Инквизитор (СИ) - Бадевский Ян (е книги .txt, .fb2) 📗
Иннокентию показалось, что аристократ мёртв.
Как так?
Экзекутор с двадцатилетним стажем не может ошибаться. Иннокентий, достигший к сорока годам седьмой ступени посвящения и носивший графитовую рясу, считался лучшим в Турове специалистом по вытягиванию информации из подозреваемых. Природный Дар морфиста позволял инквизитору проникать в спящее сознание отступника, создавать там конструкты любого уровня сложности и выводить еретика на чистую воду. Но сегодня что-то пошло наперекосяк.
Графа погрузили в искусственный сон, вколов препарат на основе мидазолама, усадили в кресло, приковали к подлокотникам. Потом в камеру заявился экзекутор. Брату Иннокентию препараты не требовались — он умел засыпать в любое время дня и ночи. Как ни крути, морфист в шестом поколении. Сила крови, все дела. Родовая техника, освоенная чуть ли не в девятнадцатом веке…
Он вторгся в сон Адельберга, мягко структурировал видения, выстроил лабиринт событий и провёл через него спящее сознание отступника. Всё, как обычно. Набросал правдоподобную версию реальности, начал подсовывать Адельбергу знакомых персонажей и наблюдать за реакцией. Ничто, как говорится, не предвещало.
А потом накатила тревога.
То ли граф догадался о манипуляциях со своим разумом, то ли ещё что. Конструкт начал стремительно разрушаться. Более того, Иннокентию пришлось бежать. Возникло стойкое ощущение умирающей личности, а хуже этого быть ничего не может. Выбираться из агонизирующей вселенной — та ещё задача.
Очнувшись, экзекутор ударил по красной кнопке, вмонтированной в столешницу.
Тревожный сигнал поступил на пульт оператора.
Не прошло и минуты, как в допросную ворвались коллеги Иннокентия.
— Что случилось? — сухо поинтересовался брат Серапион.
Иннокентий отступил на пару шагов от Адельберга, из уголка губ которого свешивалась ниточка слюны. Пульс не прощупывался, дыхания не было.
— Он умер.
— Да ладно, — опешил брат Прохор.
— Проверьте. Пульса нет, разум не генерирует видения.
Братья раскрыли кейсы, быстро и профессионально разложили на столе оборудование, подключили к отступнику датчики на проводах, приступили к проверке.
Через три минуты Серапион констатировал:
— Ты прав. Мертвее не бывает.
— Попадос, — вздохнул Прохор.
За такие косяки руководство консистории по головке не погладит.
Глава 26
Синий конус обзавёлся трещиной, но всё ещё был в игре.
Краем глаза я заметил, что деревяшка летит сверху, стремительно разгоняясь. Решив, что хватит нянчиться с детишками в песочнице, небрежно взмахнул щитом, а сам отшвырнул било мощным воздушным потоком. Со стороны это выглядело так, словно я поднял небольшой вихрь ободом своего щита. Конус снесло в сторону, а Бронислав тут же атаковал угол синих. Вот только сделал это небрежно, словно чего-то ждал. Я заметил, что наш конус, отбитый базовым игроком оппонентов, не падает и не возвращается в центр, а поднимается по спирали вверх.
За моей спиной вспыхнул пузырь.
И тут же чёрный конус устремился к новой цели — неприкрытому шару «зелёных». Скорость, которую развил снаряд, была запредельной — на доли секунды я выпустил его из виду. А потом — взрыв, осколки.
— Команда инквизиторов вырывается вперёд! — провозгласил судья. — Зелёные покидают поле.
Таймер застыл на цифрах «5.37».
На площадке осталось ровно две команды.
— Перед тем, как продолжить игру, — раздался усиленный микрофоном голос Глинского, — я хочу озвучить важную информацию. Победитель сегодняшнего матча получит денежный приз в размере… трёх миллионов рублей! Если победу одержит синяя команда, оба игрока будут приняты в мой Род на вассальных правах и получат баронские титулы. Что касается господ инквизиторов, то руководство консистории получит возможность провести модернизацию духовной семинарии… на любую сумму! И выставить мне счёт, который будет оплачен Глинскими в полном объёме. Невзирая на цифры.
Тишина среди зрителей стояла гробовая.
Ставки взлетели на невиданную высоту.
— И да, — небрежно добавил князь. — С этого момента ставки на исход матча больше не принимаются.
Надо было видеть лицо Бронислава.
Реплика Глинского о ставках привела учителя в бешенство. Я же ничуть не сомневался, что князь захочет побаловать высокородных гостей тотализатором. Без азарта и жизнь не в кайф. Верхушка Дома Рыси и прочие богатенькие личности пресытились обычными развлечениями и жаждут остроты. Ещё удивительно, что здесь гладиаторские бои не организовали.
Повернув голову ко мне, Бронислав тихо произнёс:
— Хватит.
Я кивнул.
Какими бы ни были договорённости у князя с нашей консисторией, но репутация инквизиторов прямо сейчас закатывается под плинтус. И Бронислав принял единоличное решение показать, кто в доме хозяин.
Раздался свисток арбитра.
С кривой ухмылкой я сформировал в правой руке огненный шар и запустил в угол «синих». Базовый игрок и нападающий испуганно отскочили в разные стороны, а сгусток огня врезался в стеклянный шар и превратил его в прозрачную лужицу. Угол почернел, запахло гарью.
Зрители ошеломлённо смотрели на происходящее.
Бронислав неспешно достал сакс и с разворота разнёс пузырь. Подняв голову вверх, гаркнул:
— Просмотр завершён!
Мы начали действовать, не сговариваясь.
Разбежались и прыгнули, оторвавшись от пола на несколько метров. Я на усилении, Бронислав на каких-то хитроумных артефактах. Оказавшись на трибунах нижнего яруса, не обращая внимания на поднявшийся переполох, начали подниматься ещё выше, отталкиваясь от ограждения и прыгая дальше, цепляясь руками за перила. Не прошло и десяти секунд, как мы добрались до яруса, где стоял ошеломлённый Глинский со своей женой и свитой. К нам проталкивались представители СБ, но делали это без особого энтузиазма. Всё-таки, поднять руку на инквизиторов никто не осмелится, даже по приказу своего хозяина, но расторопность и участие нужно показать.
Бронислав шагнул вперёд.
Я даже не успел заметить, когда он вложил Десницу в чехол.
— Отец Бронислав? — князь изо всех сил изображал невозмутимость. — Что происходит?
— Представление окончено, — отрезал учитель. — Вы перешли все границы, князь.
— Поясните свою мысль, — я увидел, как напряглись мышцы главы Рода. Желваки так и ходили на скулах, аристократ еле сдерживался.
— Призовой фонд, подпольный тотализатор, — Бронислав выплёвывал слова прямо в лицо князю. — Вы из нас тут клоунов решили сделать?
Лицо Глинского изменилось.
Слишком угрожающей была интонация, с которой наставник обозначил нашу позицию.
— Не думаю, что эту выходку одобрит ваше руководство, — Глинский воинственно задрал подбородок.
— Скоро моё руководство задумается над вашей ролью в деле Адельберга, — предупредил Бронислав. — И, поверьте, у меня достаточно связей в Супреме, чтобы принимать неудобные для вас решения.
Мы покинули приём, не сказав больше ни единого слова.
Впрочем, веселье только начиналось.
Не успели мы забраться в кабину «Сокола», как с Брониславом вышли на связь. Я это понял по застывшему взгляду карателя.
Дождь прекратился.
По небу, гонимые ветром, мчались обрывки туч.
— Нас вызывают, — нарушил затянувшееся молчание Бронислав.
Аэрокар поднялся высоко над княжеским дворцом, и сейчас я вёл его напрямик к Пятиугольной площади.
— Руководство?
— Отец Исидор, — последовал раздражённый ответ. — Предстоятель Туровской консистории.
Я никогда не встречался с предстоятелем. Насколько мне известно, он даже круче отца Риордана — старика, принимавшего у нас присягу в сентябре. Риордан был духовным наместником протоинквизитора и бессменным ректором семинарии. Исидор руководил старейшей и самой могущественной консисторией в России. Формально Бронислав должен ему подчиняться, но что-то мне подсказывает, что у легендарного карателя на сей счёт имеется особое мнение.
