Слепой царь - Аюпов Алан Феликсович (полные книги txt, fb2) 📗
— И кто она? — Спросил я.
— Мммм- Замялся Прокоп Егорович.
— Ладно. Поставим вопрос иначе. Где живёт? Чем занимается?
— Картограф. Работает… Работала в королевской художественной мастерской. За несколько дней до похищения принцессы была приглашена во дворец рисовать портрет принцессы Мелисенты. Однако по известным вам причинам заказ был сорван. По возвращении принцессы в королевство повторного заказа не поступало. Как и требования продолжения выполнения первого.
— Угу. А эскизы?
— Мне ничего на этот счёт не известно. Обыска у девушки не делали. нет оснований.
— А что принцесса говорит по данному делу?
— Хм… — Опять замялся Егоров. — Простите, ваше величество, но я не имею права допрашивать её величество.
— Тьфу ты чёрт! — Воскликнул я. — Извините. Сам спрошу. Подруги у неё есть? Что говорят?
— Подруг нет. Знакомые по работе, но с ними она держится подчёркнуто официально. Особенно с мужчинами.
— Что врачи говорят о её здоровье?
— Ничего. Никогда не обращалась.
— Чёрт! Пригласите её всё-таки дорисовать портрет королевы. Заодно устройте негласный осмотр квартиры. Если согласиться продолжить работу над картиной… Портретом, пошлите к врачам на предмет исключения возможного заболевания принцессы. Господи… Королевы.
— Понял, ваше величество. Можно приступать?
— Приступайте.
Этот разговор состоялся в моей резиденции, а не в башне. Я решил не светить по всяким пустякам свои возможные убежища.
Позвонил Матвей и пригласил посетить казнь. Я отказался на отрез. Однако он вдруг стал настаивать. Это мне совсем не понравилось. Я перезвонил Кожемякину, но того не оказалось на месте. Пришлось беспокоить Виктора Петровича. Без сопровождения мне там делать было нечего.
Когда я появился на трибуне, казнь подходила к концу. Оставалось всего пять человек. Зато, как сказал Матвей, самых вкусных, главарей.
Троих казнили без проволочек. А вот на четвёртом пришлось задержаться. Он слёзно умолял казнить его последним. Зачем ему это понадобилось, объяснять он не стал. Немного поразмыслив, решил, что разницы никакой и разрешил сменить очередь. И вот тут-то всё и прояснилось. Когда предпоследний заговорщик прекратил дрыгать ногами на виселице, последний, человек весьма преклонных лет, попросил поговорить со мной без свидетелей. Матвей с появившемся к тому времени Никанором чуть на дыбы не стали, вопя об опасности, но я почему-то подумал, что никакой опасности нет. Хотя бы потому, что моя тень при мне, и попросил всех отойти метров на двадцать.
Свита нехотя выполнила приказ. После этого приговорённый, став на колени и сложив руки лодочкой обращённой к солнцу, заговорил:
— Я не стану врать тебе, что не боюсь смерти. Боюсь. И хоть прожил долгую жизнь, всё равно жить хочу. пусть не лгут те, кто утверждает будто умирать не страшно. Страшно. Очень страшно. Но я приму смерть, как приняли её мои товарищи. Только вот я сделаю то, чего не сделал никто из них. Ты пришёл на чужую землю и принялся устанавливать свои законы. Ты нарушил наш мир. Ты не станешь богом, как мечтаешь, ты сдохнешь, как все. И помнить тебя будут как тирана. Я здесь родился. Здесь погребены мои предки. Здесь остаются мои правнуки. Они будут помнить всё. Они отомстят. Теперь всё, кровавый деспот. Можешь казнить меня.
— Прежде чем казнить тебя, позволь задать несколько вопросов, коль уж ты сам соизволил просить меня о приватной беседе. Никакой необходимости в том, что ты её потребовал я не вижу. — Заговорил я в ответ. — И людей моих ты отослал зря.
— Я не хочу, чтобы мои проклятья легли на тех, кто не виновен.
— Ты лжёшь, старик. Ты ждал подмоги, и потому тянул до последнего. Но тебе не было известно, что отряд, направлявшийся сюда к тебе на подмогу был уничтожен ещё двое суток назад. И никто не выжил. Поэтому и на казни никого из них не было. — Старик побледнел, видимо, я попал в точку. — А теперь, хренов волхв, послушай меня внимательно. Твои проклятья канули в бездну. Ни одно из них не сработает. знаешь почему? Не знаешь. А я объясню. Не я первый пришёл к вам. Я вообще не собирался к вам приходить, и ты это знаешь. первыми вы пришли на мою землю. И пришли не с добрыми намерениями.
— Это не мы! Это ваши глупые купцы!!! — Заорал старик.
— Заткнись и слушай, или я прикажу залить твою глотку жидким свинцом. Знаешь, что это такое? — Я сделал паузу, после чего продолжил: — . Вы пришли, вы, а не я. И принцессу вашу спас я. И жениться на ней не собирался. И кому, как не тебе, было известно, что она к вам пришла, да, она. И много людей вместе с ней. Я не знаю, что случилось, и кому понадобилось заполнять ваш мир, но знаю то, что никто из попавших сюда не желал этого. Вы притянули нас, и ваш мир начал изменяться.
— Не мы!!! — Опять не сдержался старик, но тут же закрыл себе рот обеими руками.
— Вот этого я не знаю. И спорить по этому поводу не собираюсь. Главное то, что мы здесь. Что мир начал изменяться. И тут ни вы, ни мы ничего поделать не можем. Вам надо либо подстраиваться, либо вас выкорчуют, как старые, трухлявые пни. Хотите жить? Учитесь делать это по-новому. Не хотите что-то принимать? Так не убивайте, а пригласите, и поговорим. Может у вас есть кое-что получше чем у нас. А убивать глупо. Вот за убийство я тебя и наказываю. Даже не так, за твою глупость.
— Прости… — Выдохнул старик и растянулся у моих ног. — Прости старика. Не подумал…
— Поднимите его. — Приказал я.
Двое солдат из охраны, подбежав, подхватили старика под руки и поволокли к виселице. моя свита вернулась на прежние позиции.
— Что он вам такого сказал? — Спросил Никанор.
— Ничего особенного. Скажи, петлю ему на шею уже надели?
— Да. Мешок и петлю, всё как положено. Сейчас палач будет выбивать подставку.
— Стоять! Не двигаться! — Заорал я.
Взявший разгон палач так и замер с поднятой ногой, едва не успев выбить скамью из-под ног казнимого.
— Я милую этого старика. Отпустите его на все четыре стороны. Слышишь старик? Я запрещаю тебе жить в этих землях. Иди, куда хочешь. Делай, что хочешь, но сюда больше никогда не возвращайся. Охрана, проследите, чтоб преступник покинул наши земли. И чтоб никогда нога его не коснулась этих земель. Проследите!!!
Вернувшись в цитадель, я заперся у себя в апартаментах. Накатил такой депрессняк!.. Навалилась безнадёга!.. Задушила апатия!.. Никого видеть не хотелось. И откуда эта дрянь появилась? Знать бы, какая причина? С чего бы это? Или проклятья старика всё же сработали? Нет, не сработали. и не могли сработать. Все его обвинения были беспочвенны.
— Блин, хоть бы гитару, что ли? — Вслух произнёс я, и тут же спохватился. — Чёрт. Если б ещё хоть играть бы умел.
— подошёл к дивану и плюхнулся на него, при этом ощутимо приложившись головой о край чего-то твёрдого, зазвеневшего в ответ.
— Твою мать! — Выругался я.
На диване лежала гитара. Видимо, я совершенно случайно создал её.
Взяв в руки инструмент, проверил настройку. У меня слух не абсолютчика. Это им не нужен камертон, а мне бы не помешал. В кармане тут же что-то вздулось. Сунув руку, вытащил… Ага, разумеется, он, родимый! Камертон. Только не рычажковый, а духовой, для лажуков типа меня. Ещё раз проверив настройку теперь уже по камертону, удовлетворённо провёл ладонью по струнам. Они были металлические.
"Это хорошо, — подумал я, — терпеть не могу нейлон".
Тихо перебирая струны, попытался вспомнить хоть одну песню из прошлой жизни. Куда там?! Даже намёка не было. Вроде мелодии крутятся, а слов ни в одной извилине не сохранилось. Даже тема не всплыла в сознании.
— Да уж! не получится из меня попаданца. — Негромко произнёс я. — Не выполнил четырёх правил "попаданца": убить Гудериана, замочить Хрущёва, добиться внедрения промежуточного патрона 7.62 и перепеть Высоцкого!
Об этом я где-то читал. В памяти сохранилось. А вот песни так и не вспомнились. Кроме всего здесь не было Хрущёва с Гудерианом, а песни гениального барда почему-то не желали вспоминаться. Возможно, книги с текстами песен могли быть в библиотеке. Хотя вряд ли. Создавая её передо мной стояла цель сохранить как можно больше технической литературы, немного беллетристики с фантастикой. И всё. Про песни я как-то не задумывался в тот момент.
