Четвертая магическая война - Мясоедов Владимир Михайлович (книги хорошего качества .TXT) 📗
– Как ни удивительно, но это действительно наш. Сканирующие чары подтверждают, – обескураженным тоном произнес один из патологоанатомов-некромантов, которых Олег за пару недель регулярной работы в морге уже научился распознавать по голосу. – Вот только совсем не упырь. Во всяком случае, пока. Эй, стажер, ты как туда вообще забрался?!
Олег ему не ответил. Организм, попавший в относительно благоприятные условия, наконец-то смог расслабиться. И откат от множества использованных целительных заклинаний на пару с нервным стрессом просто смял инвалида, как конфетный фантик. Сознания он вроде как не потерял, но способность адекватно воспринимать окружающую действительность утратил. В себя пришел только на столе. В морге. От нескольких литров воды, вылитых на голову.
– Очухался? – уточнил у него отец Федор, являвшийся живым олицетворением фразы «Пути Господни неисповедимы». Во всяком случае, Олег не мог понять причины, по которой оказывающий ему протекцию священник мог оказаться поблизости в течение пары минут после того, как одного инвалида вытащили из каменного плена. Если только он не ошибся с оценкой времени, прошедшего с того момента. Раз в сорок или пятьдесят. – Можешь рассказать, что именно с тобой случилось?
Краткий пересказ событий заставил священника глубоко задуматься. И патологоанатомов, так никуда и не ушедших со своего рабочего места, несмотря на поздний час, тоже.
– Как юрист, ответственно заявляю: вы ничего не докажете, – наконец разрешился от своих сомнений один из них. – Может, эта попытка убийства и осуществлялась дилетантом, но разрабатывал ее профессионал. Грамотный выбор заклятий и места сводит на нет все попытки выяснить личность убийцы. А подозрения к делу на пришьешь. Тем более если простолюдин будет судиться с представителем аристократического рода.
– Ты говоришь со знанием дела, сын мой, – покосился на него отец Федор. – Уверен в словах своих?
– На меня в среднем за год заводят три дела. И пока от тюрьмы и большей части штрафов удавалось отвертеться, – пожал плечами маг-патологоанатом. – То оскверню труп не той личности, у которой на развороченной снарядом морде не написана принадлежность к высшей аристократии. То устрою перерасход подотчетных средств, потратив на сложный труп полторы склянки пыльцы черного лотоса вместо одной. То действием оскорблю идиота, решившего, будто он может диктовать мне, что и как надо писать в заключении о вскрытии.
– Несчастные случаи вроде «упал головой на топор»? – заинтересовался Олег, которому сейчас любое поддельное заключение о смерти виделось только в одном свете.
– Ну, в основном меня заставляли прятать тот факт, что та или иная личность вконец сторчалась каким-нибудь забористым наркотиком. Впрочем, обычной водкой многие маги тоже вполне успешно спиться умудряются, – буркнул некромант-патологоанатом. – А убитых, в том числе на территории части, в пограничных частях издревле списывают на вражеских диверсантов и лазутчиков. Они же точно не будут подавать в суд заявление о клевете.
– И что мне делать? – растерянно спросил Олег, ежась от холода. В морге и так-то жара не царила, а стекающая с него вода лишь еще больше усилила ощущения.
– Один случай – совпадение, два – закономерность, – пожал плечами отец Федор. – Я бы сказал, что тебе надо ждать, молиться и готовиться. Потому как почти наверняка будет третий. Для статистики.
Однако времени, чтобы трястись от страха или готовиться к новому покушению на свою персону, Олег не получил. Через пять часов после неудавшейся попытки замуровать его заживо вся крепость оказалась поднята по тревоге. Гудели сирены, матерились люди, лязгали механизмы. И всем было плевать, что время только полчетвертого ночи. Неожиданно для противника и, похоже, для самих себя русские архимаги смогли нанести успешный удар тактическими климатическими заклинаниями. Разразившаяся над территорией Польши зимняя гроза плавно переросла в несколько мощных торнадо, град величиной с куриное яйцо и локальное потепление, растопившее недавно выпавший снег и утопившее в грязи дороги. Разумеется, накрыта чудовищным катаклизмом оказалась не вся территория страны. Только небольшой участок фронта и пара сотен квадратных километров вокруг него. Однако движение войск противника на этом участке временно стало почти невозможным. И пока европейская авиация вынужденно сидела на земле, а пехота и кавалерия опасались выйти из-под крыши, русское командование решило попробовать нанести стремительный удар по одной из ключевых точек обороны противника – замку Старый Сокол.
Оборонительное сооружение, в плане масштабов ничуть не уступавшее Щебжешинскому форту, но построенное раньше него лет на триста, было решено штурмовать всеми достаточно мобильными силами, имеющимися в данном районе. И то шансы на успех оценивались как пятьдесят на пятьдесят. Но в случае удачи российские войска получали прекрасный плацдарм для дальнейшего продвижения вглубь вражеской территории. А ведь Польша не являлась такой уж крупной державой. До столичного Кракова, конечно, так просто было не дойти… Но перетянуть часть сил с фронта для обороны центральных областей страны враг был бы вынужден.
– Чего у нас нет? Провианта? – Выпущенный из-под ареста Андрэ носился по палубе захваченного корабля туда-сюда как ужаленный. В немалой степени потому, что грядущая битва должна была зарубить на корню любое разбирательство в отношении него и его офицеров. Начальство по поводу сомнительных подчиненных придерживалось строго определенной линии. Или сражающиеся за тебя солдаты правы во всем, чего натворили ради победы, или они больше не сражаются. В законах про подобное, правда, не писали ни строчки. Однако живущие в большинстве своем далеко не первый век правители страны и верхушка боярско-колдовских родов жили традициями. – Да ну его к чертовой матери! Воды я вам из туч прямо на ходу натрясу, а лететь нам всего-то часа четыре! Снарядный погреб, главное, заполнить успели?!
Олег сосредоточенно загонял в угол палубы двух боевых автоматронов, которыми он должен был управлять в грядущей десантной высадке. Каждая из оживленных колдовством машин имела рост два с половиной метра и несла в правой руке здоровенный башенный щит. В узких коридорах или на гребне стены таранный удар подобного защитного средства неминуемо убил бы любого обычного человека. В качестве дополнительного оружия железные воины сжимали в левой руке по грубо отлитому тяжелому топору весом килограммов в сорок или пятьдесят. Ударом подобного монстра можно было промять броню тяжелого голема или перебить хребет молоденькому дракону. Но имелся у штурмовых механических пехотинцев и существенный недостаток. Оба доставшихся под управление Олегу автоматрона были тупы как пробки и без постоянного контроля либо просто крушили все на своем пути, либо стояли на месте. Поскольку срок жизни грудью и щитом встречающих опасность стальных болванов измерялся часами, если не минутами, открытого боя, на их создании экономили, как только могли.
– Погонщик, уф, големов. Какое точное название: если конкретно этих чугунных лбов не подгонять, они и шага вперед не сделают. Только оно недостаточно емкое. – Олег вытер со лба трудовой пот, когда его подопечные с третьей попытки все-таки смогли усесться на палубе в отведенном для них месте. Теперь одноглазому обладателю сразу двух специализаций осталось лишь зафиксировать их специальными ремнями, чтобы боевые единицы не вылетели за борт при резких маневрах. А таковые ожидались в большом количестве – ведь крупные крепости в обязательном порядке комплектовались целой системой ПВО. – Больше подошло бы «пастух железных свиней»!
– Ну, дык это… – Святослав, тоже входивший в команду корабля, пока слонялся без дела. Работа для мага-погодника должна была начаться чуть позже. Область климатического катаклизма эскадра воздушных кораблей собиралась облететь стороной, однако даже на изрядном удалении от эпицентра буйства стихии вполне могли встретиться отдельные ураганные порывы или небольшой смерч. – На хрюшек – оно того, не клевещи! Они скотинки умные дык!
