Ревизор: возвращение в СССР 2 (СИ) - Винтеркей Серж (лучшие книги читать онлайн TXT, FB2) 📗
— Начнем с произношения, — сказала бабушка, — посмотрим, что ты помнишь. И повторим сегодня основные местоимения и глаголы 1 группы, — добавила она.
Похоже, она не сильно верит, что я ничего не помню, — мелькнула у меня мысль. Слишком много ждет от первого занятия.
И понеслась!
С французской фонетикой мы как-то сразу друг другу не понравились, начиная с горловой «r», которая в моем исполнении упорно превращалась в аналог белорусской «г», и заканчивая мягкими «d» и «t», которые у меня более-менее получались, когда я произносил сами звуки, но полностью исчезали, как только нужно было произнести какое-то слово с ними.
Бабушка сначала мужественно терпела мои потуги, но видно было, что раздражалась все больше и больше и, когда я в очередной раз в местоимении «tu» не смог произнести «t» мягко, она взорвалась.
— Да сколько можно «тюкать» и «дюкать», — рассвирепела бабуля, — как можно настолько забыть язык?! Что тут сложного! Просто помни, что во французском эти звуки перед гласными «i», «e», «u» мягкие всегда, ты понял «ВСЕГДА»!
— Да понял я, — не отставал я от нее по тональности дискуссии, так как уже изрядно утомился этими фонетическими изысками, — но это не так просто, когда надо говорить. Тут попробуй слово вспомни, а еще и про звуки не забывать — это перебор. Да и что такого страшного, ну произнес их твердо, значение слова ведь не поменялось от этого!
— Да у меня от твоего произношения уши в трубочку уже свернулись, а знаешь почему? — распалилась не на шутку бабушка. — А чтоб не дать моим мозгам вскипевшим через уши вытечь!
— Да что вы так кричите! — ворвалась на кухню мама. — Я детей спать пытаюсь уложить, но какое там, они ж с таким интересом вашу перепалку слушают. А ну стихли все, не то сами сейчас пойдете колыбельные петь. Можете даже на французском! — с вызовом закончила мама и ушла, хлопнув дверью.
Мы с бабулей переглянулись. Вид у обоих был взъерошенный.
— Ладно. Что-то пошло не так в этот раз, — сказал я примирительно, — я многое забыл, но может постепенно вспомню и дальше получше будет.
— Давай лучше чаю попьем, пока друг друга не поубивали, — сказала бабуля усталым голосом. — Сама не знаю, чего я так завелась. Просто раньше ты так свободно говорил…, — как-то растерянно добавила она.
На этом наш первый опыт совместного обучения подошел к концу. Бабуля мне наметила фронт работ в качестве домашнего задания, мы попили чаю, и я побежал к Ивану. Вспомнил, что обещал зайти к нему по поводу Тимура. Время специально выбрал позднее — чтобы он точно успел вернуться. Я же понимаю специфику работы в милиции — никакого точного графика там и в помине нет. Повезет — отпустят по расписанию, не повезет — застрянешь на всю ночь.
Иван, к счастью, был на месте. От чая, предложенного тетей Машей я отказался — видно было, что Иван уставший, и я не хотел отнимать у него время гостевыми процедурами. Просто сели в гостиной, и он сказал, без всяких напоминаний с моей стороны:
— Повезло твоему брату-хулигану. Капитан сказал, что если его на поруки согласятся взять, да из больницы не будут возмущаться, то дело возбуждать не будем.
— Спасибо, ты очень меня сейчас выручил! — искренне сказал я.
— Еще не выручил — тебе еще нужно найти организацию, что согласится за него поручиться, — устало улыбнулся Иван, — и про больницу не забудь, главврач пользуется большим авторитетом. Если он пойдет жаловаться первому секретарю в горком, то там разбираться долго не будут. Нам просто прикажут хулигана наказать по всей строгости закона.
— Подожди, ты сказал — поручиться должна организация? — уточнил я, — мы вчера человека обсуждали.
— Да, человек поручиться не может, оказывается, — кивнул Иван, — вчера я сам этого не знал. Не так давно же и работаю в органах. Трудовой коллектив или общественная организация должны обратиться.
Я присвистнул. Вот оно как, значит!
— Все понятно, спасибо еще раз, побегу думать, как все это устроить! — поблагодарил я Ивана.
Ситуация осложнилась. Сильно осложнилась. Вот я с полным равнодушием отреагировал, что Тимура выперли из комсомола — мол, зачем они друг другу нужны? А получается, что в этом времени комсомол очень даже нужная для Тимура организация. Останься он в нем, это и была бы «общественная организация», что могла бы поручиться за него, спасая от уголовной статьи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Но потом махнул на свои мысли рукой — да даже если бы я знал, что бы я мог сделать? Школьный комсорг все спланировал, косяк Тимур допустил очень серьезный, что бы изменилось, встань я и скажи — а я против? Что, комсорг тут же упал бы на колени, захныкал и сказал — ну тогда совсем другое дело, пусть, конечно, Тимур остается в комсомоле и дальше устраивает пьяные дебоши по городским больницам?
Другие общественные организации, что Тимуру могли бы помочь, мне в голову не приходили. Нет, несомненно, в городе должно быть общество филателистов, или как оно тут называется, но я очень сильно сомневаюсь, что оно знает вообще о существовании Тимура, и что филателисты гордыми рядами встанут на его защиту. То же самое касается и нумизматов. Возможно, есть и какое-нибудь общество любителей туризма — но это был бы совсем уже анекдот, если бы они согласились взять на поруки человека, чуть не слившего целый туристический поход по пьяни. Значит, с общественными организациями завязываем — нам нужен трудовой коллектив.
Первый трудовой коллектив, что пришел мне в голову — был коллектив городской больницы, в которой Тимур устроил драку. Вздохнув, я от этой идеи отказался.
Эх, жаль, что у нас с ним один папаня, что в городе не живет! Был бы он хоть каким-нибудь начальником на одном из местных заводов, можно бы было к нему обратиться. Где мама Тимура работает, я не знаю, но из краткого опыта общения с ней я сделал вывод, что человек она вряд ли коммуникабельный и во всех отношениях приятный, а значит, не факт, что в коллективе ее сильно любят и пойдут навстречу. Но поинтересоваться все же надо, — сделал мысленно себе пометку.
И что у нас в сухом остатке?! Ответ неутешительный — школа. Та самая школа, коллектив которой мой новообретенный братишка успел изрядно достать своими выходками и поведением. Ну что же — снова задачка со звездочкой, — подумал я. Будем завтра убеждать школу в лице директора, что надо «дать человеку шанс».
С этими невеселыми мыслями я зашел домой. Мама уже успела уложить детей. Бабуля тоже закончила с делами. Пожелав друг другу спокойной ночи, мы расползлись по постелям.
Утро прошло как обычно: уже ставшая привычной пробежка, обливание, завтрак, тщательный уход за полостью рта, удивлявший моих домашних, наверное, даже больше, чем потеря памяти. Наконец, я с чувством выполненного долга взял портфель и вышел из дома.
Славка уже подходил ко мне довольный и радостный.
— Ты чего светишься, как золотой зуб? — спросил я друга.
— Сегодня девчонки нам подарки дарить будут, — явно предвкушая что-то приятное, ответил Славка.
— С какого?
— Так двадцать третье февраля! Ты чего? — друг толкнул меня в плечо.
— О, ё-моё! Из головы вылетело.
— Рубашку-то белую надел, а делаешь вид, что ничего не помнишь! — подколол меня друг.
— Правда, что ли? — удивился я.
Хотя чего тут удивляться — хлопочу я и за себя, и за того парня — и это не фигуральное выражение. Что угодно забудешь. А рубашка, и правда — белая. Я на автомате надел, даже не обратил внимания.
— Кстати, Славка, — вдруг вспомнил я, — вчера вечером к нам Никифоровна заходила с базы, подтвердила, что возьмет нас на подработку на время проверки. В среду в 8.00 надо быть на базе.
— Вот здорово! — обрадовался Славка. — Я тогда в среду за тобой пораньше зайду, вместе пойдем.
— Хорошо. Надо еще Мишку предупредить, — ответил я, — и заодно договориться с ним, где встретимся, чтобы сразу втроем идти.
— Я к нему забегу после школы, договорюсь, — тут же вызвался Славка.
— Отлично. А что нас ждёт сегодня? — сменил тему я. — Военный парад и праздничный салют?