Воля павших - Верещагин Олег Николаевич (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
Страх был растянут на всю темноту. С наступлением ночи лес зажил своей – непонятной и жуткой! – жизнью. Ожили кусты, деревья и трава. Словно лес был единым – и злым! – живым существом, окружившим мальчика со всех сторон.
Это был настоящий ДИКИЙ лес. И не было костра, не было палаток, не было рядом товарищей по походу.
Олег забрался на здоровенный дуб, как только начало темнеть. Ему повезло – на высоте примерно десяти метров сучья расходились венцом, образуя усыпанную листвой и трухой площадку шириной метра в два, на которой можно было даже вытянуться в рост. Тем не менее и тут Олег уснул очень нескоро. Несколько раз ему казалось, что кто-то лезет на дерево. Один раз на соседнем сучке в самом деле появилась смутная тень большой кошки, похожей на рысь. Впрочем, если это и была она, то напасть не решилась и исчезла, бесшумно ступая по веткам. А Олегу это добавило беспокойства. Он уже не выпускал из руки револьвера, мучаясь от страха и голода, вслушиваясь в ночь и не смея поглядеть на небо, тоже казавшееся враждебным…
И все-таки он уже почти начал засыпать, когда что-то разбудило его. Олег на этот раз сразу же понял – ЧТО. На четвереньках он бросился к краю площадки, встал в рост, придерживаясь за ветки.
Он видел такое в фильмах и хрониках – в сценах ночных боев. Звуков совсем не было слышно из-за расстояния, но Олег хорошо видел медленный и красивый полет трассерных пунктиров. Они летели навстречу друг другу, перекрещивались, гасли, возникали вновь… Бой шел именно в той стороне, куда вела железная дорога… и бой какой-то неактивный. Опыта у Олега не было, но определенные знания он имел, и ему показалось, что бойцы немногочисленны и экономят патроны.
Продолжалось зрелище полминуты, не больше. Олег почти забыл про страх – он готов был слезть с дуба и рвануть туда… но бой шел далеко. Километрах в десяти, если Олег правильно помнил слышимость звуков и учел ночные условия.
И все-таки это, как ни странно, приободрило мальчика. Даже голод слегка отступил – и Олег уснул, зарывшись в листву…
…Поднявшийся утром ветер едва не разбудил Олега – он шумел и гудел в густой кроне, раскачивая ее. Но мальчишка только повозился, так и не открыл глаза – и продрых до полудня, не меньше! Во всяком случае, когда он проснулся, здешнее солнце стояло у него точно над головой.
Немного побаливало тело – листья и труха только с усталого разлета показались мягкими. Когда же Олег встал, то еле успел ухватиться за сук; еще секунда – и полетел бы вниз, так неожиданно и резко, до темноты в глазах, закружилась голова. Во рту появился металлический привкус, ноги ослабели, в ушах зазвенело… и мальчик мгновенно и плавно погрузился в бездонную мягкую пучину настоящего голодного обморока.
Очнулся он быстро – весь в противном поту, со спазмами в желудке. Появился дикий, необоснованный страх, что не удастся спуститься с дерева, и Олег, торопясь, почти слетел на траву. Проблема голода была самой насущной, но не единственной. Если человек, сколько себя помнил, пользовался туалетной бумагой, трудно от него ожидать, что он счастлив будет переучиваться на лопух. Вдобавок, вокруг росла крапива.
Однако, Олег был не полный «чайник» в лесных делах. Он вспомнил, что и крапива, и лопух – следы человеческого жилья, поэтому совсем не удивился, когда фактически уперся в белую станционную будку, до одурения похожую на будки небольших железнодорожных разъездов Земли.
И сразу же мальчишка понял, что этот дом – нежилой. Окна были выбиты, крыша полуосыпалась внутрь, крапива стояла стеной – почти до этой крыши. От шлагбаума давно ничего не осталось, кроме металлической проржавленной опоры. Дверь тоже была снесена.
Держа револьвер в руке и часто переглатывая, мальчик вошел внутрь.
Небольшая комнатка была полузасыпана остатками рухнувших крыши и потолка. В углу, на покосившемся столике, Олег увидел остатки примитивного телеграфного аппарата. А около столика, на полу, лежал скелет. Второй – за вторые сутки, только совершенно голый и подрастащенный разной животной мелочью. Череп откатился под столик.
Из стенного шкафа – сбоку от столика – с полуоторванными ржавыми дверцами – почти вывалилась прикованная цепочкой винтовка. Тут же лежали жестяные коробки с патронами, но и они, и цепочка, и металлические части винтовки спеклись в однородную рыжую массу. Досадно… Олег нашел на полу среди мусора зажигалку из патрона – вернее, то, что от нее осталось. В шкафу отыскались и спички – их головки, внешне сухие, отлетали без намека на искру, стоило только чиркнуть. Спички, кстати, были земные – с изображением красного маяка, сделанные на фабрике «Маяк» в городе Андропов. Олег никогда не слышал ни такого города, ни такой фабрики, но ясно было, что это где-то в бывшем СССР. Еще одно доказательство частых контактов двух миров…
Мальчишка прошелся по комнате, пиная обломки. Лопнувший лист красного шифера с хрустом съехал в сторону, открыв вделанную прямо в пол дверцу – серую от присохшей пыли. Олег присел на корточки и легко открыл ее.
Когда-то это был холодильник. Но сейчас все, что в нем хранилось, уже даже не воняло, а просто высохло по стенкам ровным бурым слоем, в который вкипели куски стекла, жести и бумаги. На последних кое-где еще можно было различить полную оптимизма коровью морду и надпись «ТУШЕН… ГОВ…» Олег мысленно досказал последнее слово и метко плюнул на коровью рожу, подумав, что, будь эти банки целы, его не остановила бы даже мысль об угнездившемся в них ботулиническим токсине. Сожрал бы за милую душу и «гов…», и что там еще было!
Злой и еще больше оголодавший, он вышел из здания. На всякий случай обошел вокруг него, наткнулся на затянутый песком и илом колодец, около которого долго стоял – в сотне метров от колодца железную дорогу переходило небольшое стадо оленей. Рослые, стройные животные со светло-шоколадными лоснящимися шкурами были очень красивы. И только когда последний скрылся в кустах, Олег подумал о них, как о мясе. Но без особого сожаления. Во-первых, он не был уверен, что оленя можно убить из револьвера. Во-вторых, мясо пришлось бы есть сырым, а это…
– Ничего, – пробормотал Олег, ероша волосы, – ничего, скоро ты и сырое будешь точить, как волк. Если так дальше дело пойдет…
Вдоль насыпи росли одуванчики. Местами их было очень много и, шагая через солнечно-желтые, местами уже пушистые, проплешины, Олег вдруг вспомнил, что как-то слышал – молодые листья одуванчиков можно есть, а корень, если его поджарить – заваривать, как кофе… Ну, корень – это не актуально, а вот листья…
На ходу он нарвал пригоршню молодой зелени, критически рассматривая каждый листок. Есть хотелось очень, и Олег решился – подышал зачем-то на один, наиболее симпатичный, и сунул в рот…
…Одуванчики оказались умопомрачительно горькими. Олег жевал их, давясь и отплевываясь, думая, что, кажется, листья тоже надо как-то обрабатывать, только он не помнит – как… Голод заглох, но не ушел совсем – торчал где-то неподалеку, готовясь к новой атаке, следил за парнем, и Олег, все еще отплевываясь от мерзкого привкуса, подумал уныло, что на травяной диете он долго не протянет. Придется охотиться. Он никогда не делал этого с револьвером, да и мысль о том, что нужно будет есть сырое мясо, по-прежнему вызывала отвращение, несмотря на голод.
Подумав об этом в очередной – бессчетный – раз, Олег вдруг сбил шаг и тупо посмотрел на кобуру своего револьвера. Медленная, довольная и глуповатая ухмылка расползалась по его лицу, он прищелкнул пальцами и тихо выругался. Блин, да какой же он идиот! Досада на себя мешалась с радостью от неожиданного открытия. Он же все время носит огонь у себя на поясе! Самую настоящую зажигалку, для которой всего и нужно немного постараться – найти сухой травы или тонких сухих палочек… Огонь же можно развести выстрелом из револьвера!
Шагать сразу стало веселее, словно костер уже горел и над ним жарилась кабанья туша. Голод еще какое-то время тащился следом по кустам, потом тихо убрался, поняв, что Олег ему не компания. Великая вещь, черт побери, Огнестрельное Оружие! Парень даже начал бухтеть на ходу песню «Наутилусов», казавшуюся наиболее подходящей к обстановке:
