Мистер Фермер. Между Адом и Раем! (СИ) - "Focsker" (читать книги без регистрации .txt, .fb2) 📗
— Никаких контактов с посторонними. За руку не здороваться, палату не покидать, сходив в туалет, немедленно звать Слуг и требовать, чтобы все убрали. В комнате должна царить чистота, порядок, все, чего вы коснулись, подлежит немедленной дезинфекции.
— Д-де-что?
— Уборке, замене.
— Понял, лорд Гросс. — С позеленевшим лицом, натянутой улыбкой, говорит солдат и спрашивает: — Я умру?
— Нет. — Глядя воину прямо в глаза, говорю о том, чего не знаю. Пусть верит в себя, если это поможет, пусть верит в меня. Главное, чтобы не сдавался! — Делай так, как велено, и поправишься. Лицо солдатика стало чуть добрее, он поверил и, кажется, даже повеселел.
Болезнь, поразившая империю, легко может привести к летальному исходу. Она заразна, но при этом крайне избирательна. Крестьяне под основным ударом, знать и маги в редком числе. Прогрессию легко можно остановить при воздействии исцеляющей силы света, что говорило об искусственном происхождении заразы, существовании её за счет питания негативной, черной энергией. При этом, распространение болезни не сдержать одной молитвой. Передавалась чума каким-то неизвестным нам путем. Облачко и Слуги отлавливали внутри стен резиденции всех крыс, мышек, даже тараканов с пауками. Вдобавок, мое требование к гигиене, постоянная стирка одежды, уборка, стрижка под лысый череп полностью исключили распространение заразы через блох, вшей, крыс и прочих. Благодаря незримому куполу Ветерка, ни мухи, ни комары, да даже птицы, никто не мог проникнуть на нашу территорию. Животные и насекомые не кусали людей, не гадили на еде, а значит, разносчиками быть тоже не могли.
С каждым новым днем люди мои все продолжали болеть, заражаться, и даже когда казалось, что кто-то идет на поправку, стоило расслабиться, перестать за чем-то следить, состояние моментально ухудшалось.
Я четвертые сутки безуспешно бился над мыслью о возбудителе, все силы свои, ангельские, магические и даже дриад прикладывал к поискам, но не мог найти ответа. Мы проверили колодцы, землю, воздух, даже провели исследования на трупах, от коих всеми силами открещивался инквизитор. Возбудитель — это не насекомые, не животные, что-то более хитрое, другое. Нечто, что связывало всю страну, могло путешествовать по воздуху, либо по суше, либо по воде.
— Господин, вам необходимо отдохнуть. — Прибыв с очередной кипой отчётов, переписанных из воспоминаний своей копии в Саду, говорит Ветерок.
— Давай бумаги. Прочту и лягу… — Откинув в сторонку список с записанными всеми мне известными болезнями из моего мира, протягиваю руку к дриаде.
— Не ляжете ведь… — жалостливо протянула девушка.
— Ветерок, бумаги. — Требую я, и та, склонив голову, передаёт листки.
С каждым днем положение дел все хуже. Пограничный город Мудра, носивший имя веселого, заботливого старичка из нашего совместного прошлого, пал. В неравной схватке, в бою против одного из владык демонов, погибли старшие представители семей Мудагар и Кобо. Ровесники, в какой-то степени даже братья, ведь каждый из них носил порядковый номер династии… Двадцать четыре. Перед смертью они выслали своих детей из города, нанесли демону кое-какие раны и… погибнув, стали частью его темного войска. Очередная трагедия, поверх которой, еще одним, не менее болезненным ударом накладывалась болезнь Аоррры. «Императрица не в себе» — в письме, за тайную отправку которого могли лишить и жизни, сообщали личные шпионы Ветерка. Мир медленно и, верно, катился в пропасть, усугубляло происходящее возникший конфликт с жителями Морей, подводного повстанческого государства, что резко стало браковать и недопоставлять тонны положенной нам рыбы, в которой сейчас так нуждалась империя. В чем причина, какого хрена именно сейчас они решили ввести своё кривое «эмбарго», хер разберешь — ясно одно, сейчас нам нужно все, от еды и до стали, и если мы что-то недополучаем, это плохо.
Четверо суток прошло с дня, когда я сообщил Люси о том, кто и что из себя представляю. Жизнь не будет прежней? — ха-ха, так думал я в первый день, глядя на ее робкий, застенчивый взгляд, что уже на второй день стал тем же, что и прежде. Гордая, сильная, счастливая как никогда, она каждое утро, каждый обед и ужин, как послушная, дрессированная дворняжка, ждала меня перед приемом пищи. Возможность потренироваться — честь, простая беседа — награда, похвала — причина гордиться своими деяниями. Мой маленький, милый, сломанный пёсик, столкнувшись с личностью, что в разы влиятельней всех, кого она знала, просто превратилась в покорную игрушку, чье старание и верность никто, включая Ветерок, не смог игнорировать. «Она меняется, становится лучше и сильнее, лишь только вы появитесь рядом» — отмечая успехи в спаррингах, говорил Эглер и Ветерок. Я был рад за Люси, ее компания, внимание ко мне и историям из нашего прошлого, так же помогали расслабиться в тяжелые моменты. Позволяли отвлечься, вновь почувствовав себя простым человеком.
Эх, жаль только, от того, как я себя чувствовал, империи нашей не становилось лучше. Жить для себя здорово, пользоваться всеми благами, излишками, что дарует тебе положение, власть, окружение, наверняка это прекрасно. Я помню жизнь в своем домике, она казалась нервной, полной забот и опасностей, но, по сравнению с настоящим, то были действительно хорошие времена. Чёрт, я ведь простой задрот, не политик, не чиновник, оно мне не нужно. Я просто хочу жить, счастливо, и для этого, придется терпеть, кряхтеть, может даже опять умирать. Вынесу ли? Вынесу, всех… и по хуй мне, кто там против встанет, Боги или сама Смерть, всех на хуй, вперед ногами вынесу! Главное духом не упасть…
Голова моя, дурная, утыкается в мягкие бумажные листы. «Я слишком долго не спал», — перед тем как отключиться, посылает свой последний сигнал мозг.
Сон, цветной, такой, коих я не видел очень давно, окрашивает пространство вокруг бестелесного меня. Тысячью дверей ставятся стены, потолки и пол. У одной из которых, увидев себя от третьего лица, прикованного по рукам и ногам, пытаюсь шевельнуться, бесполезно. Дверь, у которой я сижу, выглядит очень старой, вся в здоровенных трещинах, через которые при желании могла бы проникнуть и чья-то рука.
«Не открывай двери» — вспоминается мне предупреждение Эсфеи, в тот миг, когда в щели, пробирая до дрожи, до мурашек, возникает часть чьего-то большого глаза.
— Матвей.
Доносится из-за пределов, из-за замочной скважины и проходящей под ней трещины. Ничего не отвечая, пытаюсь отдалиться, носочками и пятами ног стараюсь оттолкнуться, но астральный мир не подчиняется законам физики. Сколько бы я ни толкался, ни пытался отстраниться, дверь находилась все так же близко.
— Твоя самоотверженность неприятно удивляет. Кто знал, что никудышный сын лжесвященника, того, кто на религии, чужом горе, сколотил состояние, сможет так сильно усложнить всем нам жизнь. — Говорит нечто из-за дверей. Вздор, обман, это все ложь.
— Мой отец был предпринимателем! — Возразил я, сам того не заметив, как вернул контроль над языком, легкими и горлом.
— Верно, церковь — отличный бизнес. — Явно насмехаясь, отвечает мне голос из-за двери.
Этот голос, не такой зловещий, как в прошлый раз, но по-прежнему отдающий хрипотой, тяжелым, интонационно прерывающимся и ударяющим на согласных басом. Словно кто-то молотом по железным слогам бьет, так звучал его голос.
— Кровавый Кузнец…
— Верно… Сдавайся, Матвей, хватит этой… глупой борьбы. Я знаю, чего ты хочешь, даже не думай, не мечтай. Ты проиграл еще до начала партии, потому просто коснись двери, открой ее, и я дарую тебе свободу. Позволю встретиться с теми, кто давно ждет тебя, отцом, матерью…
Руки мои тут же разрывают путы, я возвращаю над телом своим контроль. Дернувшись, проваливаюсь на незримый пол, пячусь. Гандон ты штопанный, контрацептив использованный, а не бог. Даже в играх, ебучих, не щадящих ни детей, ни взрослых, упоминание родителей, связи с ними — последняя из черт, перейдя за которую пути обратно нет. Ебучий манипулятор, в аду тебе гореть за подобное, и я бы тебя туда с радостью отправил! Так какого хуя… почему… руки мои трясутся, а я сомневаюсь в своем ответе⁈ Эта сука, чудовище, оно тянуло меня в ад, туда, где, скорее всего, и оказался мой батя, но… что с мамой, как она, где, так же в аду или нет⁈ Даже думать об этом оказалось больно, настолько, что буквы в мыслях не могли связаться в слова. Я устал, вера моя в светлое будущее надломлена, и встреча с семьей… Моя семья… это ведь не только мама и папа. Но еще и моя Муррка, Пом, Зелёная, Белая, Хохо, Лея, Ветерок, Заря, не говоря уже о Кобо, Кобаго, Мудагаре и Бобе, что стали мне сродни старшим и младшим братьям. Ответственность за их жизнь, за будущее, оставленное этими прекрасными людьми (именно таковыми я их считал), лежала на моих плечах. И сдать их Наследие, то, во что все они вкладывали себя, свои жизни, я не мог!
