Черная Луна (СИ) - Изотов Александр (читать книги полностью TXT, FB2) 📗

— Заходите на шесть часов… Высота триста…

— Не могу. Там ПВО работает.

— А вы по краешку, осторожно.

В ответ отборный мат пилотов.

Я медленно повернул голову вдоль ряда десантников, посмотрел на соседа. У меня чуть не навернулись слёзы, едва я увидел рядом с собой родной «свисток», капитский Шам-Рифл. Рука моя согнута в локте, упирает винтовку в сиденье…

Никому не отдам. А сраный Перволунник, который думает, что магия спасёт его, получит пулю посреди ночи даже сквозь бетонную стену.

— Капитские крысы опять простудились, — в уши ударил весёлый крик.

— Сейчас подлечим!

— Смотри, «липовый цвет» пошёл…

Тёмная фигура рядом со мной в облегающем хамелеоне показывает пальцем в самый нос капсулы. Там установлен огромный округлый иллюминатор, в который сверху видно ребристую часть крейсера, к которой мы пока что прицеплены.

На фоне крейсера величественно разлеглась планета Земля, покрытая редким пушком облаков, и я узнал под ними песочно-рыжую Африку. Бедному континенту, колыбели человеческой цивилизации, пришлось испытать на себе все прелести ядерного противостояния великих держав.

Над облаками чертятся, удаляясь от нас, огненные полоски этого самого «липового цвета». Через несколько секунд, если враг заметит, они начнут выбрасывать в стороны десятки обманных ловушек, и действительно станут похожи на цветы липы.

Это падающая десантная артиллерия. Жёстко приземлятся гроздья таких пушек в паре сотен километров от нашей цели, и начнут артподготовку. Потом смена позиции, и снова отработка по позициям.

А шутки про капитскую простуду и «липовый цвет» — это традиция. Все наступления начинаются с высадки артиллерии.

Я улыбнулся, отвечая:

— Вижу. Кипяточку надо бы, заварить.

Сосед похлопал по сиденью, выбрасывая в эфир хрипловатый смех:

— Сейчас эта дура подольёт кипятка, — он имел в виду крейсер, который потом прикроет с орбиты залпом орудий.

Снова посыпались шутки:

— Да капиты сами там кипятком обоссутся!

— Вон, у них даже прикрытия нет, никаких истребителей…

— Да, умники хороши, здорово рассчитали.

Я прикрыл глаза, откинув голову на подголовник. «Даже прикрытия нет»… Бедняги, из всех здесь присутствующих выживу только я.

Прекрасно помню эту вылазку. Это не капиты дураки были, а мы попали в ловушку. Самый крупный провал нашей разведки и триумф капитской контрразведки.

— Это «свисток», что ли?

Я открыл глаза. Десантник, сидящий напротив, тыкал в мою сторону пальцем, а в отражении его шлема виделся Тимофей Зайцев в хамелеоне, пристёгнутый «рамой безопасности», с упёртым в кресло Шам-Рифлом.

— Да хлам это капитский, — послышался ещё чей-то голос, — Чего, у нас пушек нормальных нет, что ли?

— Трофейная, — как обычно, соврал я, чтобы не было больше глупых вопросов.

А то начнётся сейчас про патриотизм, начинающийся с мелочей вроде «какую лапшу ты ешь на завтрак». Ещё пороху не нюхали, а уже лекции читать собираются. Мне и так замполит все мозги уже проел…

Этой перепрошитой винтовке было глубоко насрать, в голову капита она целится или в голову нашего федерала.

В эфире начался этот самый осуждающий разговор про «капитское говно», и я приглушил звук.

— Переделанный калибр? — послышался вопрос сбоку. Сосед бесцеремонно прокрался через пси-связь.

Я покачал головой:

— Не, она тогда теряет в точности. Но наши гонят неплохую подделку.

Сбоку мигнул свет — это собеседник осветлил стекло шлема. Я сделал то же самое, но старался лишний раз не смотреть на Гарика, так его звали.

Мы с Гариком хорошо подружимся в эту неделю — это просто замечательный, охрененный солдат Свободной Федерации. Грубоватый, невероятно пошлый, за словом в карман не полезет, но при этом весёлый и талантливый снайпер-псионик.

Был…

— Я наш предпочитаю, «Беломор», — сосед опустил на колени свою винтовку, — Надёжнее.

Она была хороша, и намного массивнее, чем мой «свисток». Больше всего мне нравились аккуратные рёбра тесла-генератора на стволе, который прошивал перед пулей плазменный канал на несколько десятков метров в воздухе для хорошего старта. Вот только этот разряд демаскировал так, что успеть поменять позицию не всегда удавалось.

— Беломор? — я усмехнулся, — Прикурить не просят?

Это тоже традиционная шутка, и сосед расплылся в улыбке, похлопывая по корпусу оружия:

— Постоянно, пачки на день не хватает. Капиты аж издалека машут, как завидят. Орут: «Курить хотим, аж жжёный псарь щиплет, дай «Беломор» ваш попробовать!» А я никогда не отказываю этим тварям.

— Курение убивает, — ответил я, и мы засмеялись.

Я сглотнул, стараясь отогнать нахлынувшие чувства. В этот раз иллюзия, которую выбрал проклятый Вертун, была невероятно эмоциональной.

Что касается «Беломора», тогда мне это казалось странным выбором для нашего профиля работ, тем более, у Федерации есть винтовки гораздо более «аккуратные». «Прима», например…

Но ирония судьбы в том, что именно эта пушка и руки этого весельчака спасут мне жизнь внизу, в этой проклятой Африке.

— Я предпочитаю противников аккуратно убивать, без шума, — я приподнял и пристукнул прикладом «свистка» по сиденью, потом кивнул на винтовку соседа, — А не распылять их на атомы.

— Что есть, то есть! Убойность у Беломора убойная, — сосед расхохотался, — Дестра пробивает, чтоб твою псину!

Я тоже расплылся в улыбке и снова откинул голову на подголовник.

— Ага, пробивает… Если только «паук» отключит всю свою защиту.

— Это пусть умники думают.

Я поджал губы. Ага, умники…

Через несколько минут, когда наши близорукие умники скажут, что опасности нет, и ПВО противника подавлено, капсула отделится и понесётся вниз. Нашу не собьют, но это совсем не означает, что все, сидящие здесь, выживут. Лишь проживут чуть подольше.

— Чувствую я, будет весело, — продолжал вещать сосед-балагур, поглаживая винтовку, будто у него с ней были не только деловые отношения, — Мы с моей «белочкой» такого наворотим.

Вот ведь извращенец, как можно так сохнуть по своему оружию? Тем более, по «Беломору». То ли дело мой Шам-Рифл, «свистулька» родненькая — вот это я понимаю, любовь на всю жизнь!

— Гарик, — сосед протянул ладонь.

— Тимофей, — я пожал руку в ответ.

— Я тебя видел в Корпусе разок, ты там вроде как… — Гарик начал монолог, но я уже не слушал.

Закрыв глаза, я наслаждался моментом. Прекрасная иллюзия, и пока что это тёплые воспоминания… Чуть-чуть ещё, пожалуйста.

Через несколько секунд я вернусь в омут боли. В горы Святого Диофана, в тело мага огня, сгнившее от «порошка счастья». Буду пытаться довести это тело наркомана-зомби до усыпальницы и взломать защиту Рюревских, чтобы вытащить Василия.

Неужели силы зла думают, что псионика можно взять два раза на одном и том же?

— Тимоха, барбариску будешь? — сбоку снова показалась рука Гарика, — Командование ругается, лишний сахар, но я всё равно таскаю.

На ладони, обтянутой ячеистым плекси-кевларом, лежала красная карамелька. Вот и в прошлый раз, когда у меня случилась галлюцинация, мне предлагали сделать укол. А сейчас конфетой соблазняют.

Я взял, приподнял её перед глазами. Разжал пальцы, и красный полупрозрачный леденец закружился в невесомости перед стеклом шлема.

— Имплант чешется, — пробурчал сосед, — Плохо, когда он чешется, не к добру это.

Конечно, в моей душе зародились сомнения.

А вдруг всё, что случилось в мире с Пробоиной в небе — это галлюцинация? Может, мне это сегодня снилось?

Я закрыл глаза.

Маги, изрыгающие огонь, повелевающие ветром… Уму непостижимо, как они без имплантов работают, прогоняют через себя мегаватты грязной псионики, да ещё сражаются с чудовищами из Вертунов.

Богиня, которая таскается в мире смертных, ищет то, что мешает ей вырваться на свободу. И я, Последний Привратник, который должен чего-то закрыть.

Расскажи кому в Корпусе об этом, отправят ведь в медблок.