Гридень 2. Поиск пути - Старый Денис (читать бесплатно полные книги .txt, .fb2) 📗
– Владыко, ты видишь в моем предложении что-то несбыточное, невозможное? – спросил я, так как Смолятич вновь погружался в раздумья.
– Да, в том-то и дело, что, нет. В монастырях иноки боевые есть, при храмах в градах великих, так же. Иные воины ищут успокоения мятежных душ своих и идут в монастыри, но не перестают быть воинами. И такое неправильно, ибо обитель – есть место для молитвы, а не ратных занятий, – говорил Климент Смолятич. – Князь, Иван Ростиславович, ты-то что думаешь?
– А я, как и ты, владыко, вижу в затее интерес для себя и церкви нашей христианской, – скупо ответил князь.
– А для чего нужен Орден? И по мне, так лучше назваться «Братством» – спросил Смолятич, но не дал мне возможности ответить, сам продолжил. – Я вижу, что сие начинание может стать скрепой для Русской Земли, стонущей от усобиц. Единство Руси нужно, я говорю о том с того часа, как меня стали слушать.
– Владыко, дозволь задать вопрос тебе! Может и крамольный, сложный, – сказал я, когда епископ, видимо, ждал высказывания согласий с озвученной им главной целью Братства.
– Ну? Отрок со взором старика, говори! – сказал Климент Смолятич и изготовился слушать.
Было у него типичное поведение, когда епископ внимательно и вдумчиво слушает. Климент хмурит брови и начинает выглаживать правой рукой свою бороду. А еще он не смотрит на говорящего постоянно, а бросает тяжелые взгляды, смотря то в сторону или в пол и после резко на собеседника. Кстати, отличный прием в разговоре, если есть желание продавливать собеседника и делать его «вторым номером» в беседе.
Смолятич, было очевидно, посчитал меня тем, кто и лидерство в разговоре может завоевать. Епископ со мной разговаривает точно не так, как мог бы говорить с отроком. Видимо пора и мне уходить от восприятия себя, как отрока. Бороду что ли начать отращивать? Что-то очень плохо она у меня растет, потому и скоблю ножом. Если борода – так нормальная, а не пушок на щеках цыплячий.
– Так вот. Вопрос мой таков: нужен ли Руси единый господин, чье решение было одно на всех? – спросил я.
– Без единого великого князя, не может быть единой Руси, – как само собой разумеется отвечал владыко, несколько кривясь, наверное не нравиться ему, что пока лидерство в разговоре за мной.
– А коли он не прав будет, да через кровь пробиваться к власти станет? Разве тот же Новгород, всей вольницы вкусивший, согласится вечевой колокол скинуть? Они прочувствовали волю, того и гляди, так и вовсе под каких свеев пойдут, – говорил я.
– Да откуда-то тебе ведомо? – чуть ли не закричал князь Иван Ростиславовичем.
Ему-то быть вообще некой скульптурной композицией, так как не поспевал за ритмом разговора. Должно быть это неприятно.
– Так я слушать умею, князь, да в Берладе много читал и слушал. Туда разные люди приходят, много говорят, да книги есть, болгарские и читал, – объяснил я свое понимание ситуации на Руси.
– А по-гречески читаешь? – спросил Климент.
Нет, греческого я не знал, так что и не читал. Между тем, мне не хватало образования и я хотел бы выучить и греческий и латинский. Да! Мне, и не хватало! Дело в том, что для каждой эпохи есть свое образование, свои условности, не владея которыми, считаться образованным нельзя. Для какого-то времени – это латинский язык, или древнегреческий. Для того времени, той реальности, от куда меня перенесло, таким языком должен быть английский. А еще каждый человек покинутого мной будущего, если он хочет считаться образованным, худо-бедно, но должен владеть цифровыми технологиями. Тут такие технологии, наверное заменяются навыком верховой езды, владеть которым должны все.
Так же для этого времени, в котором мне посчастливилось, или не очень, жить, без знания греческого языка в касту образованных не попасть. И я признался, что нет, не знаю, но есть то, о чем можем поговорить и позже – это о моих знаниях.
И тут вопрос: а оно мне нужно в эту касту со знанием греческого и чуть ли не наизусть Евангелия и всех религиозных текстов? Да, в будущем. Если пройдет идея с Орденом-Братством, то я не хочу быть в этой организации десятником, для меня и сотник – мало. «Маловато королевство!» – как говаривала в будущем гениальная актриса Фаина Раневская. Мне в магистры бы, ну или очень рядом с ними, так как возглавлять Братство все равно должен кто-то очень родовитый.
– Так как, владыко, коли господин у Руси будет кровавый, который за провинность убьет, али сошлет куда, то как быть? Но при нем Русская Земля объединиться, это богоугодно, объединение через кровь? Или ты считаешь, что только словом добрым и любовью можно объединить земли под единым началом? – спросил я.
– Да кто ты такой? – выкрикнул епископ. – Не может так рассуждать отрок. Где учили тебя? В каком монастыре столь многомудрые наставники?
А князь смотрел на меня и все его выражение лица говорило фразу: «Вот и мне интересно, где это тебя так в Галиче выучили».
– Я человек, раб Божий, как и все мы. Но я вижу, что происходит, умею думать. Но ты не ответил на мой вопрос, владыко. Я понимаю, что не по чину мне тебе вопросы задавать, потому смиренно прошу тебя простить меня. Ибо без такого разговора не найти нам истинного решения, – сказал я.
– Понимаю я, что без крови не обойтись. Но разве ее меньше, когда усобицы? Сколь в Киеве погибло людишек? А ведь это еще только начало. Нынче Ольговичи свою месть затеют, они не могут так просто отдать Киев. Смоленский князь, мой друг, Ростислав Мстиславович, пошлет помощь Изяславу… Может и Юрий Ростовский встрять, половцы таким положением воспользуются… Сколько крови все это несет? Не больше ли, чем была возможно при едином правителе? – сказал Климент Смолятич.
Все эти рассуждения они, может, и на тысячелетие. Выбор между системами с жестким правлением и либеральным будет происходить в мире еще очень долго. Но я согласен с мнением Климента. Здесь и сейчас я за абсолютизм.
– Князь, – пользуясь замешательством Ивана Ростиславовича и то, что меня уже несет и иначе нельзя, я обратился к своему, получается, господину. – Зачем нам идти в Смоленск, если там скоро война? Нам земля нужна. Добиться испомещения за службу. Пойдем к Ростиславу, так сразу биться отправимся с Ольговичами, али с половцами. А нам время нужно, семьи свои ратники хотят выхвалить из Звенигорода, иные семьи завести.
– Ты говоришь о Юрии, которого в Киеве называли Долгими Руками? К нему идти? – спросил Иван Ростиславович, с интересом поглядывая на епископа.
Все знали, что Климент Смолятич – это креатура Мстиславовичей – Ростислава и Изяслава. Поддерживают епископа и западнорусские княжества, прежде всего Полоцкое, Витебское, Друцкое. Туровское, опять же, княжество, благоволит Смолятичу. Но как быть с единым правлением? Оно неизменно с элементами деспотизма и притеснения. Тут даже из двух братьев Мстиславовичей одного выбирать, несмотря на то, что на Руси уйма князей.
– Братсво вне всех княжеских распрей! – провозгласил Климент Смолятич.
Что? Согласился-таки епископ с созданием Братство? Климент говорит об Ордене, как о состоявшемся явлении.
– Не выйдет, владыко оставаться вне распрей и усобиц! – я покачал в отрицании головой.
– Да как ты все время перечишь владыке? – взбеленился князь.
– Иван Ростиславович, пусть скажет отрок, – повелел епископ.
– Прости, князь, но должно обсудить Братство с будущим русским митрополитом… – сказал я и улыбнулся.
Это уже второй раз я называю Смолятича митрополитом. И тут не нужно и семи пядей во лбу, чтобы понимать, зачем епископ заручается поддержкой ряда русских епископов, пусть и не русские они, но обрусевшие по большей части.
– Стремление Братства одно – прославление веры христианской, как и единства, и силы Руси. Если нужно на этом пусти скинуть кого, или подыграть кому, так и должно быть, – сказал я.
– Ты, князь Иван Ростиславович, – епископ обратился не ко мне, а к ошарашенному третьему участнику разговора, которые менее остальных успевает высказаться. – Что тут слышишь, али все, что чувствуешь, оставь тут, я и грехи твои отпущу опосля молитвы. За стенами этой горницы все будет, как прежде. Так ведь, отрок-моногомудр?
