гормоны, не поддаваться на провокации!
А посыл мой был простой. Я нужен князю. Уже понятно, что меня никуда не попрут. В дружину может не взять, что так же вряд ли, но не прогонят. Я сын Богояра и я тот, надеюсь, что не валет какой, а туз, который хочет как-то сыграть князь. Потому нужно хоть здесь воспользоваться моментом и поставить маленький, но ультиматум.
– Либо мы вдвоем, либо и я уйду! – припечатал я.
Спиридон смотрел на меня серьезными, взрослыми, даже мудрыми глазами. После моих слов он изменился. Я это почувствовал, мне же было важно, чтобы рядом находился вот такой вот Санчо Панса, если я Дон Кихот, или Робин, если я Бетмен. Это психологическая разгрузка, это… Да, чего я перед собой же оправдываюсь. Я всю жизнь был защитником, верил в то, что защищаю Родину, которая у меня ассоциируется в том числе и с бегающей по улицам радостной детворой. Мне нужно здесь и сейчас кто-то, кого можно и нужно защитить. Ну, а свое я с дьячка возьму. Буду свой юмор отрабатывать, подстраиваясь под эпоху. Да и пахнет у него из котомок вкусно…
