Наемник пионерки Скворцовой 2 (СИ) - Кисличкин Михаил (читать онлайн полную книгу .txt, .fb2) 📗

— Что поделаешь, иногда фигня случается, — вздохнул парень.

— Фигня?! Погибли люди, в том числе непричастные! Многочисленные жертвы, десятки человек! А ты спокойно сидишь и говоришь об этом как о какой-то мелочи! Или тебе, как и Пузырю, на смерть людей плевать?!! — разозлилась Вожатая.

— А вы на меня не орите, Дарья Ивановна! — в свою очередь повысил голос Илья, подавшись всем телом вперед на стуле. — И жертвами не попрекайте! Я, между прочим, вместе с вашим спецназом против твейсов дрался и едва жив остался! И до этого вместе с Катей таскал для вас каштаны из огня! Имею право говорить то, что думаю, не надо давить мне на эмоции! Если хотите нормально беседовать, давайте рассуждать спокойно!

К удивлению Ильи, Вожатая опустила взгляд и промолчала в ответ, поэтому бывший наемник продолжил, но уже тоном ниже.

— Во-первых, вы сами влезли в эти дела, никто вас туда не тянул! А во-вторых вы же лично с Мелькором обо всем договаривались! Вы присылали в пузырь «ученых», вы с ним планировали операцию. А я лишь исполняю его приказы. Кстати, вашему командиру мы с Горкиным говорили, что считаем его тактику неправильной, но он нас не послушал. Велел заткнуться и не ныть, мы и заткнулись! А кончилось все плохо. Впрочем, речь не об этом… Вы вроде бы уже утрясли с Пузырем все вопросы? Я не могу понять, уважаемая, зачем вы мне давите на совесть и все это сейчас рассказываете? Я не ваш коммунар, со мной эти штучки не работают.

— Интересно ты запел, — нехорошо улыбнулась Вожатая. — Я, дескать, не при чем, я лишь выполнял приказ… потом врачам об этом расскажешь. Как и о том, почему ты вырос таким… без малейшей эмпатии и сочувствия к жертвам. Но ты прав, с Мелькором лично мы вопрос утрясли, — согласилась Васнецова. — Временно. В конце концов, с тем, кто прикрывает тебя от вторжения, дает ноосферную энергию взамен утраченной и может причинить кучу неприятностей, приходится договариваться. А вот с вами лично, господа наемники, — нет! С вами мы еще ничего, как ты говоришь, «не утрясали». Даже не начинали. И сейчас как раз хороший момент, чтобы это сделать. Я это все к чему говорю, Илюша. В Коммунистическом Союзе итогом всей этой возни с Пузырем крайне недовольны. И очень злы. Просто очень! Главный Администратор рвет и мечет, зол Исполнительный комитет, злы главы всех Движений, зла общественность. И кто-то должен за это ответить!

— То есть именно мы, наемники, виноваты во всех ваших косяках? — не удержался Илья. — Да вы охренели, честное пионерское! После того как мы рвали жо… жилы на британский флаг, работая на Катю и ликвидируя пузырь? А вы нас кинули умирать, заблокировав эвакуацию?

— Ну, положим, в случившемся есть не только ваша вина, это понятно, — чуть смягчилась Васнецова. — Но со своими козлами отпущения, начиная от заместителей глав Движений и заканчивая твоей вейгой, мы сами разберемся. Однако, для успокоения общественности и восстановления справедливости этого будет маловато. И тут Мелькор отправляет к нам вас. Как ты думаешь, зачем он это сделал? С какой целью?

— Вообще-то мы его послы и доверенные лица! — сказал Илья с уверенностью, которой не чувствовал.

— Вообще-то вы сидите под замком у нас в подвале, и у вас даже своей одежды нет, — парировала Вожатая.

— Подобное обращение с послами не делает вам чести, — заметил бывший наемник. — И это я еще очень мягко выражаюсь!

— Ну, если так, то я должна перед вами немедленно извиниться, — кивнула вожатая. — Ошибочка вышла, нельзя послов в подвал сажать, дипломатический этикет не позволяет. Но есть один маленький нюанс, Илюша. Если вы послы и доверенные лица, то где же ваши верительные грамоты? — сделала удивленное лицо Васнецова. — Что-то я их не видела, моим подчиненным они тоже не попадались. Наверное, вы их просто забыли предъявить? Так предъявляйте… Ладно, не будем про документы, может быть, вы их по дороге потеряли… Но если вы послы, то какие у вашего посольства цели и задачи? Что именно вам поручено? Какого рода переговоры вы уполномочены вести? Зачем ваше посольство здесь нужно? Давай, выкладывай, как одно официальное лицо другому официальному лицу! Я внимательно слушаю.

Илья невольно опустил взгляд. Вожатая била по самому больному месту. Вся их командировка изначально выглядела как выдача Мелькором своих людей в руки коммунаров. Можно, конечно, вспомнить про оружие и броню, работе с которым они якобы должны обучиться, но это крайне слабый аргумент. Точнее не аргумент вообще, если уж он начал говорить про послов.

— Понимаю твои затруднения, — выждав несколько секунд, мягко сказала Васнецова. — Сказать-то тебе по сути нечего. Но я здесь не затем, чтобы злорадствовать. Я не ваш враг, скорее я ваш единственный союзник, Илья. Просто пойми для начала, что Мелькору вы интересны лишь как расходный материал. Мы с ним пришли к некой сделке. А ваш отряд — та цена, которую он уплатил в обмен за эту сделку. Дальнейшая ваша судьба ему уже не столь важна. Все это, конечно, прямо высказано не было, но это и так понятно. Советы Движений и общественность жаждут чей-то крови, и ваша им вполне подходит. Уяснил?

— В общих чертах, — произнес Илья неприятно пересохшими губами.

— На меня давят, — вздохнула Васнецова. — Сильно! Хотят, чтобы я отправила вас после карантина в клинику социального патогенеза на осмотр профильных врачей и медкомиссию. Ты понимаешь, что это значит?

— Не очень, — помотал головой Илья. — Но в любом случае мы вам неподсудны. Мы не ваши граждане, и вы не можете просто так нас судить и упечь под арест.

— А кто говорит про суд? — удивилась Вожатая. — Тебе разве Катя не рассказывала, про нашу систему поддержания общественного порядка?

— Нет. Не особо, — признался парень.

— Хм… странно. О чем вы вообще с ней говорили столько времени? Но ладно. Видишь ли, Илья, суд у нас полагается не всем. В Коммунистическом Союзе нет тюрем, — пояснила Васнецова. — Вообще. Коммунизм — это свобода, а свобода с тюрьмами не совместима. Если человек допустил серьезный проступок, то оценивается личность преступника и его раскаяние, тяжесть поступка и общественный вред. Если удается доказать, что преступление совершено без явного злого умысла или по неосторожности, а вред относительно невелик, то коммунара судят. Чаще всего на суде ему предлагают прилюдно раскаяться и самому назначить себе наказание. Затем это наказание утверждают судьи и этим все заканчивается. Иногда наказание присуждает судебная тройка, если подсудимый выносит самому себе слишком легкий приговор. В этом случае оно бывает весьма суровым. И наоборот, если подсудимый наказывает себя слишком строго, судьи могут смягчить приговор. Но судебное наказание не связано с лишением свободы, свободу у здорового человека отбирать нельзя. Обычно подсудимого лишают временно или навсегда части гражданских прав, приговаривают к обязательным общественным работам, деятельному покаянию на пользу обществу и так далее… варианты бывают разные, — махнула рукой Вожатая.

— Но совсем другое дело, если преступление тяжелое, совершено обдуманно, с явным злым умыслом, и в результате него кто-то погиб или нанесен значительный общественный вред, — продолжила Васнецова. — В этом случае человек уже не может считаться здоровым членом общества, который где-то случайно оступился или ошибся на жизненном пути. Перед нами социальный паразит или, еще хуже, социальный вредитель! Таких людей надо лечить, возвращая их здоровыми в лоно общества, в этом наш долг. Поэтому их лечат в учреждениях, занимающихся проблемой социального патогенеза. Примат свободы на соцпатогенов уже не распространяется, свободу больного человека можно и нужно ограничивать, чтобы он не повредил себе и другим. Тут уже не важно, чей он гражданин и кто он — из соображений гуманизма и общественного здоровья лечить больных надо в любом случае.

— Понятно, — мрачно протянул Илья. — Карательная психиатрия. Людей годами держат в больничке и превращают там в овощи.

— Не психиатрия и не карательная. Мы никого не караем. У нас нормальная социальная медицина, — строго заметила Вожатая. — Но ты прав, лечение бывает длительное, обычно оно тянется годами и даже десятилетиями. Бывают и неизлечимые случаи. А что поделать, при таких-то тяжелых диагнозах, — вздохнула Васнецова. — А насчет овощей… не суди по своему миру. Наши врачи творят чудеса! Многие паразиты и вредители, сотрудничая с докторами, добиваются стойкой ремиссии и выписываются под наблюдение врачей, а затем нормально живут и работают. Я их видела — они ничуть не похожи на «овощи». Это хорошие коммунары. Тихие, трудолюбивые, скромные, очень вежливые и спокойные, всегда улыбаются, готовы всем вокруг помочь и взяться за любую работу.