Самогонщик против армии США (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич (читать книги онлайн без .txt, .fb2) 📗

Шустрят три бабы в тёплых цветастых платках. Около каждой — выводок цыганят, подрастающая трудовая смена. Чуть в стороне отираются двое крепких мужиков. Как бы ни при делах. Ха-ха три раза. Вот у них пистолеты точно есть.

И у меня найдётся ТТ за пазухой. Но я же не ковбойствовать приехал! Лавры Клинта Иствуда мне ни к чему.

Купив сладостей — рафаэлок и прочих сникерсов, в Мульде пока не освоенных в производстве, сбавил шаг около ларька, торгующего пневматическим оружием. Мне оно без надобности. Заинтересовал продавец.

Имея армейский опыт общения с любым российским интернационалом, я его сразу срисовал — чеченец. Усов нет, только щёгольская узкая бородка от уха до уха.

Если кто страдает национальными предрассудками и не любит кавказцев, сразу скажу: чечены разные. Как и во всяком народе.

У этого, немолодого, в потёртой чёрной кожанке, без хищного блеска в глазах, точно не было ни ТТ, ни кривого кавказского кинжала, чтобы «сразу рэзать».

— Салам, брат.

Он хмуро глянул. Мол: какой я тебе брат? Покупай или отваливай! Но я был настойчив.

— Со мной в роте друг служил. Аламбеком звали. Он мне всегда говорил: брат! Хоть не по уставу.

— Аламбек? А фамилия как? — чуть оттаял чернобородый. — Откуда он?

Я назвал вымышленную фамилию и адрес, торгаш, естественно, такого не знал. Тема была исчерпана, но мостик переброшен.

— Слушай, брат. Я чеченцам привык доверять. Парни жёсткие, зато не кинут. Не обманут, если с ними честно. Дело есть.

— Гавары.

— Я на старом заводе работаю. Там технику списали. Смываем золото с контактов. Но в скупку идти не хочу. Раз пошёл — цыгане облепили. Едва отбился!

Гешефт ему я предложил простой как три гвоздя. Он сам относит в скупку золото, под свой паспорт. Выручку приносит мне. Комиссионные — пять процентов.

— Дэсять!

Покочевряжившись для виду, согласился. Первые полкило, естественно — в слитке, а не монетами, перекочевали в его пятерню. К слову, это меньше того же «сникерса» по объёму.

Чеченец запер киоск и неторопливым шагом отправился в сторону ломбарда.

«Хозяин! Биб голодный…»

А тут сотни людей, живых душ. То есть море «дичи».

Отправить на дальнюю разведку «мишленовского человечка», выросшего в человечище, теперь чревато. Он запросто слопает тех, за кем был послан наблюдать. В Мульде был прецедент.

«Жди! Сегодня же покормлю».

Там временем мой посредник достиг скупки и нетерпеливо дёрнул плечом. Цыганки брызнули в стороны, словно на них пшикнули из баллончика с полицейским газом.

Я сделал вид, что рассматриваю пуховики по соседству.

Чеченец вернулся быстро. Отсчитал мне девятьсот тысяч рублей, предъявив квитанцию. Всё честно. Золото зачтено как лом 750-й пробы (хотя в реальности проба выше), фактический вес… И минус десять процентов от суммы. Слава богам, мужик не знает, во что мне обошёлся слиток. Если брать цепочку с самого начала, он достался мне за самогон, полученный из выращенного на моих землях зерна и проданный за серебро, обменянное на дешёвое в Мульде золото. Рентабельность выше, чем от торговли наркотиками. В разы.

— Спасибо, брат! Приеду, как накопится хотя бы грамм четыреста.

— Э-э… Стой!

Он объяснил, что ломбардная ставка — низкая. Золото можно продать куда дороже. Но он не будет хранить миллион в этом ларьке. Должен сообщить хозяину. Тот даст денег.

Уф-ф-ф. Для меня тысяча или две тысячи процентов прибыли — вопрос философский. Но! Этот мужик ну никак не выглядит участником Первой или Второй чеченской войны. Скорее всего, приехал сюда из своих гор, чтоб кормить семью, работая на более богатого и удачливого соотечественника. А вот с тем связываться боюсь. Я без национальных предрассудков, однако…

Тем более, сдача золота в скупку — законна. Остальное грозит статьёй. Идти под статью в компании чеченцев мне не улыбается. Конечно, свалю через портал. Но привлеку ненужное внимание снова. Очередной приход в Россию будет сопряжён с трудностями.

Ахмад сунул мне визитку оружейного киоска с его телефоном. Попросил мой. Тут уж никак. Старую симку я не активировал, себе дороже. Новую ещё предстояло купить на другое имя, затащив в салон связи какого-нибудь пьющего субъекта с паспортом.

Может, кто-то другой потом скормил бы этого субъекта Бибу. «А я не такой, не такой, не такой», как пел один бывший КВНщик, правда — на другую тему, о супружеской (не)верности. Поэтому пришлось искать более сложный путь.

Вечерело, когда «Гранта» с корзиной всякого питательного тормознула около хосписа. Продукты — лучший пропуск, кстати. И я их вручил дежурной медсестре на одном из постов, попросив раздать кому возможно. Сам побрёл к обречённым.

В хосписе умирают ежедневно. И не стоило труда найти того, чья жизнь отсчитывала последние часы. Нет — минуты…

Это был старик. Одинокий. Высохший, тощий. Наверно, не больше килограмм сорока. Волосы выпали, обнажив шишковатый череп.

В палате лежало ещё трое. Но те пока держались за жизнь.

Я вытер ноги о половик у входа и присел на кровать к умирающему.

Он находился в сознании.

— Вы кто?

— Пришедший, чтобы вы были не одни.

— Больно!

Если вот сейчас приказать Бибу раскрыть здесь портал… Подхватить старика на руки и доставить к роще Веруна. Быть может, есть шанс?

Но вредный дедок ясно дал понять: тревожить его допускается только ради себя или самых-самых близких. Родителей, Мюи, детей. И то ворчит, что оторвали бога от божьих дел.

Врачебных талантов мамы и доктора Хауса не хватит, чтоб умирающего вынуть из могилы.

По правде говоря, приговор не отменить. И вообще, каждого не спасти.

Я взял его за руку.

— Скоро боли не будет.

— Понимаю… Как тебя звать?

— Георгий. Просто Гоша. А вас?

— Константин Владимирович, — умирающий закашлялся. — Гоша! Можно попросить? А нельзя ли быстрее? Укол какой…

— Не имею права.

— Причём тут право, лево… Я их чувствую! Соня, жена моя. Дочки Саша и Люба. Я пережил их, они ждут меня. Здесь. Но дождутся ли…

— А внуки?

— Не пришли. Уехали. Кто в Америку, кто в эту чёртову Европу… Забыли деда. Я им не нужен, и они мне не нужны. Я хочу к своим. Помоги!

Разве можно отказать в подобной просьбе?

Раковый больной выдохнул и затих. Выражение лица умиротворённое. Финиш…

А у меня продолжение. Отрыжка Биба такова, что, кажется, от неё стеклопакеты вылетят. Но слышу только я. И мучает мысль: улетела ли душа Константина Владимировича к Соне, Саше, Любе. Вдруг, выпитая моим ненасытным, она отправится совсем по иному маршруту?

Биба приходится кормить уже чаще, чем раз в неделю. И как-то этому нужно положить конец.

Но пока что донимали более насущные дела. Вторично в «супермаркете» Ахмада я появился после Рождества. В Мульде середина лета, морда загорелая, словно прилетел из Таиланда, наплевав на COVID и прочие ограничения.

— Сейчас, — завозился чеченец и скрылся в глубине киоска.

Я прождал минуты три и думал уже валить, когда увидал трёх приближающихся кавказцев. Все были моложе и лучше одеты, чем мой торговый партнёр. Один крутил на пальце брелок от машины.

Бежать поздно. Стрелять рано.

— Поговорим? — дружелюбно предложил шедший впереди здоровяк, практически с меня ростом. — Ахмад сказал: с тобой можно иметь дело. Ахмад зря языком молоть не будет.

— Давай.

Продавец пневматики тут же вынырнул из своего гнезда. Уступил «офис» для высоких переговоров. Чеченец, изображающий главного и крутого, пропустил меня вперёд. Затем втиснулся сам и притворил за собой дверь.

Мы стояли слишком близко. Говорят, на востоке не ценят личное пространство, не знаю.

— Друг! У тебя много золота?

— Нет, дорогой. Крохи. Знаешь старый компьютер? Их в СССР называли ЭВМ, электронно-вычислительная машина. С контактов смыли золото. У меня ещё килограмм остался. Он не мой, мне с парнями и с начальством делиться надо.