На другом берегу любви (СИ) - Ригерман Анастасия (е книги TXT, FB2) 📗
Поднимаюсь заранее и наскоро умываюсь, тихо покидаю дом, чтобы никого не разбудить. На опушке в лунном свете оборачиваюсь, и уже в волчьем обличье преодолеваю пол-леса. Да, в этот раз не забываю прихватить штаны, которые приходится тащить всю дорогу в слюнявой пасти.
В итоге, когда первые лучи солнца освещают горизонт, я еще в пути. Несусь напролом самым коротким путем, не замечая веток кустарника, которые нещадно хлещут по морде, и репейника, облепившего мохнатые волчьи уши.
Никогда не любил опаздывать, и сейчас стараюсь этого не допустить. Вот Горыныч, тот вообще опаздунов терпеть не может, штрафной километр на дорожке каждому из них авансом обеспечен. Помню, двое новеньких, еще не осознавших, куда попали: рыжий Толян, и как его там… В голове крутится имя, а вспомнить парня не выходит. Даже рожа его стерлась из памяти, будто и не было. А ведь мы в одной команде уже полгода, каждый день друг у друга на виду. Фигня какая-то! Мотаю головой, чтобы вправить мозги на место. Рано мне еще для Альцгеймера. Да и вообще на память прежде никогда не жаловался, а тут все, как в тумане.
Ладно, хрен с ним, с Толяном, и этим, вторым, как бы его не звали. Это все от нервов. Тут столько навалилось за последнее время, не мудрено и крышей поехать.
Возвращаю человеческий облик, наскоро запрыгиваю в штаны. Попутно отплевываюсь от прилипшей паутины, и собственных удлиненных прядей, все время норовящих угодить в рот. Я вечером было психанул, заявил про намерение состричь их к чертям, уже ножницы пошел искать. Так Добруш грудью встал, лишь бы меня остановить.
Не смей, говорит. Что еще удумал⁈ Отец такого не поймет, и не простит, примет за оскорбление. Там, за горами, в Змеиных пустошах, откуда он родом, длинные волосы — обязательный атрибут воина, символ мужественности, силы духа и тела, непреклонной решимости. Брат признался, что и сам мечтает такие отрастить, да пока не положено ему по возрасту, не дорос еще, не в том статусе. Отец же свои связывает в тугой жгут, и они ему не мешаются. Вот только мне с этими постоянными обращениями в волка так и приходится ходить вечно лохматым.
Перед встречей с Лерой хочется привести себя в порядок, но какое тут? Хоть бы листву и колючки из волос вытащить, от паутины в ручье отмыться — вот вам и жених.
Наверняка, она еще от нашей вчерашней встречи не отошла. Напугал девчонку до смерти, когда из тех лопухов голым выскочил, и рот ей ладонью зажал. Еще и ерунды какой-то наговорил, что у меня новости от Егора. Ну а что еще я мог ей сказать, когда мелкий стоял над душой? Признаться, что занял место его брата? Нет, пусть я и не родной ему, но не такой урод, чтобы разбивать мальчишке сердце. Как пришел в этот мир, так и уйду, мне чужого не надо.
Ночью глаз не сомкнул, все ждал этого утра, слова в голове перебирал. Это безумие какое-то, но мне все равно, что она в другом теле. Для меня Лера все та же, тот же чистый невинный цветок, робкий взгляд из-под ресниц, те же доброта и открытость в сердце. Иначе с чего бы ей меня откачивать? Другая на ее месте развернулась бы и ушла. А моя Лерка нет, она не такая. Когда глаза открыл и увидел ее над собой, почувствовал прикосновение тонких пальцев к своей коже, втянул ноздрями ее нежный запах, у меня чуть сердечный приступ от счастья не случился. В теле оборотня все ощущается иначе, ярче, живее. И если в том, нашем мире, меня необъяснимо тянуло к этой девчонке, то здесь я на каком-то животном уровне понимаю, почему это происходит.
Казалось, без Добруша за спиной мне будет проще сказать ей обо всем прямо. А сейчас стою перед невидимой стеной, вижу, как Лерка в компании ведьмы идет мне навстречу, и ума не приложу, с чего начать? Как объявить главную новость о том, что этот жутковатый оборотень перед ней — и есть я, тот самый Егор? Мы ведь только начали узнавать друг друга. Что, если она не примет меня таким, испугается, расплачется, не поверит?
— Доброе утро! — здоровается ведьма, слишком молодая и приятная женщина для той, которую побаивается вся округа.
— Доброе, — отзываюсь я и застываю на месте, переведя взгляд на Лерку. Она смотрит так, будто впервые меня увидела, с интересом скользит по моему лицу, робеет и заливается краской от вида моего обнаженного торса. — Здравствуй, Лер, — делаю шаг навстречу, пока не упираюсь в невидимую преграду.
— Здравствуй… — ее грудь высоко вздымается и опускается, будто во всем этом утреннем лесу ей отчаянно не хватает воздуха. — Егор, это ведь ты? Правда? — выдает она и, собрав последнюю смелость, снова поднимает взгляд, глядя мне прямо в глаза.
«Узнала! Вот так, сама! Без всяких там признаний и часовых объяснений», — переворачивается от радости в моей голове. Я киваю, как последний идиот, разучившийся говорить, и не могу сдержать самой счастливой улыбки. Кажется, в этот момент ее и отпускают последние сомнения, потому что моя девочка уже бежит ко мне навстречу.
— Правда, Лер, правда. Это я, Егор, — шепчу ей куда-то в макушку, зарываюсь носом в ее волосы, и бережно обнимаю. — Мы нашли друг друга, нашли.
Сердце переполняет невероятная радость и волнение. Какая же она у меня хрупкая и невесомая, хоть из рук не выпускай! Ведь мир, в который мы угодили, на сказку совсем не похож и полон опасностей. Лера обнимает меня в ответ, прижимается к груди.
— Егор… Господи, если бы ты только знал, как я за тебя испугалась, когда ты провалился в ту дыру, — срывается с ее губ, и я слышу, как она тихонько всхлипывает.
— Ну что ты, Лер? Не надо, не плачь. Видишь, я жив, здоров, все хорошо, — приподнимаю ее лицо, смахивая подушечками пальцев нежданные слезы. — Правда, не совсем в себе. Сам не знаю, как угодил в тело этого оборотня Милоша, — улыбаюсь, и она улыбается в ответ. Милая моя, нежная. Такая чуткая и податливая в моих руках. Склониться бы сейчас к ее лицу, сорвать с приоткрытых губ долгожданный поцелуй. Но пока не время для этого, и я сдерживаю свои порывы. — Лучше расскажи, как ты здесь оказалась?
— В отличие от тебя, я пришла сюда по собственной воле. Долгая история, — смущается Лера, и снова отводит взгляд, едва дышит рядом со мной. Мне бы выпустить ее из объятий, дать обвыкнуться, только не могу, задохнусь без ее тепла.
— Непривычно, да? Вроде, я, а, вроде, кто-то другой, — пытаюсь разрядить обстановку и отступаю на шаг, только ее ладоней из своих все равно не выпускаю.
— Есть немного. Но и я угодила в чужое тело… утопленницы Агнешки, — добавляет она отчего-то шепотом. — Тебе, наверное, тоже непривычно, если не жутковато?
— Нет, я всегда знал, что это ты. Во сне увидел, почувствовал. А потом долго искал тебя среди этих болот, пока не уперся в стену.
В ее глазах блестят слезы, а на лице сияет смущенная улыбка.
— Ты меня искал? — удивляется она и закусывает зубами нижнюю губу. Наблюдая за этим зрелищем, я жадно сглатываю.
— Тебя, Лер, кого же еще? Ведь ты — моя девушка. Не забыла?
— Но разве все это не было только игрой для твоих друзей?
Игрой? Да какие к черту игры⁈ О чем она вообще?
Я снова не сдерживаюсь. Обхватываю ладонями Леркино лицо, притягиваю к себе, соприкасаясь лбами. Плевать, что ведьма все это время наблюдает за нами, хоть из приличия и отошла в сторонку. Теперь, когда я наконец нашел свою девочку, меня никто не остановит.
— Нет, Лер, нет! Больше никаких игр. Ты должна знать, что для меня все с самого начала было по-настоящему. Я просто не хотел торопиться, боялся тебя испугать.
— Хватит! Ты и сейчас ее пугаешь, не гони лошадей, — все-таки не выдерживает и вмешивается в наш разговор ведьма. Лера встревоженной птицей выпархивает из моих рук. Она еще больше робеет в присутствии матери, ее щеки заливает стыдливый румянец, словно только что мы занимались чем-то непристойным. Ага, если бы! — Вам о другом надо думать. О том, как выбраться отсюда пока не поздно. Идемте уже в дом, завтрак стынет. Там все и обсудим.
— А как же стена? — киваю перед собой, напоминая про магическую защиту.
— Ах, это? — издевается моя будущая родственница, игриво прищурившись, и щелкает в воздухе пальцами. — Будь как дома, оборотень, но не забывай, что ты в гостях. Если даже в своих порочных мыслях посмеешь обидеть мою дочь…
