Новая жизнь 7 (СИ) - Хонихоев Виталий (читать книги полностью без сокращений TXT, FB2) 📗

— Вот! — мама берет со стола бокал и делает нехилый такой глоток. Второй. Снова наливает вина и барабанит пальцами по столу. Я так понимаю, что за пьянку прямо с утра следует винить меня и мое девиантное поведение. Мама смотрит на меня. Мама снова берется за бокал. Глоток, другой. Все.

— Значит так! — мама встает и упирает руки в бока. Сейчас она великолепна — грозна и красива, прямо валькирия-воительница на пути Сексуального Просвещения и Недопущения Извращений: — вот! — на стол ложится журнал с названием «Семейная Игра! Дочки-матери!» и картинка с зрелой женщиной, на объемистую грудь которой склонила голову лоли с едва намечающимися холмиками грудей. На заднем плане — паренек в семейных трусах, у которого кровь из носу фонтаном, надо полагать — из-за зрелища на переднем плане. Мелкими иероглифами внизу «Семейная вечеринка у бассейна пошла совсем не так!» и «Нет, братик, только не туда!», а также «Уроки на открытом воздухе!». Я узнаю журнал. Еще бы я его не узнал, он у меня в комнате под матрасом лежал черт-те сколько. Каждый раз как кровать заправляешь — на него натыкаешься. Давно хотел выкинуть, да что-то не сподобился. Дело в раздельной сортировке мусора, у нас макулатуры не так много, а такой вот журнал на полочке для макулатуры сразу видно будет и лучше уж взять с собой в школу и по дороге найти куда… а я так и не нашел. И в школу не брал с собой. Да, этот конкретный журнал вместе с пятью другими — достался в наследство от настоящего Кенты и я его не виню. У него социальный страх перед школой и одноклассницами был просто жуткий и единственное место, где он хоть немного любви и принятия получал — это семья. Вот и покупал такие вот журналы. Что же до меня, то я лично, никаких позывов к инцесту не испытываю, хотя вот казалось бы — местная мама мне не совсем мама. И даже может совсем не мама, а уж как женщина она и красива и умна и даже мудра. Обаятельная и смелая, ну как тут не влюбится? И я люблю ее — но платонически. Вот ни разу не возникало мысли «а может?» — даже на подсознательном уровне. И она и Хината у меня в мозгу по категории «близкие родственники, секс невозможен» проходят. Так что зря мама волнуется, но разве ж ее переубедишь? Раз уж она такие журнальчики у меня нашла (вернее — это Хината нашла, ууу… мелкая зараза) — то она обязана отреагировать и направить меня в верное русло.

— Я все понимаю, мам — уверяю ее я: — нельзя и …

— Сына! — поднимает палец к небу раскрасневшаяся мама и я затыкаюсь. Не время говорить, время слушать. Знай свое место в семейном кругу, сын блудный и не выстебывайся на мать, будто больше ее знаешь. Даже если на самом деле больше ее знаешь — помолчи. Так что я затыкаюсь и превращаюсь в слух, готовясь к неловким двадцати минутам ликбеза.

— Генрих Шестой! — говорит мама: — пожалуйста! Это… — она замирает, глядя в потолок.

— Последний король Англии из Ланкастеров? — помогаю я ей.

— Вот именно! — говорит она: — а почему последний? Потому что близкородственные связи! Сына, я все понимаю. Я понимаю, что в твоих глазах я — самая красивая и самая привлекательная женщина и что ты ревнуешь меня к папе…

— Что? Да не было такого!

— И что даже сейчас, когда вокруг тебя так много юных, красивых, привлекательных и успешных девушек — ты все равно влюблен в меня. Ты считаешь, что я лучше Бьянки-сан, лучше Натсуми-тян, лучше Томоко-тян и даже Соры-тян. Пусть даже они такие молодые. Пусть даже у Бьянки-сан своя сеть заправочных станций, а Сора-тян — наследница древнего додзе.

— Ээ…

— И ты, конечно, прав, сына. Ты прав — печально пожимает плечами мама: — я лучше всех их вместе взятых. Но судьба решила так, что ты — мой сын. И я не смогу относиться к тебе иначе! Дело не в тебе, сына, дело во мне… — и она вздыхает: — я не понимаю эти ваши новомодные тенденции и вряд ли когда смогу. Все что я хочу — это чтобы у тебя была нормальная семья, нормальная Сора-тян в женах, и чтобы вы родили мне внуков! Разве я так много прошу? Вот кто другой давно бы уже на Соре-тян женился! Сына, я старая для тебя… пусть даже по мне и не скажешь и мое тело даст пятьсот очков вперед этим молодым выскочкам, но все же! — мама садится, наливает себе вина и задумывается. Я молчу. У меня есть свое мнение на то, настолько мама «старая», а также насчет ее тела, но я лучше уж молчать буду, чем усугублять ситуацию комплиментами.

— И Хината! Совсем от рук отбилась! — ворчит мама: — а ты ее тоже пойми. Она в таком впечатлительном возрасте, а ты Томо-тян домой привел и догола раздел, а потом другую девушку. В шоу участвовал, там прямо на всю страну показывали… устроил мне переживания. Конечно она от тебя в восторге!

— Хината? В восторге?! — изумляюсь я. Вот сколько помню, мелкая приставала вечно меня подначить норовит или на деньги развести. И обзывается.

— Ну конечно — мама смотрит на меня с жалостью, так на недалеких даунов смотрят, когда они такие «О! Я смог сам завязать себе шнурки и подтереть попу!». Тот самый момент, когда он купил йогурт с игрушкой, а должен был уже купить себе квартиру и съехать от родителей.

— Она тебя обожает, а эти ее игры с Айкой-чан — до добра не доведут. — предупреждает меня мама. Игры? Кстати, думаю я, а откуда мама в курсе про голую Томоко? Я ей не говорил, а она знает.

— Ты подсматриваешь — строго смотрю на маму: — или подслушиваешь?

— Неважно — машет она рукой: — считай это техникой ниндзя «Мама знает все, что происходит в этом доме!». Я имею право знать, что там у вас за закрытыми дверьми творится.

— Вообще-то двери закрываются как раз с целью обеспечить тайну личной жизни. — уточняю я: — мне лично не жалко, я ничего такого там и не делал… ну, да, голая Томоко, угу. Ээ… журналы, да. Торс девушки из силикона — тоже да. Хм… а если так подумать — у меня есть что скрывать…

— И твоя мама никогда не использует эти сведения вам во вред! — уверяет мама и отпивает вина: — мама вмешивается только в крайних случаях. Если я сейчас не вмешаюсь, ты влюбишься в меня, а Хината в тебя и все будет как в этом журнале! А в этом журнале — папа узнал, что они творят и развелся с их мамой! А они — поженились! Такие браки в стране не регистрируются! Молчать! Сидеть! Я взялась за это дело и я тебя исправлю! Твои грязные фетиши будут исправлены на нормальные! Вот! — на стол снова шлепается журнал с двумя монашками. Я недоуменно моргаю. Перевожу взгляд на маму. Она чего-то от меня ждет.

— Что — вот? — осторожно уточняю я.

— Нравится? — спрашивает меня мама: — что именно нравится? Размер? Веревки? Хлыст? Монашки?

— Ну мама!

— Не мамкай мне тут! Это важно! Сейчас мы тебя в нужное русло направим, надо только выяснить твои предпочтения! Тебе вообще какие груди больше нравятся? Большие? Средние? А … вот тут у нее пирсинг — возбуждает? Или вот… — на стол ложится другой журнал с четырьмя медсестрами и радостным пациентов, замотанным в бинты с ног до головы, но выражающим энтузиазм. Надпись гласит «Медсестры излечивают сексом!», внизу мелкими иероглифами «Везучий пациент встал на ноги» и «Они не пролили ни капли!».

— Мама мия! — говорю я, переходя на итальянский: — не буду я с тобой о своих предпочтениях говорить! Это … неловко!

— Вот потому ты и извращенец! — припечатывает меня мама: — потому что все в себе держишь! Скрываешь от меня! Мне Натсуми-тян все сказала!

— Что?! Чего это она тебе сказала?!

— Что ты все держишь в себе и тебя просто надо заставить признаться в своих потребностях. Кстати — хорошая девочка. Если тебе совсем невмоготу — я могу Натсуми-тян свой фартук отдать, а вы с ней можете в «мать и сына на кухне» поиграть. — поясняет мама: — если у тебя фетиш такой.

— … - не в силах что-то выдавить из себя я молчу. Вот же… поймаю Натсуми и накажу как следует… прямо чувствую как она сейчас в хохоте заходится… шуточки практические она надо мной шутить будет.

— Или это все потому, что я вас скрученным полотенцем лупила? — задается вопросом мама, прикладывая палец к подбородку: — но кто же знал, что это из вас мазохистов воспитает? Скажи, а тебе нравится, когда тебя по попе бьют? Ладошкой или все же розги нужны? Сора-тян наверняка сможет розгами, у нее рука твердая.