Штабс-ротмистр (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич (читать книги онлайн полные версии .TXT, .FB2) 📗
— Нам нужно помещение. Минимум на месяц, — краем глаза штабс-ротмистр заметил, как дёрнулся Линк. — Абсолютно недоступное другим. Обеспечите питанием, водой, постельным бельём. Конечно же — спальни задержанному, мне, четырём гвардейцам и обязательно отдельная офицеру связи, она — женского пола. А также кабинет, этот или лучше.
— Но это мой кабинет… — попробовал возмутиться чиновник.
— Сударь, позвольте, я не буду прибегать к принуждению, обращаться в Ново-Йорк или, тем более, в Торжок. От имени Львовых готов сделать вам щедрое предложение. Не взятку, а лишь компенсацию за неудобства. Сумму назовите сами. Любую в пределах разумного.
Растерянность и опасливость в глазах вице-губернатора дополнились третьей подругой — алчностью.
— Десять тысяч…
— Пять. Мы же условились — в пределах разумного.
Разворотливый штабс-ротмистр превратил в резиденцию великокняжеского отряда практически весь этаж, отведённый вице-губернатору, тот распустил свой персонал и занял каморку помощника около приёмной, не более чем пять на восемь шагов… Но что не сделаешь на благо Родины и К. Г. Б. За пять тысяч рублей при обычном месячном довольствии в несколько сотен.
К первой беседе с задержанным Тышкевич приступил немедля, пока его помощники ещё только приступили к обустройству их временного убежища, используя пока вице-губернаторский кабинет.
— Профессор, есть два пути. Первый — болезненный для вас и долгий для нас. С очень неприятными последствиями. Второй — мы договариваемся сразу и обо всём, завершая дело к всеобщему удовлетворению. Сделаете выбор сразу? Или нужны детали?
Линк сидел в кресле для посетителей, положив скованные руки перед собой. Штабс-ротмистр, естественно, занял вице-губернаторово место под портретом Князя-Государя.
— Второй лучше, на первый взгляд. Но чем?
— Разумный подход. Позвольте тогда всё же просветить о последствиях неправильного выбора. О том, от чего я намерен вас оградить. Вы упорствуете, и Львовы присылают самого сильного менталиста из тех, кого можно найти за деньги. Необязательно — деликатного. Мозголом вполне подойдёт. Мы выкачиваем из вас всё до последней запятой из полученного от польского пришельца. Затем, если сохраните к тому моменту остатки здоровья и сознания, получите десять-двенадцать лет каторги. Есть очень подходящая статья в Уложении о преступлениях и наказаниях — за иные деяния супротив Российской Империи. Не важно — сколько именно лет, вы и трёх не протяните. Каторжанам поголовно удаляют кристалл.
— Только не это! — лицо Линка даже не побледнело. — Я не сомневался, что Америкой из России правят изверги!
— А вы негров линчуете. Точнее, линчевали, пока сюда не пришли казаки, для острастки повесив несколько десятков самых рьяных линчевателей. Русский мир суров, но это — русский мир. Он куда лучше войн и массовых убийств. Не нравится? Гостеприимные просторы Сибири распахнут объятия. Это вам не какая-нибудь местная тюрьма в Техасской губернии.
— Альтернатива: я даю выкачать всё, что сохранила моя память из воспоминаний Гжегожа Бженчишчикевича, и, тем не менее, после еду в Сибирь?
— Только если захотите прикупить поместье и пушную ферму где-нибудь под Тобольском вместо вашей убогой картофельной делянки, — рассмеялся Тышкевич. — Имею полномочия подписать с вами контракт от имени великокняжеского дома Львовых. Установим таксу: рубль за оттиснутый на бумаге листик. Ведь то, что хранилось в папке у Моргана-младшего, это, как любят называть американцы, всего лишь дайджест узнанного у пришельца?
— Именно дайджест. Полные оригиналы были у братьев О’Конноров. Морган-джуниор малообразован, чтобы понять всё. Для него я собрал самое важное.
— Поставившее в тупик крупнейших учёных-естествоиспытателей Российской Империи, часть из которых тотчас завопило: это мошенничество и профанация.
— Слишком революционно для них? — желчно заметил Линк, чей шок от перспективы каторги и извлечения кристалла понемногу рассосался. — Понимаю. Сам был… впечатлён. Но могу подтвердить, так как видел многое из воспоминаний Бженчишчикевича, что техника, созданная той наукой, вполне себе работает. Небо бороздят не дирижабли, а куда более совершенные и быстроходные аппараты тяжелее воздуха. Ей богу, трудно поверить, что они летают над облаками, не расходуя ни единого корца магической Энергии.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Увидев, что менталист дозревает, Виктор Сергеевич поспешил расставить все точки над i:
— И так. Условия. Первое и главное с нашей стороны. По окончании нашего общения дом Львовых отзывает иск и снимает с вас любые обвинения, имевшие место до сего момента. И так, за лист с текстом либо пояснительными диаграммами…
— Десять рублей, — торопливо бросил несостоявшийся картофельный магнат.
— Полноте. Дайджест — добрые страниц четыреста или пятьсот, не помню точно. От вас Львовы ждут раз в десять больше откровений. Пятьдесят тысяч? Ей Богу, выгоднее вызвать мозголома и потрать на месяц больше.
— Пять?
— Рубль! Вы — не вице-губернатор, с вами я не намерен торговаться. Сосуды с Энергией получите без ограничений. С ними вы, не слишком усердствуя, изготовите и сорок, и шестьдесят листов в день. Шестьдесят рублей в рабочий день… Сравните, сколько вы получали на кафедре в Ново-Йорке?
— Признаюсь, меньше.
Тышкевич достал из саквояжа листки бумаги и принялся их заполнять.
— Сейчас скрепим наш договор. Он — в ваших интересах. Как только вручу вам первый чек, задумаетесь: чем больше бумаг, тем больше денег. Пусть мы, русские, для вас «страшные», но зато держим слово и не отличаемся скаредностью.
— Питание…
— А также услуги прачечной — за счёт Львовых. Если угодно, пропишу отдельной строкой.
— Извольте… — Линк вздохнул. — Возможно, оно к лучшему. Скрываться под фермерской личиной в забытой Богом глуши — не слишком радостное занятие.
— Как вы назвали поляка?
— Гжегож Бженчишчикевич.
— Называйте по буквам… — Тышкевич старательно скрипел пером. — Память у вас и вправду отменная. Я бы под страхом отлучения от церкви не запомнил бы и не произнёс этот ужас.
Через неделю в Деревянск прилетели ещё четверо гвардейцев из княжеской армии, в их числе — менталист-дознаватель. С той поры штабс-ротмистр с Искровым вернулись к привычному ремеслу телохранителей.
Анастасия, чьему присутствию в этой сравнительно безопасной миссии граф был несказанно рад, с ним практически не общалась. Когда Линк создавал пяток-другой очередных страничек, она запиралась с ними в своей комнате, выпадая из жизни на добрый час. Как объясняла, ей нужно время, чтоб запечатлеть их с фотографической точностью. Затем войти в самый глубокий транс, чтоб передать изображения в родительский дом в Торжок. Потом — выход из транса.
Пребывая в таком режиме и отводя всего лишь часов шесть на нормальный сон, княжна исхудала. Казалось, на лице сохранились только огромные глаза и по-прежнему пухлые губы. Почему отец не прислал ей в помощь другого связиста, Тышкевич терялся в догадках.
Однажды, когда начали работу над учебником математики для четвёртого класса, и Линк вручил титульную страничку с единственной фразой по-польски — Podręcznik do matematyki dla klasy czwartej, граф не удержался и спросил её:
— Нужно ли так работать на износ? Вы совсем осунулись взаперти. Когда выходите из транса…
— То всё равно остаюсь наполовину в тонком мире, — она поправила распущенные дурно причёсанные тёмные волосы, со вздохом глянув на секущиеся кончики. — Себя запустила. Выгляжу точно ведьма. Предупреждала: связистки — плохие наперстницы и подруги.
Даже мылась она в тазике. Лицо неделями не знало косметики.
— Вы — очаровательная…
— Ведьма?
— Если не употреблять это слово в бранном значении — да. Творимая вами магия обычной девушке неподвластна.
— Значит, магия вернёт меня в нормальную форму. Потом. Когда придёт время станцевать с вами обещанный танец. Сейчас я снова удалюсь к себе и запрусь. Отец более не доверяет никому. Даже военным связистам, скованным плетением хранения тайны.