Возвращение Ворона (СИ) - Хлебов Адам (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt, fb2) 📗

Как назло, Феодосию Морозову, мою крестную мать, приказали заточить в монастырь и везли на дровнях, когда эти двое потеряли меня из виду.

Головорезы бросились на Долгоруковскую зная, что матушка живет где-то здесь.

Не вступи с ними я в бой, они быстро бы выведали у соседей постоялый двор, где мы скрывались.

Теперь надо было делать, ноги.

Васька-Губа явится сюда сам, когда узнает, что его людей слегка порезали и отдубасили.

Я совершенно не боялся за себя, но тревожился за матушку и няньку.

Ваську прозвали Губой, потому что у него была рожа — кожное генетическое заболевание. Нижняя губа его была похожа на розовый надутый воздушный шар.

Она закрывала пол лица и свисала ниже подбородка.

Васька не пожалел бы няньку и просто убил бы ее, чтобы не мешалась под ногами.

А что было бы с моей матушкой, я даже не хотел думать.

Я закрыл глаза и попробовал увидеть близлежащие дома и дворы. У меня получилось.

Я поискал Васькиных мордоворотов, но поблизости нигде не нашел. Свалили. Вот и отлично. Мы вышли на улицу.

— Куда же мы теперь, Илюшка? — встревоженно спросила мама быстро шагая по зимней улице.

— Есть, одно местечко. Там вас никто не тронет.

Я улыбнулся, но матушка не успокаивалась. На ее лице сохранялась тревога и мне было невыносимо от того, что она испытывает страх. Надо было отвлечь ее. Я подумал, что самое время спросить про "дрон" и видения.

— Ма, ты одно скажи. Вот что со мной такое? Я, когда закрываю глаза, то вижу улицы и людей, как будто глазами орла, который летает на ними.

— Свершилось…, — с дрожью в голосе сказала матушка. Она остановилась и села на ближайшую лавку, прикрыв ладонью нижнюю часть лица от шока, — свершилось. Ворон вернулся. Ворон пришел…

— Ма, какой ворон? Ты о чем?…

Глава 2

Она посмотрела на Гаврильвену.

— Всё, что говорил Осип про пришествие Ворона и второго сына оказалось правдой! Это не сказки. Прародитель рода Аксен Петрович Воронов не врал, что имел связь с птицами и мог летать за сотни верст от того места, где находился.

Гаврильевна тоже села и лавку и закачала головой

— Ты посмотри, а мы его корили за предсказания… Батюшки. — видимо, она имела ввиду моего отца Осипа Васильевича.

— Матушка, о чем вы? Что за предсказания?

**

Мы тайно переместились в гостиницу для паломников при Новоспасском Монастыре, там имя Морозовых служило пропуском и приютом для всех гонимых.

По дороге мы почти не повстречали прохожих, которые могли бы нас узнать.

Матушка очень осторожно рассказала, что мы с братом происходим из древнего боярского рода, обладающего особыми способностями. Но эти способности проявлялись не у всех.

Только у младших братьев в семье по прямой мужской линии, ведущей от Аксена Петровича Воронова.

Вот уже более пятидесяти лет Дар Рода дремал и никак не проявлял себя. Он должен был проявиться у моего отца.

Но ему так не посчастливилось открыть его в себе. Хотя он из своих сил старался не только раскрыть в себе эти магические способности, но постоянно оживлял и поддерживал это предание среди Вороновых.

Со временем, в нашей большой фамилии, люди стали считать предсказания предков о появлении потомка с Даром сказкой и отдались друг от друга.

Некогда сплоченные, богатые имеющие большую власть в державе Вороновы разобщились, оскудели, обеднели не только деньгами, но и духом.

Отец был рачительным хозияном имел поместья тремя сотнями дворав. Земельных наделов больше четырех сот четвертей в Вологодском, Шуйском и Суздальском уездах.

А четверть, как я понял равнялось половине гектара.

Сам он вел дела так, что его крестьяне платили минимальный оброк, но давали ему премии с оборота. Зарабатывая больше других, его крестьяне были почти свободными — общинниками.

Они понимали, что защищаемые отцом, имеют несравненно больше иных городских и посадских чиновников, поэтому очень любили и уважали отца.

Но наступили черные дни. И наш род окончательно потерял все наделы и деньги. Их профукал Петрушка.

Отец рассказывал матери о том, что придет потомок, который возродит Род вернет ему былую славу и могущество.

Он будет иметь зрение как у ворона. Будет уметь смотреть сверху, уметь камень превращать в золото, уметь целить живых и воскрешать мертвых.

— Ну с воскрешением мертвых он загнул, конечно…, — пробормотал я, обдумывая услышанное.

— Ты как про отца разговариваешь? — перебила меня Гаврильевна, — совсем стыд потерял? Или тебе память отшибло?

— А что? — спросил я, несколько сбитый с толку.

— Ты забыл, как собачёнчка к жизни вернул, когда ты совсем еще мальцом был?

— Бабка ты не гони на меня, ты лучше подробнее расскажи.

Гаврильевна смягчилась и поведала мне историю, как я вытащил щенка и оживил утонувшего щенка, вдыхая ему в пасть и массируя сердце.

«Та же тема, опять замешаны лекари и знахари», — подумалось мне. После того как мы обсудили предсказания и семейные легенды, я решил заняться делами. Тратить время зря не хотелось.

— Ну хорошо. Еды и воды вам принесут. Сидите ждите. Мне в школу надо. Или приду через три дня или кого-нибудь из надежного дружка пришлю. Скажу, что делать. Понятно?

— Ишь, повзрослел. Посмотри на него Ефимия Алексеевна. Оперился, — она делала вид, что разговаривает строго, но на самом деле улыбалась, — не мал еще про понятность переспрашивать?

Я ее очень любил. Она была полноценным членом рода. В семье всегда уважали старших, и она имела право делать замечания мне с братом. Но сейчас, я точно знал, что она чувствует гордость за своего двенадцатилетнего воспитанника, примерившего на себя роль защитника семьи и добытчика.

— Илюша, сынок, — мать подошла и обняла меня, — беспокойно мне за тебя. Береги себя.

— Он себя еще покажет… — видимо Гаврильевна имела виду, что я покажу себя с лучшей стороны.

— Мам, не переживай. Мы точно выкарабкаемся. Вы главное тут ничего не бойтесь, но и особе не светите себя. Будьте тише воды.

Я поцеловал обеих в щеки и побежал в школу.

***

Я учился в училище поддьячных писарей у наставника Симеона Полоцкого и пропустил два дня. Это было большим нарушением режима.

Наш наставник был грозен и вечно сердит. Его боялись даже старшие выпускники.

Одного его старческого взгляда было достаточно чтобы дети думских бояр и князей, которых учили грамоте в этой школе начинали заикаться.

Те самые мажоры, как сказали бы в будущем, тряслись, когда Симеон Полоцкий сурово интересовался их самочувствием и выполненными упражнениями по грамоте и словесности.

Наставник не признавал ни чинов, ни происхождения.

Он говорил, что подчиняется только Великому Князю. Все остальные для него дети-человеки, все как один равны.

И вот теперь, придя в школу, я видел, как самый грозный и ужасный наставник сам дрожал и заикался перед человеком, одетым в темно-вишневый монашеский балахон.

Посетитель держал в руках дубовый посох, богато украшенный золотом.

Они стояли в коридоре училища перед началом занятий.

Симеон Полоцкий что-то виновато лепетал, заискивающе глядя в глаза собеседнику. Тот стоял ко мне боком, и я не мог разглядеть его лица.

До меня донеслись обрывки их разговора.

— Так сам не знаю, где его носит. Третьего дня не появлялся на уроках

Я хотел незаметно пробраться в класс, но тут оба обернулись ко мне.

— А вот и он! Ваше Преосвещенство. Явился! — Симеон грозно сдвинул брови, — ну-ка поздоровайся с Протопопом Аввакумом.

— Доброго здравия батюшка Симеон, доброго здравия батюшка Аввакум. Можно мне пройти в класс?

— Нет, в класс ты не пойдешь, — мягко ответил мне наш наставитель.

Что-то тут было не так. Учащимся за пропуски полагалась взбучка.

Обычно экзекуция происходила в классе на глазах у остальных учеников, чтобы другим было неповадно нарушать порядки в следующий раз.