Пограничник - Мамонтов Павел Александрович (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Расчёт миномёта тут же засуетился, заряжая оружие. Снаряд был с необычным, слегка шершавым золотистым покрытием. Благодаря ему Глеб сможет в полёте корректировать траекторию мины. Минометчики очень аккуратно опустили снаряд в ствол, а потом грохнул выстрел.
Глеб замер на месте, он не двигался, но трясся от напряжения, на лбу у него выступил пот.
Хлопнул вдалеке взрыв, спустя секунду из того же места в лагере землян начал подниматься золотистый дым.
– Быстрее, ещё, – простонал Глеб.
Миномётчики выпустили ещё два снаряда и начали шустро сворачиваться. Вот тут мы с Глыбой им помогли, потом землянин буквально взвалил на себя Глеба – тот еле шевелил ногами, – и вся наша компания рванула подальше в лес. А по хорошо видимому ориентиру – золотистому дыму, разом отработали все гаубицы и миномёты армии Колонии. Огневой налёт длился не более минуты, затем всё стихло. Мы бежали по лесу, стараясь быстрее попасть в штаб, чтобы узнать о результатах удара, но нам о них сообщили по рации. Земляне выслали парламентёров для переговоров.
6. Принятое решение
Войска Города продолжали стоять в северных лесах. Командование не хотело сразу афишировать значительное пополнение бронетанковых войск. Всего нашими трофеям стали два танка (один с перебитыми гусеницами и заклинившей пушкой), пять БМП (некоторые требовали капитального ремонта) и несколько грузовиков. Тем не менее группировка войск постепенно уменьшалась – роты наёмников продолжали отправлять в гарнизоны, а разведчиков в рейды.
Мою группу не трогали. Воспользовавшись моментом, я решил, следуя совету Сэнсэя, потренировать контроль «форсированного режима». Нечто подобное у меня уже получалось, когда я и Сэнсэй вместе схватились с Демоном в горящем архиве столицы Южной Колонии уже в конце Весенней войны. Теперь следовало полученный навык развить и закрепить. Правда, пока у меня не очень-то получалось.
Отойдя поглубже в лес, я нашёл подходящее местечко – небольшую лесную полянку шириной шагов в десять, окружённую густым орешником. Осмотрелся, проверил, что за мной никто не следит. Случай со снежным человеком, который переломал мне рёбра, навсегда научил меня осторожности. Хотя, если бы не эта история шесть лет назад, мы бы с Ликой тогда не помирились так быстро.
Убедившись, что врагов поблизости нет, я разулся, разделся до пояса, провёл босыми ногами по мокрой траве. Наступало утро, тонкий слой росы покрывал каждую травинку и листик в лесу. Воздух был свеж, утренняя прохлада приятно холодила кожу.
Я сделал несколько плавных движений руками, синхронных с дыханием. Затем выполнил упражнения, которые показывал Сэнсэй, для того чтобы внутренняя энергия полностью успокоилась и дух сконцентрировался.
После этого один за другим провёл приёмы против невидимого противника. И, уже закончив их, начал пробовать разгонять «форсированный режим», как и учил Сэнсэй, стараясь контролировать состояние организма каждую секунду, не давая воли внутренней силе.
От этого процесса у меня возникли странные ассоциации. Всё это походило на секс. Тот момент, когда чувствуешь, что вот-вот кончишь, но из последних сил сдерживаешься. А ведь форсированный режим – это тоже кайф, удовольствие от собственной силы, от того, что с тобой происходит. Да и просто во время «форсированного режима» тебе очень хорошо, только вот заострить на этом внимание времени, как правило, нет.
Сказать по правде, я всегда опасался заигрывать с «форсированным режимом». Плата была непомерной: собственная сила, собственная жизнь. Меня научили этому умению во время поединков на татами (почти каждый поединок – это в любом случае особое состояние организма), после этого я набил себе огненные татуировки и решил – хватит. Для того чтобы получать кайф и немного «полетать в других мирах». есть другие, более простые и безопасные способы. Но Сэнсэй сказал: надо тренироваться. Тем более недавно я на собственном опыте убедился, что уметь контролировать «форсированный режим» – жизненно необходимо.
Я потёр ногу о траву. Земля полнилась своей собственной силой, вокруг дышал лес, природа управляла жизнью. Мне было хорошо, но в контроле над «форсированным режимом» я не продвинулся. Мог удерживать себя на границе особого состояния, но дальше «форсированный режим» просто отключался. Устав от попыток, я крутанул колесо, упал на траву и сладко потянулся. Сорвал травинку, сунул в рот, стал пожёвывать её, глядя в небо. Сколько я так пролежал, не знаю, давно мне не было так спокойно. Я просто лежал и кайфовал, когда услышал знакомый голос вестового:
– Капитан Ахромеев!
Тихо матернувшись, я подхватил своё снаряжение с берцами и выбрался из кустов. На меня сразу налетел посыльный.
– Товарищ Капитан, вас в штаб вызывают.
– Срочно? – спросил я, обуваясь.
– Вроде нет. Просто сказали, чтобы зашли.
– Ясно. Ну иди, скажи там, что скоро буду. Нет, погоди, броню мою к группе в блиндаж закинь. Всё, теперь можешь иди.
Я полностью оделся и поплёлся в штаб. На душе было легко, и губы от чего-то сами растягивались в улыбке.
Когда я откинул маскировочную сетку, служившую дверью в штабную землянку, я уже не улыбался, а оскалился во все зубы:
– Сэнсэй! – С криком я бросился на наставника. – Вернулся, значит? – спросил я, отстраняясь. – Все тайны раскрыл?
– Не все, но многие.
– Ты специально меня звал, поговорить хотел?
– Да. Отойдём?
– Разумеется.
Меня просто снедало любопытство.
Мы вышли за охраняемый периметр, остановились на краю широкого оврага. Сверху открывался красивый вид на берёзовую рощу, а вокруг росли далеко отстоявшие друг от друга сосны.
– Ну о чём ты со мной хотел поговорить? – ещё раз поинтересовался я.
– Я виделся с Ликой.
– Как, когда? – встрепенулся я.
– Слушай.
Лика скакала до глубокой ночи, чуть не загнала коней. На следующей день ей повезло – она вышла на след большого кочевья, бродившего по степи с тех пор, как их городок в Южной Колонии сожгли. За небольшую плату девушка пополнила запасы продуктов и воды, а также купила у них карту, на которой были обозначены все водоёмы и колодцы. Южане оказались очень дружелюбными, не попытались Лику изнасиловать или ограбить, даже не задрали цены за продукты. Они показались даже чересчур забитыми. На самом деле это сказывались последствия зомбирования в эгрегоре, в котором, помимо прочего, жителям Колонии накрепко внедрялась законопослушность.
Пробыв у гостеприимных южан два дня, Лика отправилась дальше на Юг, сама точно не зная зачем. Четверо суток она петляла по степи и решила, что уже вконец заблудилась, но лошади вывели её прямо к воде – небольшому ручейку. Лика была не очень опытной наездницей и поэтому в очередной раз стёрла себе бёдра в кровь. Следующим утром она напоила лошадей, обработала найденной в поклаже присыпкой натёртости и поехала дальше вдоль ручья.
Ехать теперь приходилось по-женски – свесив ноги на одну сторону, и не галопом, а максимум быстрой рысью. Впрочем, Лика полагала, что она уже давно оторвалась от возможных преследователей.
Два дня певица ехала неторопливой рысью вдоль того ручья. Вечером третьего дня она, совершенно обессиленная, расседлала коней и отпустила их попастись, а сама, с трудом передвигая ноги, завернулась в спальный мешок и легла спать.
Конечно, Лика была обучена выживать в дикой природе – детей в Колониях этому обучают с пяти лет. В рюкзаках и седельных сумках на лошадях было всё необходимое для долгого путешествия. Но после нескольких недель изнурительного похода у девушки, которой нечасто приходилось ездить верхом, уже не было сил развести огонь, разогреть себе пищу, а осталось только одно желание – лечь и не двигаться как можно дольше.
Утром Лика проснулась и, как ни странно, ощутила себя почти человеком. Её лошадки были рядом: они никуда не убежали и их никто не сожрал. Лика как спала – в одной майке, – почти не хромая, сходила к ручью, умылась. Вернувшись к спальнику, она села и осмотрела раздражение на внутренней стороне бёдер. Воспаление прошло, и боли почти не было.
