Два мира. Том 2 (СИ) - "Lutea" (бесплатные полные книги .txt) 📗
Сасори завёл её в тупик между двумя глухими стенами домов и отпустил, почти оттолкнул от себя.
— Сказать ничего не хочешь?
Анко привалилась спиной к стене, ища опору, и сунула руки в карманы пальто.
— Иди на хер?
Он прищурился. «Сейчас, небось, спросит, что со мной такое, — подумалось Анко. — Они все так делают…»
— Позорище, — процедил Сасори, глядя на неё с откровенным презрением. — Как тебя ещё не разжаловали? Из тебя сейчас специальный джонин, как из Рикудо генин.
От его слов в груди что-то сжалось, но Анко не стала спорить — не имела сил; отведя глаза, она дрожащими пальцами вытащила из пачки сигарету и поднесла было ко рту, но Сасори выбил её из руки девушки. Грубо схватив Анко за подбородок, заставил поднять голову.
— Смотри на меня.
Прикусив губу, она всё-таки встретилась с ним взглядом, впервые за это время. Но не выдержала долго — глаза застелила пелена, и Анко почувствовала, как по щекам покатились жгучие, обидные слёзы. Сасори помрачнел, на его лбу собрались морщины.
— Раньше ты всё выдерживала. Что тебя сломало?
Анко била дрожь. Колени подгибались, и она понимала, что упадёт, если кукловод её отпустит. От осознания этого стало вдруг так противно, что она впилась ногтями в ладони, давя слёзы, и выплюнула:
— Ты ещё спрашивать смеешь, что меня сломало? Пошевели мозгами немного, должен уж догадаться, гений хренов.
Анко замолчала было, но молчал и Сасори, продолжая смотреть на неё, — и тут её прорвало:
— Твою мать, мне никогда ни с кем не было так хорошо, как с тобой! Ты не обхаживал меня, как какую-нибудь нежную девицу, не разводил романтических соплей, но и не расценивал меня тупо как тело! Я уже начала думать, что всё, свершилось грёбаное чудо! Но нет же, не могло всё просто быть так и дальше — надо было тебе вляпаться в это подчинение Лорда! Когда я думала, что ты нас предал… Ты не представляешь, какой дурой я себя считала — это же надо, реально поверила нукенину! Джонин, блять, специалист по разведке! А потом выясняется, что ни хера ты нас не предавал, но зато сдох!.. — голос оборвался. Помолчав, Анко очень тихо закончила: — Чтоб его, этого Дейдару с его интуицией. Лучше бы ты для меня не воскресал, и я бы со спокойной душой спилась.
Всё, что накопилось, душило её изнутри, получило, наконец, выход. Анко никогда ни перед кем так не распиналась, даже в тот раз, с Мадарой и Тобирамой, хотя и была тогда не в пример пьянее, чем сегодня. Но, как ни странно, на душе немного полегчало. Теперь она почти совсем успокоилась и отрешённо ждала, когда Сасори выльет на неё очередную порцию презрительных реплик и уйдёт.
Он не спешил говорить, не уходил. Это начинало нервировать.
— Рикудо тебя имей, скажи уже что-нибудь, — проговорила Анко, не решаясь взглянуть на него.
Сасори не сказал — он сделал. Быстрым движением сдернул с неё пальто, развернул спиной, прижал к стене. Чувствуя щекой — той, что пострадала предыдущей ночью и была вылечена, — шершавый камень, Анко рефлекторно дёрнулась, стремясь вырваться, но Сасори удержал её, сжимая до боли; с характерным звуком была разрезана прочная ткань водолазки, и Анко помимо холода на обнажённой коже ощутила прикосновение к левой лопатке чего-то острого. Сенбона.
— Ты, кажется, забыла, — прошептал Сасори ей на ухо. — Я напомню.
И тут же Анко почувствовала, как вспарывается кожа — прямо поверх старых шрамов. С холодной методичностью Сасори повторял линии, которые вырезал на ней одной тёплой майской ночью; когда закончил, развернул девушку обратно к себе лицом и сунул ей под нос акацуковское кольцо.
— «Драгоценность», — медленно, почти по слогам произнёс он, не мигая глядя ей в глаза. — Ты знаешь значение этого слова, Анко?
— Да… — слабо откликнулась она, заворожённая.
— Если ещё раз устроишь подобное, вырежу его у тебя на лбу, — он говорил совершенно серьёзно, и Анко не сомневалась: вырежет. — Может, хоть глядя в зеркало будешь вспоминать, что ты есть в моих глазах.
Свежие раны саднили, становилось холодно, но Анко было плевать. Она улыбнулась, скорее оскалилась даже — как прежде.
— Очень романтичное признание в любви, Сасори, — протянула она, хватаясь за воскресшие после месяцев забвения ощущения себя такой, какой должна быть Митараши Анко.
— Не менее, чем твои матерные душеизлияния, — фыркнул в ответ Сасори. Он сделал последний шаг, разделявший их, и Анко с наслаждением прижалась к знакомому, желанному телу, потянулась за поцелуем — но кукловод отвернулся и, запустив руку в карман её пальто, извлёк оттуда помятую пачку. Порассматривал миг, а затем небрежно швырнул в ближайший сугроб.
— Эй!..
— Ты больше не куришь, — поставил её перед фактом Сасори. — И не подаёшь дурной пример молодёжи своими пьяными выходками.
— О-о, ну прям как мой сенсей в Академии, — проворчала Анко. — «Есть три заповеди шиноби, не нарушайте их!» — передразнила она.
— Я запрещаю тебе нарушать только первые две, — взгляд Сасори стал непривычно хитрым. — Что же касается третьей… я и сам не удержусь, так что не могу требовать этого от тебя.
— Да-а, я уже чувствую, что ты по мне скучал… — не почувствовать, стоя вплотную, было невозможно.
— Скучал, — признал Сасори и наконец-таки поцеловал её.
Давно уже утреннее пробуждение не доставляло Анко столько удовольствия. В мансарде было свежо, даже прохладно, но тёплое одеяло и плед согревали; солнце заглядывало в маленькие окна, выходившие на восточную сторону, а на другой половине кровати — Анко придвинулась… было пусто.
«Ксо, умеет всё испортить», — без особой злобы подумала она и села, потянувшись. И тут же, оглядевшись, усмехнулась: в комнате был кавардак, одежда валялась на полу вперемешку с оружием, с большей части горизонтальных поверхностей стоявшие там прежде вещи были скинуты на пол.
«Отлично ведь было, — для себя заметила Анко и непроизвольно потрогала кожу на лопатке; шрамы были на месте, покрытые корочкой запёкшейся крови, и девушка прошлась по ним пальцами с улыбкой, которую у других обычно называла идиотской. — Лучше, чем с кем-либо».
Быстро одевшись, Анко выскользнула за дверь и стала спускаться. По пути она с интересом заглянула на второй этаж дома, как попала в который почти не помнила; там она обнаружила ванную, гостиную и спальню, где, судя по вещам, устроились Хината и Дейдара. Этому открытию Анко хитро улыбнулась. «Всё возмущался, когда я им говорила в отелях один номер брать, а тут не стесняясь устроился, хотя мог и в гостиной на диванчике переночевать, — мысленно усмехнулась она, притворяя дверь. — Может, действительно у них всё сложится?..»
Уже преодолевая последний пролёт лестницы, Анко услышала доносившиеся из комнаты на первом этаже голоса: один принадлежал Сасори, а вот другой, женский, не был знаком. Чуть нахмурившись, она тихо подкралась к пустому дверному проёму, но подслушивать не стала — замявшись лишь на миг, решительно шагнула в комнату.
На кухне — а именно ею комната и оказалась — за небольшим столиком сидели Сасори и та самая блондинка, что была с ним накануне в Литтл-Хэнглтоне. Сасори, расположившийся лицом ко входу, мгновенно поднял голову; он опять нацепил очки, придававшие ему сходство с добропорядочными сенсеями из Академии, особенно когда кукольник делал такое, как было у него сейчас, выражение лица: спокойно-дружелюбное, немного потерянное. Замолчав, блондинка обернулась, прослеживая направление его взгляда, и при виде Анко ощутимо напряглась и одновременно смутилась.
— Доброе утро, — меланхолично пожелал Сасори — фантастика, такой вид сделал, будто бы ничего между ними и не было!
— Доброе, — Анко тоже постаралась говорить ровно, хотя небольшой иронии не удержала.
— Завтрак на плите, чай в заварнике ещё тёплый, — сообщил Сасори и вновь подпёр кулаком голову, свободной рукой взялся за кружку. — Вы говорили, Кристина, что миссис Клайтон?..
— Ах, у неё старший сын закончил университет и теперь ищет работу. Миссис Клайтон надеется, что в школе найдётся для него должность хотя бы на время…
