Два мира. Том 2 (СИ) - "Lutea" (бесплатные полные книги .txt) 📗
Вот только получит — кто? Скорлупа? Учиха Мадара? Дурачок Тоби? Кто?..
Лишь мысль о Рин помогла ему не исчезнуть совсем, не превратиться в бездумное орудие, выполняющее приказ. Рин была его светом — но сейчас и он погас.
Потому что план рухнул. Бесконечного счастья внутри Цукиёми не будет. Будет лишь смерть — от руки Кагуи, которую он предал, или шиноби Альянса, всегда бывших врагами.
На тот факт, что ему предстоит умереть, Обито не мог повлиять никак; также не мог он сбежать, скрыться — найдут и уничтожат всё равно. Бурный поток несёт его по течению к обрыву. Теперь единственное решение, которое он всё ещё может принять сам — выбрать, как именно умереть.
Из мира Камуи Обито вновь посмотрел на Итачи. Он не сдастся судьбе без финального боя.
Прикрыв глаза, Обито с силой провёл руками по лицу, ощущая под пальцами правой руки старые шрамы. С него довольно ношения масок; сегодня он выступит как Учиха Обито, не скрывая, кто есть на самом деле. Его одежда такая, как традиционно носили в клане: тёмная, с длинными свободными рукавами и широким воротником. За спиной — гунбай, столь же обычное для Учих оружие, как катана. В чакре — огонь, и оба Шарингана, свой собственный и один из тех, что долгие годы хранились про запас, готовы.
— Что ж, — сказал Обито сам себе, — вперёд, — и, расширив окно Камуи, сделал шаг в реальность.
Успевший вернуться поближе к напарнику Кисаме вскинулся, словно пёс, на ощущение чакры и окликнул Итачи. Тот, добив своего противника, оказался рядом и вперил в Обито внимательный взгляд.
— Итачи. Кисаме.
— Обито, — хладнокровно приветствовал его в ответ соклановец. Глаза Итачи пока ещё были обычным Шаринганом, но от позы веяло напряжением.
— Хех, вовремя вылез, — Кисаме выше поднял меч. — Как раз недавно вспоминали, что пора бы разобраться с тобой.
В ближайшей округе после действий Акацуки не осталось врагов, и шиноби Альянса, кто был способен сражаться, начали стягиваться ближе, окружая. Обито скользнул по ним безразличным взглядом, после чего посмотрел в лицо мечнику.
— Не будь столь самоуверен, Кисаме.
Раздражённо дёрнув головой, Кисаме собрался было ответить, как раздался отчётливый грохот, и по полю разлилось давящее ощущение мощнейшей чакры. Стало быть, расчёт верен — как раз прибыла та подмога для отряда Кумо.
— Итачи-сан! — к Акацукам подбежал связист с тяжёлой рацией за плечами и тихо доложил — Обито прочёл по губам: — Передовой отряд сообщает, что появился джинчурики… среди наших большие потери.
Напарники мимолётно переглянулись. Кисаме кивнул и, сорвавшись с места, поспешил в сторону, откуда неслись новые всплески демонической чакры. Часть отряда последовала за ним.
Учихи остались один на один, не считая массовки. Но кто считает её?
Сделав короткий знак прочим — видимо, чтобы не встревали, Итачи полностью сосредоточил внимание на Обито, спокойно стоявшем на промёрзлой, запятнанной кровью земле между разбросанного оружия и свежих трупов. Обито не спешил. Он наслаждался морозным воздухом раннего утра последнего дня календарной зимы, пропитанным чакрой и кровью ароматом сражения, к которому неровно дышат все Учихи. Можно вдохнуть его, напитаться им — напоследок.
Обито не питал иллюзий выжить в битве против носителя Вечного Мангекью. Впрочем, также он не терял надежды в совершенно учиховском стиле сделать подлость с порога могилы. И если подлость заденет Итачи… что ж, Мадара должен оценить; в идеале и пострадать, лишившись любимца. Учих называют мстительными не просто так, а Обито есть, за что мстить старику.
Видя, что он не торопится нападать, Итачи также не рвался сделать первый ход — следил, использовал короткую передышку для минимального отдыха, закрывал собой ирьёнинов, относивших раненых с поля боя. И, конечно же, старался понять, зачем Обито появился прямо перед ними с напарником.
В километре от них схлестнулись в бою Кисаме и Киллер Би — ощущение чакры от их мощных техник накрывало и здесь, в арьергарде. Бросив взгляд в ту сторону, Обито потянулся к гунбаю.
— Вы очень не вовремя встали на моём пути.
Итачи мимолётно нахмурился.
— Ты здесь ради джинчурики Хачиби?
Обито ответил многозначительным молчанием, рассчитывая, что Итачи сам сделает необходимые выводы.
— Мы не допустим его захвата тобой, — предупредил тот, расстёгивая плащ, под которым на боку висели ножны с катаной, подарком старика.
— А ты, кажется, заразился от напарника самоуверенностью, Итачи, — хмыкнул Обито, крепко сжимая пальцы в перчатках на рукояти гунбая. Кажется, повёлся. — Но хорошо. Как и то, что Кисаме и джинчурики потреплют друг друга в сражении — за это время я закончу с тобой.
— Уверен?.. — голос Итачи растворился в хриплом карканье воронов, которыми он разлетелся.
«Гендзюцу, — Обито мазнул взглядом по воронью, кружившему вокруг. — А я и не заметил… Ловко».
— Даю тебе шанс сложить оружие, — слова раздавались одновременно со всех сторон — не определить, где притаился враг. — Сдайся.
«Почему он?.. Ах вот оно что».
— Выходит, — произнёс Обито, чтобы потянуть время, попутно ища в системе циркуляции чакры точку, на которую воздействует техника, — Яхико хочет получить меня живым. При этом клан предпочтёт мою смерть… — нашёл. Усмехнулся и спросил, дразня: — Что ты выберешь на сей раз, Итачи: приказ или клан?
В ту же секунду развеял гендзюцу — и мгновенно активировал Камуи, пропуская через себя клинок зашедшего сзади Итачи. Отскочив в сторону и остановив технику — Мангекью расходует много чакры, Обито закрылся гунбаем от следующего удара. Крутанув оружие, собственной атакой заставил врага отступить. Итачи воспользовался этим моментом, чтобы сложить печати и сотворить огненный шар, от которого Обито отмахнулся пропитанным чакрой гунбаем, сбившим технику в сторону. Просвистев мимо, шар разбился об обледенелые деревья. Вот только пламя не подожгло их и не исчезло — взметнулось и с рёвом волной прокатилось обратно в направлении Обито, вынудив вновь использовать Камуи.
Итачи сделал движение рукой — закреплённой на предплечье и скрытой рукавом палочкой, — и поток огня сменил цвет, налившись неестественной синевой. Это странное пламя объяло Обито, словно водяная тюрьма, из-за чего пришлось всё тело делать невосприимчивым. Попытался скользнуть в сторону, за пределы огненной сферы, но она, повинуясь движению палочки бдительного Итачи, двинулась следом, оставляя захваченного своим центром.
«Заставляет расходовать чакру на Мангекью — умно», — мысленно кивнул Обито. Он полностью переместился в своё измерение, где быстро стряхнул с себя прицепившееся в момент активации переноса синее пламя. Примерившись и не теряя ни секунды, Обито открыл окно сбоку от врага — метнул в него припасённые сюрикены. Итачи отвлёкся, отбивая железо, и Обито возник из портала позади него, сделал замах.
Сверкнул Шаринган обернувшегося Итачи — собственное додзюцу Обито легко смахнуло простенький паралич. Гунбай столкнулся с катаной, и шиноби отскочили в разные стороны.
Затормозив, отставив ногу назад, Обито распрямился и перехватил гунбай удобнее. Сердце остервенело стучало. Давно у него не было подобного боя — на таких скоростях, с противником, которого сложно подловить, даже имея козырь в виде Камуи.
Будоражит. Разгоняет кровь.
Даёт почувствовать себя Учихой.
Обито удивился собственным ощущениям. Откуда это? Почему именно сейчас? Вероятно, оттого что сражается с другим Учихой.
Со стальной невозмутимостью Итачи вновь атаковал. Чистое кендзюцу, и скорость всё выше — только успевай уклоняться или прикрываться гунбаем. Тяжёлый металлический веер не лучшее оружие против катаны в руках специалиста, почти не остаётся времени на контратаку.
Блок, блок, уход вниз и одновременный блок, попытка подсечки — Итачи подпрыгнул, увернулся от круто развёрнутого гунбая и, отступив лишь на мгновения, вновь напал. Он ниже, легче и быстрее, его оружие удобнее для быстрых выпадов.
