Вперед в прошлое 4 (СИ) - Ратманов Денис (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации TXT, FB2) 📗
— Роману заметно лучше, — отчиталась она. — Он долго провел в коме и не вставал, потому ему пришлось трудно, но ничего, справился, и уже неторопливо ходит по отделению. Дренажи завтра убираем, еще неделька наблюдений — и на выписку. — Она помолчала немного и обратилась к деду:
— Вы же отец Романа? Спасибо вам за сына! Моей дочери пятнадцать лет, месяц боялась вечером выпускать ее, думали — маньяк в городе! А оказалось, вон оно как. Еще хуже, чем маньяк. И благодаря Роману нам больше нечего бояться.
Внутренняя жаба квакнула, что слава должна была достаться мне, ведь если бы не я, отец не почесался бы, чтобы помочь девочками. Но разум взрослого щелкнул ее по носу и спросил, готов ли я вот так лежать с дыркой в животе?
— Подождите здесь. Приглашу Романа.
Заведующая направилась к выходу.
Странно. Неужели ничего из лекарств покупать не надо? Или коллеги уже собрали на реабилитацию? Наверное, так и есть.
Вряд ли кому-то из пациентов выпадает такая честь — свидание в отдельном кабинете; вот она, репутация героя. Дед вышел вслед за врачом, чтобы не нервировать отца, и остались только мы, Мартыновы.
Скрипнули петли. Отец, одетый в серую футболку и спортивные штаны с полосками по бокам, прошагал к дивану, взял свободный стул и уселся напротив нас. Его глаза ввалились, он побледнел, похудел, казалось, одна голова осталась.
— Папа, ты как? — воскликнул Борис, подался навстречу, но сел обратно на диван.
— Еще немного, и буду как новенький, — улыбнулся отец.
Борис ерзал, желая обнять отца, но не решался, помня, чем это чревато. Мама засуетилась, открыла стоящую у ног сумку, вытащила оттуда новенький пакет, который мы привезли из Москвы, и затараторила:
— Привет, Рома. — Она нервно улыбнулась. — Знаю, тут кормят плохо. Я тебе супчик сварила с фрикадельками. Вот он, в баночке. Есть где разогреть? В столовой можно попросить. И сухариков насушила к бульону. Здесь вот — куриные котлетки на пару, почти чистое мясо. Тут немного малины и груши. Морковные оладьи, тоже на пару.
Казалось, от каждого маминого слова ему становилось все хуже и хуже.
— Оля, спасибо, но не стоило.
Его ноздри раздулись, он чуть повернул голову, и наши глаза встретились. Не сумев прочитать его чувства и намерения, я продолжил, просто чтобы заполнить пустоту:
— Заведующая — очень хорошая женщина. Считает тебя героем. Сотни тысяч людей считают тебя героем. Люди ведь потеряли веру в справедливость, а ты показал, что это возможно.
Он криво усмехнулся, отвернулся и проговорил в сторону:
— Это ты им показал, что все возможно, а я был лишь инструментом.
Злится, потому что раскусил мою задумку? Отец продолжил:
— И мне тошно от этой мысли. — Помолчав немного, словно собирался сказать что-то неприятное и тяжелое, он продолжил: — Пока висишь на волоске, и от смерти тебя отделяет короткий вздох, многие вещи переосмысливаются. На ум приходит, что хотел бы исправить, но не успел. Что вообще не хотел исправлять, а надо бы…
Отец не просто говорил — отрывал эти слова от себя с мясом. Он никогда не признавал ошибки, говорить все это для него — все равно, что публично себя пороть, но отец делал это. Ломал хребет своей гордыне. Нет, я не верил, что он полностью перезагрузился, и теперь станет паинькой и примерным семьянином. Но признание своей неправоты таким человеком — не просто шаг вперед, а прыжок Сергея Бубки.
— Спасибо, — прошептал я, поддерживая его, — то, что ты говоришь, очень важно. Не представляешь, насколько важно.
Отец коротко кивнул, посмотрел на Бориса, на меня.
— Мне очень хотелось, чтобы вы стали… настоящими мужчинами. Чтобы я мог вами гордиться, а оказалось… — Он дернул уголком рта, — мужиком можно быть и в четырнадцать. В гораздо большей степени, чем… многие. Боксеры, каратисты, военные. Павел, сын, я горжусь тобой. Борис, уверен, придет день, когда я увижу тебя по телевизору и всем скажу: «Это человек — мой сын».
Всхлипнув, Борька не утерпел, вскочил и обнял отца, тот поморщился.
— Аккуратнее! — предостерегла его мама. — Швы!
— Ничего, — успокоил ее отец. — Он осторожно. И Наташе передайте, что я… я очень сожалею, что тогда так поступил. Спасибо, что пришли, дети. Оля…
Впервые видел отца таким… Наверное, так выглядит раскаянье. Что он собирается сказать: «Дай мне второй шанс, я исправлюсь?» или просто: «Прости за то, что сломал тебе жизнь?» Но в нашем присутствии отец с ней говорить не стал, посмотрел на нас и попросил:
— Дети, оставите меня с мамой наедине?
Борис поджал губы и кивнул, я встал и протянул ему руку.
— Идем, подождем в коридоре.
Брат не стал возражать, мы вышли и обнаружили заведующую, стоящую в середине коридора, напротив сестринского поста. Мимо нас, шаркая тапками, прошел худой дед в пижаме. Очень хотелось приникнуть ухом к двери, чтобы быть в курсе того, что там происходит. Аж пульс участился от волнения, словно это я с мамой объяснялся.
Что скажет отец? Что нас ждет — переезд отца к нам и наше переселение к бабушке… Или взрослые все-таки способные меняться? Даже такие, как отец, и стоит дать ему шанс? Вон, даже алкоголик Каналья исправился и превратился в Алексея Игоревича Канаева. Точнее, я-взрослый этому поспособствовал. На отца мое колдунство не действует, проверял уже.
Доносилось бормотание отца, изредка — фразы матери. К концу беседы страсти нарастали, голоса были все громче, наконец дверь распахнулась, и мама выбежала прочь, не оглядываясь.
Отец стоял в середине кабинета, потирая переносицу и тяжело сопя.
— Беги к маме, — скомандовал я Борису, а сам шагнул к отцу и захлопнул дверь.
— Что ты ей сказал⁈
Он сел на диван, запрокинув голову.
— Попросил прощения за то, что не любил и обижал. Пообещал помощь и поддержку, что бы ни случилось, она ведь мне ближе, чем кто-либо… Как… сестра.
Застонав, я хлопнул себя по лицу рукой. Отец скрипнул зубами и раскинул руки.
— Что? Что я опять не так сказал?
Если бы не память взрослого, я не сообразил бы, что не так, теперь — понимал. И понимал, что у отца то, что называют эмоциональным интеллектом, где-то на уровне нуля. Он — трехлетний ребенок, у которого только «дай! мне! уйди!» Но он растет, пытается разобраться в своих мотивах. Не факт, что вырастет и станет нормальным человеком с маломальской эмпатией, но хоть чему-то научится.
— Ты когда-нибудь любил? — спросил я, поймал его удивленный взгляд и продолжил: — Не маму… мою маму. Женщину. Понимаю, тебе странно это слышать от меня, но все-таки ответь.
Он кивнул не задумываясь.
— И вот представь. Только хорошенько представь, что она через двадцать лет жизни в браке просит прощения за то, что никогда тебя не любила, изменяла, но привыкла к тебе, потому что ты хороший, так что оставайся ее братом, она будет тебе помогать.
На языке вертелось продолжение: «Позволь ей не чувствовать себя сволочью». Но иногда правильнее жевать, чем говорить. Стиморол… Эта реклама была или уже есть? Похоже на память взрослого. Как все смешалось-то!
— Мама до сих пор тебя любит. Ты — несущая конструкция, вокруг которой он строила свою жизнь. Но ты любишь Анну и не можешь вернуться. Я считаю, что это правильно: было три несчастных человека, а остался один. Но не переживай, все проходит, когда-нибудь и мама встретит того, кто ее полюбит.
Глаза отца полезли на лоб, он покраснел.
— Что-о? Ты так спокойно об этом говоришь⁈
Захотелось второй раз ударить себя ладонью по лицу. Странно осознавать, что мой отец — отсталый, а я на две жизни старше него. Но как объяснить ребенку, что, если игрушка не нужна, не надо бросаться на того, кого она заинтересовала.
— Да, она мать твоих детей. Но она — такой же человек, как и ты, а не просто утроба. Да, альфа-самец полигамен, бабуин имеет всех самок, бла-бла-бла и все такое. Но мы ж уже не бабуины. Мы ж должны понимать, что, если человек тебе не нужен — отпусти.
— И ты спокойно примешь чужого мужика в нашем доме⁈ — злобно бросил отец.
