Попаданец со шпагой - Коротин Вячеслав Юрьевич (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
Снова атака, думал, что у меня глаз замылился.
А вот и всё: шаг назад и моя шпага под небольшим углом направляется в атакующую руку. Дальше Кнуров сам, всем своим весом и скоростью выпада, насаживает своё предплечье на мой клинок. Просто чувствую, как сталь касается кости.
А я вам не Мать Тереза – слегка доворачиваю ручку шпаги и слышу звериный вой. Больно? А то!
Не подумайте, что я садист вообще или в данном конкретном случае в частности. Но жить хочется, а непосредственно после "протыка" мой соперник не выпустил из руки свою шпагу. А оно мне надо? Хрен знает, может он от злобы на данный момент берсерком стал и впорет свой клинок мне в пузо… Ну его нафиг, такие эксперименты – ты "шпажку положь", а после этого я уже буду гуманистом по самое не могу.
Оружие противника упало на траву, и я выдернул свою шпагу из руки мстительного неудачника.
— Стоп! — загрохотал генеральский бас. — Дуэль окончена!
Вот тебе и здрасьте! А извинения? А взять свои слова обратно? Я чего ради всё это затеял? Чтобы клинком в "мясо" потыкать? Но нарываться нельзя: я в местном "Дуэльном кодексе" разбираюсь как в теории относительности – то есть кое-что слышал, но не более. К Кнурову уже спешил Бородкин. Интересно, а с дуэлянтов за медицинскую помощь врачи что-то имеют? Или в поединках сплошной альтруизм?
Мамочки! Как много я ещё не знаю об этом времени!
Мой визави уже стоял на одном колене, лицо его было бледным, а чего ещё ожидать при таком кровопускании.
Доктор, подскочив, сделал в мою сторону совершенно конкретный жест рукой: вали отсюда, ты уже сделал всё, что мог…
Я отошёл к генералу.
— Михаил Михайлович, я ничего не нарушил?
— Всё замечательно, уважаемый Вадим Фёдорович, — лицо Бороздина было весьма довольным, — в такой ситуации этот мерзавец не посмеет больше ни слова произнести в адрес Анастасии Сергеевны. А вот если бы вы его убили… В общем, было бы весьма нелегко отвести от вас "руку правосудия", несмотря на все ваши заслуги перед Россией.
Очень хотелось спросить по поводу кнуровской шпаги: не является ли она моим трофеем?
Но раз не предложили, попрошайничать не буду…
Мы с генералом вернулись в трактир, или как там это заведение называется, и попросили хозяина подать завтрак. Теперь уже можно и подкрепиться – проникающее ранение в пищеварительный тракт мне больше не грозит.
Минут через пятнадцать к нам присоединился доктор.
— Да уж, господин Демидов, — начал он, — теперь ваш соперник сможет в правой руке держать только ложку. Да и то нескоро. Вы умудрились перерезать несколько сухожилий вблизи кисти руки. Совсем немного до лучевой артерии не достали. Можно сказать, что своей шпагой вы орудовали с точностью хирурга.
— Действительно, молодой человек, — не преминул заметить Бороздин, — вы не устаёте удивлять: сначала ваши военные усовершенствования, потом я узнаю о научных открытиях, а теперь ещё выясняется, что и фехтуете вы здорово. Причём весьма необычно, я такого стиля никогда не видел.
Ну, естественно: теперь снова трепать про мифического испанца-мастера. Как же надоело всё время врать! А ведь это ещё цветочки. Академики в Питере из меня душу вынут, чтобы разобраться, как я до таких открытий дошёл…
— Так я же не скрывал, что умею орудовать клинком, Михаил Михайлович. А насчёт остального – в дороге есть время подумать, во всяком случае я именно так привык бороться со скукой.
— Прошу прощения у вашего превосходительства, — это зашёл Тихон. — Мне с кухней уже отправляться или погодить?
Мы с генералом вопросительно посмотрели на доктора.
— Я уже освободился. Необходимая первая помощь оказана, а неподалёку живёт мой коллега. Хозяин трактира уже отправил за ним человека. Я сделал всё необходимое, чтобы этот мерзавец не умер в ближайшее время, а дальше у меня нет ни малейшего желания задерживаться здесь ради него.
— Поезжай, Тихон, — махнул я слуге рукой, — мы скоро отправимся следом.
Петербург
И снова дорога… Я для разнообразия и для "закалки" своего седалища часа с полтора сопровождал карету верхом. Афина уже привыкла к новому хозяину, да и я к лошадке здорово привязался – чудесная животина.
Пейзажи вокруг всё те же: лес, поле, луг и снова что-то из перечисленного ранее в произвольном порядке. Хотя хорошо ещё, что не степь от горизонта до горизонта или не барханы…
Тогда вообще взвыть от тоски можно. А ведь живут же всевозможные кочевники и на таком рельефе. И всю свою жизнь, возможно, не видят ничего, кроме бескрайней плоской земли и горизонта.
Я, когда из армии увольнялся, поехал за проездными документами в Калининград. Вместе с сослуживцами. Домой хотелось неимоверно ПОСКОРЕЙ. А тут мне ребята из Казахстана и говорят:
— Мы сегодня не поедем, переночуем на вокзале, а завтра съездим посмотреть море…
Я просто офонарел тогда – ну море и море, чего ради него ещё целые сутки здесь кантоваться, когда в родной дом хочется лететь как на крыльях… Просто даже мысли не приходило в голову, что можно дожить до двадцати лет и ни разу не видеть моря… А вот не у всех, оказывается бабушки в Риге и Калининграде имелись. И тёти в Севастополе…
И так сплошь и рядом: что для одного человека обыденность, для другого экзотика. Но и любая экзотика имеет тенденцию очень быстро становиться обыденностью. И это знаешь наперёд: очень интересно было бы проплыть пару дней по Амазонке или её притокам, посмотреть на антарктических пингвинов в их родной среде обитания, побывать в Австралии или в цветущей весенней тундре… Да мало ли ещё ландшафтов, которые я никогда не видел и не увижу. Но знаю наверняка – надоест достаточно быстро и потянет назад – к этим самым лесам средней полосы, к глинистым дорогам, чёрт их совсем побери в дождливую погоду, к речкам, в которых ловится не пиранья, не апараима или мормирус, а обычные плотвички и окуньки. Родина она и есть Родина.
Когда я пересел с седла в карету, доктор с генералом весьма оживлённо обсуждали перспективы полевой медицины и санитарии в армии. Два "Боро" Бороздин и Бородкин достаточно легко нашли общий язык, и Филиппу Степановичу удалось убедить своего собеседника, что именно микробы являются причиной многих болезней и небоевых потерь среди личного состава.
Что приятно – получить генеральскую поддержку ещё и в этом вопросе дорогого стоит.
Хотя… Мама дорогая! Что же я натворил!! Идиот, дебил в третьем поколении!!!
— Филлип Степанович, — встрял я в разговор, — я вас очень прошу после доклада в Академии, не публиковать результатов своих исследований в научных журналах или где-то ещё. Да и содержание самого доклада нужно будет подкорректировать.
Две пары недоумённых глаз уставились на меня.
— Вадим Фёдорович, я вас не понимаю, — голос доктора слегка дрогнул.
— Да и я, признаться, тоже, — генерал тоже посмотрел на меня вопросительно, — объяснитесь, пожалуйста.
— Конечно. Эти исследования являются стратегически важной информацией. Для наших будущих врагов важной. Ведь Россия воюет все последние годы. Отношения с той же Францией опять неважные и грозят стать ещё более плохими. Так?
— Н-ну, пожалуй…
— Так при промышленном потенциале, который сейчас подчинён Бонапарту, узнав о результатах наших исследований и поверив им, а они проверят и поверят, мы сделаем армии будущего врага просто царский подарок. Европейцы очень быстро, в отличие от нас, внедрят и используют открытия глубокоуважаемого Филиппа Степановича в жизнь и в войска. Это у них уменьшатся небоевые потери и увеличится процент выздоровевших раненых. В большей степени, чем у нас, верно?
— Простите, господин Демидов, — эскулап нервно поджал губы, — но я врач и…
— Вы русский? — уже психанул я и слегка повысил голос, — вы слышали, что я только что сказал? Как врач, можете сколько угодно лечить раненых и больных солдат противника, но как русский вы не имеете права заведомо усиливать армию врага. Я не прав?
