Самогонщик против армии США (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич (читать книги онлайн без .txt, .fb2) 📗

По-честному, просто выиграл немного времени, чтоб Мюи взяла себя в руки.

На первом этаже наёмница призналась:

— Хотела уехать из Номинорра, разорвать контракт с вашим студентом. Не вышло, ворота закрыты, стена под охраной. Прорываться, убивая твоих людей, Гош, не собираюсь. Не хочу быть тебе врагом. Они долго не живут.

— Правильный вывод. Что ты намерена делать?

Она откинула капюшон, демонстрируя несколько отросшие рыжие волосы. Когда попалась, была стрижена как пацанка.

— Свободы. Я помогу освободить заложников. Тогда между нами всё ровно и никаких счётов за Фируха. Идёт?

— Как ты себе это представляешь? — спросила Фаи голосом, не предвещавшим ничего доброго.

— Ночью спущусь на третий этаж через окно той же спальне, где дрыхнул принц.

— Джун тебя пристрелит, едва завидев силуэт в окне. Или Пит, они наверняка попеременно бодрствуют, — вставил я, не скрывая разочарования. Думал, у чертовки вызрела оригинальная мысль. Оказывается — нет.

— Я их собираюсь предупредить. Ты же дашь мне переговорное устройство? Предположим, я его выкрала. Поверь, умею.

— Чему бы хорошему поучилась… — буркнул отец. Идея вовлечения Фаи ему нравилась больше, чем мне.

— Гош! Люди видели, у них есть бочонок, примерно питов на восемьдесят. С чёрным порошком. Такой заряжают в карнавальные шутихи. В Мармеррихе, например. Если пойдёшь на штурм со стороны лестницы, они взорвут лестницу.

Пит — примерно поллитра. То есть скотиняки приволокли около трёх пудов пороха. Бабахнет, аж крыша на дыбы встанет. Похоже, Фаи много чего разузнала, ошиваясь в городе с первых часов захвата.

— Дать им с едой сонного зелья, и дело с концом, — предложила Мюи. — Сначала скармливают хрымам, потом сами. Но сонное зелье действует не сразу.

— В том как раз проблема, — идею усыпить борцов за свободу и демократию я вынашивал и отверг. — Человек не отрубается как подстреленный. Чувствуя, что нестерпимо клонит в сон, Джен или Пит наверняка сделают что-то. Взорвут порох. Или откроют стрельбу по хрымам. Мы для них не люди, а безответные декхане из афганских посёлков.

— Значит, предложений лучше моего у тебя, Гош, не имеется. В худшем случае у них станет на одного заложника больше. Я готова к такому повороту. Главное, сдержи своё обещание.

— Если выживешь — сдержу. Если нет… то Дюлька, наверно, расстроится.

— Ему всё равно придётся грустить. От моей смерти или от моего ухода. Гош! Я не пара хрыму из села.

Проблемы разбитого сердца Дюльки в этот момент интересовали меня в наименьшей степени.

х х х

Их рассортировали.

Дурочку Харру, личную прислужницу Мюи, чернокожая террористка приблизила к себе. Они заняли апартаменты жены архиглея. Харру она поселила у себя.

Инесса Петровна никогда не считала себя расистом. Но почему-то именно эта чёрная баба с замашками провинциала из Мухосранска, дорвавшегося до власти и влияния, бесила её гораздо больше, чем Питер Бэкман. Тот — тоже не подарок. Но не унижал. Удивился, что земная пленница — белоруска. Спросил: «Белорусы и русские — разве не одно и то же?» Просветительской лекции о схожести и различии двух народов он не удостоился.

Первым делом, проникнув во дворец (куда смотрела стража?), они закрыли двери на лестницы, ведущие вниз. Забаррикадировали мебелью изнутри. Точнее — заставили это сделать хрымов. Те, зная об убойной силе огнестрельного оружия, безропотно подчинились под дулами автоматов.

Мало того, что американцы как-то проникли на самый охраняемый этаж — третий, где личные покои семьи Георгия Михайловича. Возможно, убили или вырубили часовых. Но ещё и протащили бочонок.

Инесса сумела подсмотреть. Он засыпан доверху чёрным порошком. Под крышку Джен установила какое-то устройство земного вида.

Не разбираясь во взрывотехнике, она с ужасом предположила, что в бочонке — чёрный порох. А устройство наверху — это какая-то штучка, способная этот порох взорвать.

Знает ли Георгий Михайлович о бомбе?

Америкосы выбрали время для нападения, когда он уехал из города. Но не учли, что внутри не оказалось никого из самых ценных заложников — членов его семьи. Особенно детей.

Инесса тоже не знала. Рассчитывала, что Оксана Ивановна дома. Хотелось признаться ей и попросить совета…

История обычная, житейская. Вздыхая по мужчине номер один этого мира, но ещё и номер один по недоступности, учительница как-то устраивала личную жизнь. Без средств контрацепции считала календарь, да, видно, обсчиталась на день или два. Результат сказался сразу.

Он — сын брента. Двадцати девяти лет. Недурён собою, по местным меркам. Не женат. Обожает её. Но… Это человек культуры, отстающей от привычной лет на тысячу. Тонкий и шаткий мостик, что земляне перекидывают к ним из двадцать первого века, разлетится под дуновением обстоятельств в первый же миг.

Должна ли она стать женой мелкого землевладельца, по сравнению с имением которого любой белорусский агрокомбинат — это целая Римская империя? Ограничить свою жизнь замком, на самом деле — избой, обнесённой бревенчатым частоколом? Посвятить себя взращиванию детей, рожая раз восемь, чтоб хоть двое-трое выжили, да домашнему хозяйству, где самый ценный скот — коровы с лосиными мордами и довольно диким нравом…

Конечно, в Номинорре всё цивилизованнее. Понятное дело, благодаря Георгию Михайловичу. Его кипучая энергия поражает…

Она запала на него в первую же встречу, в зимнем Минске.

Если бы встретились где-нибудь на приёме, в ресторане или в любом другом подобном месте, Инна в коротком обтягивающем платье, на высоких каблуках, с тщательно уложенной причёской и с правильным макияжем, ничуть не напоминающая школьную училку, наверняка произвела бы на него куда более сильное впечатление, чем Мюи, первобытная амазонка. И чем бы закончился полный драматизма женский поединок, не предсказал бы ни Моуи, ни Христос.

Здесь все козыри на руках у местной клыкастой аристократки. Тем более, та чувствует опасность. Видит, каким обожанием женщин пользуется её супруг. И постоянно кладёт руку на рукоять пистолета. Не против врагов собирается воевать, а готова выстрелить при одной лишь мысли о соперницах.

Мюи устроила своё гнездо. У Инны другая женская доля — любить одного, спать с другим. Когда оказалась в тяжкой ситуации, рядом нет ни одного, ни второго…

— Пошевеливайся, неженка! — прикрикнула Харра.

Только что хрымы втянули большую корзину со съестным. Ужин. Инесса делила принесённое на порции. Три — Харре и американцам. Они поедят намного позже, когда убедятся, что у пленников нет признаков отравления. И не срубает на сон.

Подружка сержантки особенно отрывалась на Инне. Раз даже схватила и тягала за волосы, демонстрируя власть, придравшись к пустяку, не стоившему внимания.

Хуже всего, что шёл уже третий день, как их схватили, а от Георгия Михайловича ни слуху, ни духу. Видимо, американцы неправильно рассчитали, когда он вернётся. Без архиглея бесполезно о чем-либо разговаривать с Мюи или Оксаной Ивановной. Тем более, оба заокеанских наёмника желают срочно вернуться на Землю. Это может только Георгий. Точнее — мог. Он уверяет, что все пути домой закрылись. На время или навсегда — не знает.

Для простоты наблюдения похитители содержали их, девятнадцать человек, в одной большой комнате, самой обширной — детской игровой. Правитель велел сломать перегородку между двумя спальнями. Здесь заложники и сидели, и спали. Выходить — только в туалет, по одному.

После ужина началось движение.

Джен приказала четверым лакеям вытащить здоровенный сундук из спальни Георгия Михайловича, подтянув его к окну детской. Махнула стволом автомата и рявкнула:

— Всем остальным стать у стены.

Они повиновались.

Далее в окно стукнулся конец толстого, практически корабельного каната. Джен вела открыть окно и втянуть канат в игровую. Им обвязали сундук, а затем, перевалив через узкий подоконник, выпихнули его в окно.

Канат натянулся, заскрипел. Снаружи раздались предостерегающие крики. Наконец, сундук вроде бы опустился на булыжники, стук прозвучал именно такой. Верёвка упала. А на разгрузке Джен запищал вызов уоки-токи.