Джони, оу-е! Или назад в СССР (СИ) - Шелест Михаил Васильевич (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .txt, .fb2) 📗
— Хорошо.
— Я яишенку пожарила. Иди, умывайся, завтракай, да поедем.
В травмпункте осмотрели сначала голову, оценив рассечение как травму лёгкой тяжести, но я удачно сымитировал лёгкое сотрясение, благо, что солнце так било в окна, что слезливость возникала сама собой. Ну, а зрачки расфокусировать я мог ещё с детства. Э-э-э… с моего, бля, детства, если что, а не с Женькиного.
С пальцем получился казус. Опухоль почти совсем сошла, но гематома осталась. Видимо Мишка вместе со связками порвал мне капилляры, но ни вывиха, ни, тем паче, перелома, рентген не показал. Ну и слава Богу.
Я и добрался-то вполне сносно, почти не хромая. Мать даже было заволновалась, что останется без больничного. Но из травмпункта мы вышли весёлые оба. По просьбе матери ногу мне всё-таки загипсовали.
— Дома посидишь, — назидательно сказала мать. — Нечего по улицам бегать. Через неделю в школу.
— Хрена себе у неё логика! — подумал я. — Пацану бы погулять последние денёчки. А она: «Дома посидишь!». Хотя… Побоку мне это лето. Я же говорю… Наотдыхался я уже по самые гланды. Тошнит уже от этого солнца. Я и вздохнул-то лишь недавно, как чуть-чуть похолодало в Москве. А тут снова жара и снова море! Да ещё такое хилое тело в таком волнительном море! Нахер, нахер… Пацану ещё в бассейне учиться плавать надо, а его уже одного на море отпускают. А силенок совсем нет в этом худосочном теле. Ни силёнок, ни жиринки, чтобы на воде держала. Плавает пацан, как топор. А друга спасать поплыл… Смело… Да-а-а… Но глупо.
Мишка, тот покрепче будет и то, едва «ласты не склеил». Славка тоже едва выплыл. Что ж там за море такое? На Бухте Тихой я в своей жизни никогда не купался — других мест хватало во Владивостоке — и повадки здешнего моря не знал. Да-а-а… Вот же попал, так попал.
Так я думал, пока мы ехали назад домой на автобусе номер 27. А мать всё говорила и говорила. Про то, как по магазинам походить надо. За лето, дескать, вымахал и вырос из рубашек и штанов. Да и обувь менять надо… Тетрадки купить…
— И как же я с тобой по магазинам прыгать с гипсом буду? — недовольно спросил я. Под гипсом уже чесалось.
Женщина поморгала ресницами.
— А ты только сегодня и завтра походишь, чтобы тётя Нина увидела. Что с работы моей. Во дворе посидишь… А потом снимем. Я криво ухмыльнулся, вспомнив: «Гипс снимают! Клиент уезжает!».
Мне было хреново. От слова «совсем хреново». От унылых городских пейзажей за пыльным окном автобуса «Икаруса» тошнило. Рвало на Родину, как говорится. И не потому, что город смотрелся убого, а просто потому, что я не хотел тут жить. Ни в этом городе, ни в каком другом. В этом времени я не хотел жить. Не хотелось в принципе жить…
— Померла, так померла, — вдруг подумал я, принимая решение. — Приду домой и повешусь! Не хочу тут жить и не буду.
Вроде, как на душе полегчало, но остаток поездки я так и смотрел в настоящее прошлое с «оптимизмом покойника».
— Погода какая хорошая! — радовалась нежданному отпуску Женькина мать. Я продолжал хмуриться.
— Мам, а почему у нас телевизора нет? — спросил я и понял, что сморозил чушь.
Мать покраснела, так как на нас сразу обратили внимание рядом стоящие пассажиры.
— Ну… Это… Купим, сынок, — она залилась краской стыда ещё больше. — Вот зарплату получу и купим.
На женщину больно было смотреть, так ей было стыдно, что у них в семье нет телевизора.
А мне стало стыдно из-за своей тупости. Взял и расстроил не повинную в моём плохом настроении женщину.
— Исправляй, блять, придурок, — подумал я, лихорадочно ища аргументы в её защиту. Придумал.
— Хватит уже на цветной копить, мам. Хороших в продаже нет. А мультики смотреть хочется.
Я посмотрел снизу вверх на мать, а женщина посмотрела на меня и грустно улыбнулась.
— Купим. Купим, сынок.
— Конечно купим, — подумал я.
А ещё подумал, что вешаться, с какой ни посмотри стороны было самым последним делом. Во-первых — грех ляжет всё равно на меня. Во-вторых, Женькина мать, скорее всего такой смерти своего сына не переживёт, а это мой грех усугубит, а в третьих — может меня и послал сюда Бог, чтобы я помог именно этой женщине и именно этому пацану, а заодно чтобы я доказал, что в той своей предыдущей жизни я действительно приблизился к состоянию покоя. Где тот покой, о котором я говорил своим ученикам? Где он сейчас у меня? Легко находиться в покое, когда выстроил замок, из материального благосостояния. А ты вот попробуй сейчас.
Я снова огляделся, улыбнулся стоящим рядом со мной хмурым людям, улыбнулся матери, продолжавшей испуганно смотреть на меня и прищурившись от яркого послеполуденного солнца, снова посмотрел через пыльное стекло.
Медленно и глубоко вздохнув, я сконцентрировал внимание на нижнем даньтяне и начал, напрягая низ живота и толкая вверх диафрагму, бесшумно выдыхать. Сделав восемь вдохов и выдохов, я успокоился и почувствовал приток тепла в животе напротив пупка.
Считается, что в нижнем даньтяне[1] — из трех энергетических центров — хранится изначальная человеческая сущность «цзин», концентрируется и накапливается сила, называемая внутренней энергией. Я не был мастером цигун, и не творил чудеса концентрации, но в практике единоборств без концентрации внимания в нижнем даньтяне, техника разламывания предметов — тамэсивари — получалась значительно хуже. Если вообще получалась. Да и успокаивался я лучше, если сконцентрирую внимание на «хара[2]», а не на верхнем «даньтяне», располагающимся в районе лба.
— Ты чего сопишь? — спросила мать. — Спишь, что ли? Смотри, нам скоро выходить. Не расклеивайся. Я тебя уже не донесу сонного.
Я понял, что она так пошутила, и поддержал её вновь зарождающееся хорошее настроение.
— Я ещё один круг проеду. Ты иди домой, а я посплю.
Посмеялись.
От остановки «Энерготехникум» мы спускались к дому весёлые, так как прямо на остановке купили большущий арбуз. Их продавала выносная торговая точка нашего овощного. Арбузы хранились в большой проволочно-сетчатой клетке навалом. И я обратил внимание, что пацанва из ближайшего к остановке дома «номер один» крутится рядом с сеткой, периодически приникает к ней и, пока продавщица не видит, вырезает из арбузов куски сочной мякоти.
Но в конце концов она это увидела и разоралась. Пацаны разбежались. Женька вспомнил, что в том году торговал арбузами мужик, который за пару арбузов, нанял тех же пацанов охранять арбузы от нашей толпы. А сейчас и у нас был шанс вкусить запретные плоды.
Поняв, что у меня в голове «всплывают» Женькины мысли, я поморщился, вздохнул и смачно сплюнул.
Мою презрительную физиономию заметил один из ребят постарше, двинулся было ко мне, н увидав, что я с родительницей, показал мне кулак издали и тоже скривил страшную угрожающую рожу. Я снова сплюнул и принципиально отшагнул от матери. Та зацепилась языком с какой-то знакомой из очереди, и я вдруг оказался один.
— Только заложи, — прошипел мне пацан из «толпы», называемой «Верхняя Космонавтов». Мы были с «Нижней Космонавтов», и с ними конкурировать не могли, так как «Верхние Космонавтов» корешились с «Верхней Сахалинской». А те в свою очередь дрались с «Нижней Сахалинской». Были ещё «Верхние Борисенки», «Нижние Борисенки». Короче — капец география. Это я за мгновения почерпнул из памяти Женьки. Сейчас я мог не только сам огрестись, но и подставить всю нашу «шоблу». Сейчас, может быть, я не пострадаю, но вечером к дому придёт толпа. Они «выцепят» или меня, или отдубасят всех, кто будет играть возле дома.
— Надо мне это? — брезгливо ответил я. — Пацан пацана не сдаст.
Угрожавший удивлённо посмотрел на меня, скривил губы и тоже сплюнул.
— Ты с какого дома?
— Тринадцатого, — я махнул рукой вниз к морю…
— Ну и вали, пока не получил! — процедил он сквозь зубы.
— Мать жду, — развёл руки я.
— Мамсик, — брезгливо бросил мне мальчишка и вихляющей походкой двинулся к своим.
[1] Термин даньтянь, используемый сам по себе, обычно относится к нижнему даньтяню, который считается основой укорененного положения, заземления, дыхания и осознания тела в китайском и других боевых искусствах, включая цигун. Нижний даньтянь был описан как «подобный корню древа жизни». Нижний даньтянь — основа всей жизни тела, разума, энергии жизни, самосохранения, способности к самовосстановлению, эмоций с базовым страхом / боязнью жизни в качестве основы.
