Апраксин двор (СИ) - Пылаев Валерий (читать хорошую книгу полностью txt, fb2) 📗
— Делайте, что велено, судари. А насчет полиции не беспокойтесь. — Я сложил руки на груди. — Это уже моя забота.
Глава 35
Дела определенно обретали крутой оборот. Пожалуй, даже круче того, что я ожидал: после поражения на дуэли Грозин просто обязан был отомстить, но никто и подумать не мог, что это случится так быстро. Видимо, с помощью целителей родовой Талант сработал на ура — если уж его благородие не только остался в живых, но и нашел в себе силы строить новые козни.
И еще какие — на этот раз барон не разменивался по мелочам и не рисковал, а действовал наверняка. Жестко, наглядно и, надо признать, весьма эффективно: один взрыв буквально обезглавил нашу компанию. Конечно, с торговыми делами кое-как справятся поверенные, у меня уже появились знакомства и в высшем свете, а дед Федор с самого своего приезда в столицу стал боевым командиром сибиряков, но слишком уж многое держалось на авторитете и связях покойного Кудеярова.
И трепыхаться без этих связей мы сможем недолго — ровно столько дней, сколько потребуется Грозину снова заручиться поддержкой покровителей, посетить все высокие кабинеты и купеческие сходки. А потом нас просто выкинут — из с Гутуевского острова, и с Апраксина двора, и вообще отовсюду. Отберут то, что можно отобрать. И в конце концов убьют, выловив по одному. Может, и не сразу, но такой исход неминуем: Кудеяров наверняка успел скопить изрядные капиталы в твердой валюте, а дед Федор запросто соберет хоть целую роту сибиряков, но без поддержки сверху все это мало чего стоит, и ресурсов на продолжительную войну у Грозина и стоящих за ним аристократов все-таки больше — неизмеримо.
Уже завтра о гибели Кудеярова станет известно всем, и его товарищи, партнеры и просто должники поспешат присягнуть на верность новому хозяину. Люди начнут разбегаться, торговля полетит под откос, а Грозин примется планомерно и уже без особой спешки давить нас везде, где только можно… Но этот день он скорее потратит на то, чтобы как следует отметить грядущие победы. Зализать раны, отлежаться после дуэли — а то и вовсе собрать свою шушеру и устроить праздник.
А значит, у нас остается единственный шанс: ударить в ответ прямо сейчас, сегодня, когда никто даже не подумает, что мы вообще способны действовать. Что нам и без Кудеярова под силу всего за несколько часов не только собрать и вооружить маленькую армию, но и заручиться какой-никакой поддержкой властей. И проблемы с первым пока еще не успели проявиться и вылезти во всей красе, то помочь мне со вторым во всей столице мог всего один человек.
Тот самый, что прямо сейчас сидел напротив и буравил меня взглядом, в котором удивления и недовольства было примерно поровну.
— Да уж, наглости тебе не занимать. — Геловани едва слышно усмехнулся и покачал головой. — И хитрости, судя по всему тоже — если уж прямо сюда пропустили… Что ты такое сказал постовому?
Его сиятельство с самого начала перешел на «ты» — хотя прежде всегда обращался ко мне, как подобает по этикету. То ли пытался таким образом свое возмущение, покарать за нарушение регламента и указать зарвавшемуся гимназисту его место, то ли ненавязчиво намекал, что этот разговор будет неформальным. Можно сказать, личным — и уж точно не для протокола.
Второе меня устраивало целиком и полностью. Впрочем, никаких иллюзий по поводу сохранения беседы в секрете я не питал: правило «держать язык за зубами» определенно касалось только меня, а Геловани вполне мог доложить, куда следует. И пришить к делу любое мое неосторожное слово, не говоря уже действиях.
— Вас интересует, как я сюда попал? А это имеет значение? — Я пожал плечами. — Преданность стране и короне открывает любые двери, ваше сиятельство.
— Знаешь, некоторые двери открывать вообще не положено… Ладно уж, присаживайся. Если его преподобие Антон Сергеевич не слишком приукрасил твои подвиги и умения, ты явно не из тех, кто станет заявляться и болтать без надобности.
Геловани вел себя нарочито-спокойно и даже слегка развязно, но я все-таки почувствовал исходившую от него тревогу: вряд ли хоть кому-то из посторонних, даже самым высокопоставленным и обладающим громкими титулами, дозволялось являться в этот кабинет — да и вообще во все крыло Зимнего дворца, где разместилась тайная полиция. А я вдруг возник на пороге без предварительного доклада, миновав и гвардейца на воротах, и еще неизвестно сколько видимых и не очень преград. Статскому советнику при такой должности определенно полагалось задуматься — и его сиятельство наверняка это сделал.
Но если мое внезапное появление и встревожило Геловани, внешне это не отразилось никак: он умел держать себя в руках и не дергаться — да и наверняка уже сотню раз видал что-то пострашнее чересчур прыткого и талантливого юнца. И пусть мой визит и был вопиющим нарушением всех мыслимых и немыслимых правил — теперь ему оставалось только делать вид, что все идет именно так, как следует.
В самом деле — не топать же ногами, возмущаясь на весь Зимний?
— Благодарю, ваше сиятельство. — Я кивнул и опустился в кресло напротив. — И прошу извинить меня за неподобающее поведение. Поверьте, мне и в голову не пришло бы потревожить человека вашего положения без особой на то надобности.
— Ближе к делу, Владимир, — хмуро отозвался Геловани. — Время проявлять учтивость у тебя было до того, как ты переступил порог дворца. А теперь его нет.
— Прекрасно понимаю — как и ваше недовольство, — вздохнул я. — И также понимаю, что после того, что я скажу, его станет куда больше… Но особого выбора у меня нет. Итак, я здесь для того, чтобы предложить вам сделку, Виктор Давидович.
— Да уж… А я-то думал, что удивиться еще сильнее я уже не смогу. — Геловани сцепил пальцы в замок и подался вперед. — Но ты превзошел сам себя. Браво. Сделка… Я что, по-твоему, похож на торгаша?
— Ничуть, ваше сиятельство. — Я для пущей убедительности помотал головой. — Если желаете, мы можем назвать это договором или соглашением — если уж вам так не нравится слово. Сути это, конечно же, не изменит, но…
— Достаточно. — Геловани поднял руку, выставив ладонь вперед. — Скажи мне только одно, Владимир: что должно помешать мне вышвырнуть тебя вон прямо сейчас?
— Хм… Как насчет любопытства? — улыбнулся я. — Не возьмусь утверждать, что я сделал для нашего дела так уж много — но, смею надеяться, достаточно, чтобы выслушать меня до конца.
— Пожалуй. — Геловани медленно кивнул. — Признаться, мне и правда интересно, что же такое ты сможешь мне предложить.
— Информацию. Кое-что о нитсшестах и таинственном злодее, которого никак не может поймать ни тайная полиция, ни Орден Святого Георгия. — Я облокотился на стол. — Готов даже обещать, что он будет в ваших руках еще до конца месяца.
— Весьма… смелое утверждение. — Геловани прищурился. — Не могу не полюбопытствовать — откуда же взялась эта самая информация?
— У меня есть свидетель, — ответил я. — Надежный человек, чьему слову можно верить. И он будет полностью в вашем распоряжении — как только вы выполните мои условия.
— Условия? Речь идет о деле государственной важности… И о человеческих жизнях! Кем надо быть, чтобы утаивать подобное ради собственной выгоды?
Геловани отчаянно переигрывал: видимо, сам даже на мгновение не поверил, что его пламенная отповедь повлияет на меня хоть как-то. Скорее попытался надавить по старой привычке — или просто на авось.
— Боюсь, вы меня не совсем правильно поняли, Виктор Давидович. — Я чуть опустил голову, старательно изображая смирение. — У меня и в мыслях не было торговаться! Мой долг как дворянина помогать вам и Антону Сергеевичу — но неужели я не могу рассчитывать на вашу помощь?
— Взаимные услуги. Ты мне — я тебе. Это и называется «торговаться», Владимир — если мне не изменяет память, — усмехнулся Геловани. — Впрочем, какая разница? Просто скажи, чего ты хочешь. Денег? Орден? Или, может быть, место при дворе его величества?
— Нет. К моему же глубочайшему сожалению, ваше сиятельство. Все это мне бы и так предложили за верную службу стране и короне — рано или поздно. Я здесь не для того, чтобы просить о награде. — Я сделал драматическую паузу, набрал в легкие воздуха и закончил: — Мне нужно, чтобы сегодня в полночь на Коломенском острове не было ни одного городового. И чтобы они не появлялись там до двух часов ночи — что бы ни случилось.
