Рысюхин, наливайте на всех! (СИ) - "Котус" (серия книг .txt, .fb2) 📗
И оказался прав — многолетний опыт, как-никак. Василий Васильевич сел впереди, показывать дорогу, дамы (за исключением кошки, оставленной дома и явно недовольной такой дискриминацией — она же бегала ничуть не меньше остальных, старалась) устроились в салоне по две на диван. Платья на плечиках частично развешали на ручках рундуков, что размещались над дверями и окнами, а тёща своё держала в руках. Доехали мы даже быстрее заявленных ранее пятнадцати минут. Потом пассажирки вышли из салона, давая мне возможность переодеться, на что я потратил три минуты. А вот Маша при помощи мамы переодевалась больше двадцати, так что Мурлыкину пришлось стучать в дверь и предупреждать, что «уже опаздываем». Как потом сказала Маша, они решили «на скорую руку кое-что поправить». Пока Маша переодевалась к нам направился было постовой полицейский, заинтересовавшийся странными шевелениями около непривычно выглядящего автомобиля, но Василий Васильевич перенял его на пути и продемонстрировал свои документы, после чего служитель полиции козырнул и вернулся на пост, старательно не глядя в нашу сторону. Не знаю, что ему сказал тесть и что тот придумал себе сам, и знать не хочу.
Как итог, около входа мы оказались за десять минут до назначенного времени и при этом были последними, если не считать отсутствовавшего профессора. Причём из девушек только Маша была при полном параде, остальные или несли сценические костюмы в руках, или в лучшем случае переоделись частично, и, разумеется, это отметили:
— О, Мурка! Ты что, так вот при параде через город ехала?
— Нет, здесь переоделась.
— На улице⁈ Ты озверела, что ли⁈
— Сдурела? В авто у жениха моего.
— Там же тесно и неудобно⁈
— Это смотря какой автомобиль…
Но похвастаться Маше не дали, к моему облегчению. Калитка открылась и оттуда в сопровождении служителя выглянул Лебединский.
— Все в сборе? Тогда идём за мной, прогоним разок композицию, потом переоденемся и пройдём ещё раз по проблемным моментам.
Репетировать мы пришли в какой-то небольшой зал — как я понял, участников открывающего бал концерта вместе до последнего не сводили почему-то. И прошло всё как обычно, за одним исключением: Лебединский похвастался новым микрофоном:
— Артефактная вещь, работает без провода, на расстоянии до тридцати метров от приёмного артефакта без потери качества звука! Можно ходить по сцене, не таская за собой провод и не думая о том, как в нём не запутаться самому и не запутать остальных! Замечательная штука!
Сама репетиция прошла, на мой взгляд, идеально, но профессор и хореографы нашли, к чему придраться, пусть и по мелочи, не исключено, что в чисто воспитательных целях. Да и сам главарь нашей банды подтвердил это:
— Ну, что ж? Думаю, шанс занять достойное место у нас есть!
Здесь что, ещё и конкурсная программа есть⁈ Не успел я открыть рот, чтобы спросить об этом, как мне в бок врезался локоток Маши, прошипевшей:
— Не позорь меня! Пошли на улицу, пока тут все переодеваются я тебе расскажу.
Выяснилось, что да — конкурс. Потому всех и разводят по месту и по времени — мы, в частности, должны освободить помещение для следующих желающих порепетировать. Один приз вручает сам губернатор, у него там целое жюри сидит, где обычно и наш профессор присутствует, второй — по решению гостей. У них на билетах есть специальные корешки, при помощи которых как-то там можно проголосовать, в детали я не вдавался — незачем. Зато спросил у вышедшего на свежий воздух профессора, какие мы в очереди на выступление?
— Последние.
— Ого!
— Для концерта — да, «ого», самое почётное место, здесь же — бабка надвое сказала. Наш номер запланирован как переходный от концертной части к танцевальной, мы вроде как закрываем одну и начинаем другую. Многие гости к тому времени уже успеют потратить свой корешки.
— А особо одарённые могут и не понять, что это ещё конкурсный номер.
— Вряд ли. Ведущие вечера будут же объявлять, и после номера представлять участников. Но вот перенервничать наши студенты могут, и перегореть тоже.
— А где мы будем во время выступлений? В зале или за кулисами где-то?
— Речь губернатора будем слушать на сцене, потом пойдём в свою гримёрку. Ну, это условно так называю — просто комната, которую нам выделят.
— Нас же толпа здоровая, одних танцоров два с половиной десятка.
— Поверь, это ещё нормально. Тут бывают коллективы по полторы сотни участников, и даже больше, какой-нибудь армейский хор с их же оркестром.
— И что, чужих выступлений вообще не увидим?
— Можно из-за кулис посмотреть, главное — толпами не ходить и никому не мешать. А послушать и из своей комнаты можно будет, особенно если дверь открыть.
— Полтора часа в ожидании, в одном помещении… Да уж, боюсь, перенервничают девчата.
— Они как раз привычные, опыт выступлений того или иного рода есть у всех, я больше за парней из твоей академии переживаю.
Если я надеялся до начала концерта погулять с Машей по парку, а то и сбегать к фургону за «успокоительным» — несколько полуштофов брусничной и голубичной настойки ждали в холодильнике своего часа, чтобы или отметить успех, или скрасить неудачу, то зря. Во-первых, входы-выходы перекрыли до начала танцев, это потом по билету можно будет сходить за ограду и вернуться. А кроме того уже за полчаса до начала нас всех выгнали на сцену и начали в буквальном смысле слова строить на ней. Занавес оставался закрытым, но сквозь него было слышно, как в зале собирается народ, гул голосов всё усиливался, добавляя нервозности. В итоге к приходу губернатора несколько человек даже теряли сознание, не то от духоты, не то от переживаний. К счастью, у нас потерь не было, как и у военного училища, а пострадавшим была оперативно оказана помощь, причём не просто ваткой с нашатырём, а ещё и маг Жизни работал.
И вот по сцене последний раз пробежал какой-то «до поносу важный» (дед, да) служитель, проверяя, кто как стоит, занавес двинулся в стороны открывая нам зал и авансцену с губернатором и его свитой, включающей и ректоров всех учебных заведений, участвующих в программе. Зазвучали фанфары — бал начался.
[1] В белорусском до сих пор «воскресенье» — «нядзеля», день, в который ничего не надо делать. А «неделя» — «тыдзень», потому и путаницы нет. Кстати, «понедельник» — это то, что после недели, следы от старого наименования седьмого дня остались в названии первого.
Глава 19
Точнее, началось выступление губернатора, не входящее в конкурсную программу — понимал, наверное, что много голосов не получит. Да, я тоже нервничаю, поэтому из меня и лезут такие пошлые шуточки. Дядька минут двадцать рассказывал всем, как крут император, как крут он сам, в качестве представителя оного, какой крутой бал нас ждёт и какие крутые гости, раз удостоились приглашения сюда.
«Ну, это ещё умеренно — и по времени, и по восхвалениям себя и начальства».
«А вот что неумеренно — это мои заимствования твоих выражений. Только сейчас поймал себя на машинальном использовании очередного твоего словечка — я про „круто“, если ты не понял».
Мы всё это время стояли и стояли. Не завидую первым выступающим, особенно если у них танец. С другой стороны — маги Жизни же должны быть в наличии? Думаю, организаторы или руководители выступающих не глупее меня. В общем, под всеобщие аплодисменты я выбросил из головы чужие проблемы, своих хватает, даже поделиться могу.
В комнате половина участников начала активно нервничать и теребить тех, кто бегали к кулисам — посмотреть на конкурентов, а потом возвращались обратно, принося не столько новости, сколько нервозность. Надо это как-то пресекать, вот только какое занятие придумать для всех? Было бы нас не больше десятка — в карты сыграли бы, а так… Не «Море волнуется раз» же устраивать, в самом-то деле? И в фургон за «успокоительным» не сбегаешь — надо было сразу с собой брать! Хотя, что это я? Нас чуть больше сорока человек, по стопке на нос — четыре литра нужно, даже если девушкам вдвое меньше — минимум пять штофов. В принципе, в саквояж могло бы и войти…
