Курьерская служба — 2. Новичок (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич (читать книги полные .txt, .fb2) 📗

— Искандер Дамирович, он такой же законный наследник, как и вы! Вы же знаете, что Альберт Эльдарович…

— Мне плевать, что решил дедушка! Это вы его погубили, вы, дворики! А теперь этот недоумок — глава деревни! Моей деревни! У этих несчастных стариков — барин-сопляк! И меня порешить приехал!

— Я не приехал тебя убивать, Искандер, — тихо, но грозно сказал я.

Третий взмах топора — клинок скользнул по древесине, я развернулся и врезал по плечу родственничку.

— Ах ты, мелкий засранец!

Четвёртый взмах, косой. Я подставил бревно, и оно выдержало. Лезвие колуна застряло в древесине. Искандер дёрнул за рукоять, но я вовремя развернул бревно вокруг оси, ладонь соскользнула, и он оступился назад. Я же выдернул топор, кинул в пару метров от себя и побежал вперёд, взяв бревно горизонтально. Снёс его, как бульдозер и опрокинул на заросшую сорняками клумбу с цветами, а затем навалился сверху, продолжая удерживать бревно поперёк его груди. Поверженный кузен зарычал, как раненый медведь. Только тогда я почувствовал, что он — сенсетив, в два или более раза слабый, чем я.

— Эльдар Матвеевич, что вы делаете!! — закричал дворецкий через забор. — Вы его убьёте!

— Не беспокойтесь, я только поговорю, — бросил я через плечо и уставился в глаза родичу, с трудом терпя вонь от перегара.

Лицо Искандера исказила гримасса. Я вдруг почувствовал, что мой пистолет в кармане стал сильно тяжелее. Металлические пуговицы моего пальто прилипли к телогрейке Искандера, прилипла и цепочка, а оглянувшись назад, я увидел, как мой противник выставил руку в сторону упавшего колуна.

Металлический колун медленно шевелился, словно под воздействием мощного магнита.

— Магнето? Занимательно! Интересно, сколько это кейтов? Очень редкая способность, — сказал я и придавил бревном руку.

Действие навыка прекратилось или, по крайней мере, поубавилось.

— Ты не прав! Ты меня не убьёшь. Я тебя первым урою! — прошипел Искандер.

— Значит, так. Слушай меня, родственник. Я не недоумок. Я — твой двоюродный брат, хочешь ты этого, или нет. И я гораздо старше, чем ты думаешь. Я не собираюсь тебя убивать, а к смерти деда я не имею никакого отношения. Мне плевать, что было между нами, когда мы были мелкими. Теперь ты или за меня, или против меня. Если против меня — я найду способ разобраться с тобой, хотя мне это совсем не хочется. Для начала — напишу заяву о покушении на убийство дворянина. Если за — у меня есть предложение.

— Что ты мне можешь предложить, ты, немчура?! Ты не прав! — повторил он.

Я хлестанул его по щеке.

— Это за немчуру. Я такой же русский, как и ты. Тебе дед оставил в наследство фабрику, так? Ты уверен, что сможешь не разбазарить то, что он тебе завещал? Какой день ты бухаешь, второй?

— Он был мне как отец! Деревня эта — я в ней вырос! А ты кто для него? Никто! Приезжал раз в год!

Искандер попытался выбраться, пнул меня коленом в бок, но я продолжал держаться.

— Ты был на фабрике? С рабочими говорил? Бизнес-планы изучал, бухгалтерию?

— Бизнес. Я там технический директор, — сказал он чуть спокойнее. — Конечно, я там не всё знаю, но многое. Все закупки, снабжение — всё на мне. Что ты сказать хочешь?! Пусти!

— Если эта деревня тебе так дорога — я тебе сегодня же выписываю дарственную. За это поместье, на сад и что там ещё было. Крепостные эти мне тоже не нужны.

Он замолчал на миг, ослабил хватку, затем снова рявкнул:

— Только не смей сдавать их в областной фонд! Здесь три старика и… девушка!

Последнее он сказал каким-то особенным тоном, и я вдруг всё понял.

— Тебе небезразлична девушка, ведь так? Эта… Гузель Сергеевна? Поверь, я ничего не хочу с ней делать.

— Дай уже встать.

— Если только за топор опять не схватишься.

Искандер кивнул, и я освободил его. Он встал, отряхнулся, а затем влепил мне не то слабый хук, не то пощёчину.

— Дурак! Чуть рёбра мне не сломал!

Этот удар я пропустил и решил оставить без ответа, правда, на этом наша драка и прекратилась.

— Будешь продолжать, сломаю. И не только рёбра. Не угостишь чаем? — я кивнул в сторону дома.

— Нет у меня чая. Водка есть. Расскажешь всё как есть, что ты там хотел — поговорим.

— Водку мы сейчас выльем и бутылки скажем Раису Радиковичу сдать. Ты же мусульманин!

— Я — атеист, — поморщился Искандер. — Тем более — теперь. Не указывай мне.

Я протиснулся мимо него на веранду, взял одну недопитую бутыль и нашёл под столом вторую, пустую.

— Что ты собираешься?.. — он попытался поймать меня, но я оказался проворнее.

Бросок, второй — две бутылки полетели в столб.

— Приберись потом. Сначала поговорим.

— Ах ты, засранец…

— Так что там… скажи, фабрика прибыльная у деда была? Работников много? Расскажи мне про свистульки, всё равно — я смогу запросить их через налоговую. Мне это тоже важно. И у меня теперь есть связи. И планы.

Кузен внимательно на меня посмотрел, затем всё же принялся рассказывать.

— Планы у тебя? За первый год четыре с половиной чистыми. Вроде и копейки, но это первый год. Станки все есть, технологии все отработали, сеть поставок готова, договоры заключены. Двенадцать рабочих, половина на половину крепостные и свободные, из кряшен, плюс двое из купеческих менеджерами. Поставили на упрощённую схему, по квотам прошли как межсословная артель. Ещё две мастерские дед оставил, кожевенная и плотницкая, одна машина в аренде в такси. Они в сумме примерно две-три тысячи в год. Что, фабрику захотел у меня отсудить? Или что? Плевать мне на фабрику, я сам разберусь, мы тут про деревню говорили!

К моему счастью, он как будто бы протрезвел, говоря про работу — это сказало о том, что разум у него есть, и ставку на диалог, а не на конфронтацию, я сделал верно. Однако я не мог понять, почему он так взъелся про деревню, но скоро всё встало на свои места.

— Искандер! — послышался тонкий женский голос с улицы.

Глава 33. Эпилог II тома

Из домика напротив вышла старушка — та самая, что смотрела в окно. Но крикнула не она, откуда-то сбоку, по лужам на улице бежала девушка — одетая в огромные охотничьи сапоги и длинную не то ночнушку, не то народный сарафан. А под сарафаном ясным образом проступала самая главная причина конфликта.

— Всё ясно. Ты — будущий отец крепостного, — вздохнул я.

— Мой сын… будет свободным. Потому что я признаю отцовство. При браке мещанина и крепостной, если ты не в курсе, ребёнок рождается мещанином. Ещё с девятьсот двадцатого года закон. А вот мать!

Мой кузен сжал кулаки. Раис Радикович вместе со старушкой поймали беглянку, а та заворочалась, закричала что-то на татарском, среди которого я услышал “Пусти, убьёт!” и другие русские слова. У неё были жидковатые рыжие волосы, вполне миловидное лицо, которое слегка портили косые глаза и нездоровая кожа. «На третьем триместре беременности проблемы с кожей нередки», — подумалось мне.

— Добрый день, Гузель Степановна, — громко поздоровался я и вернулся к диалогу, спросив вполголоса. — Кем она работает? Я так понял, она единственная, кто имеет заработок. Почему у неё такой низкий рейтинг?

— Я спас её от очень плохого бизнеса, работала в чёрной сети… в приватных рихнер-шоу, на дому. Ничего такого, но ещё бы шаг — и угодила бы в проституцию. В деревню вернул. С женой развёлся! Так вышло, понимаешь? Любовь, знакомо тебе, а, пацан? Смерть деда тут как гром с ясного неба! Он обещал выкупить!

И тут я понял замысел деда. Передать недворянину крепостных он не мог. А если бы он передал их моей матери, то та бы решила вопрос куда проще и прагматичнее.

— Мне знакомо, Искандер. Не осуждаю. Я так понимаю, если я отказываюсь от крепостных, то получаю компенсацию, и она попадает в фонд местного Дворянского Дома. И её могут купить с биржи крепостных. Как и трёх остальных из деревни.

— Правильно понимаешь! Я уж думаю фабрику закладывать! Пока всего тысячу накопил.