Два мира. Том 1 (СИ) - "Lutea" (книги без регистрации .txt) 📗
— Паркинсон, Роули, — кивнул им Северус.
— Снегг, — Паркинсон встретил товарища довольно приветливо, Роули же ограничился сухим кивком. — Нечасто вы забредаете к нам, профессор.
— Издержки работы, — криво усмехнулся Северус. — Однако если Тёмный Лорд вызывает…
— Поспешим, — процедил Роули, почти со злобой поглядывая на него. — Не будем заставлять милорда ждать.
Снегг и Паркинсон переглянулись и последовали за ним к дому, двери которого распахнулись, стоило Пожирателям Смерти приблизиться. Миновав просторный, богато обставленный холл, они стали подниматься по широкой лестнице на второй этаж, когда их настиг несколько приглушённый стенами и расстоянием чудовищный крик боли.
— Похоже, уже началось, — пробормотал Паркинсон себе под нос.
Никто не ответил, и маги ещё ускорили шаг — опоздания карались их хозяином весьма строго. Перед дверями большого обеденного зала они замерли на какой-то момент, прислушиваясь к воплям, раздававшимся внутри, а затем Северус шагнул вперёд и толкнул тяжёлые створки.
В этой комнате уже давно были устранены последствия того чудовищного взрыва, заменена мебель, вставлены новые окна, вот только пол, как ни старались малфоевские домовики, так и остался запятнанным — старинные дубовые доски надёжно впитали в себя кровь и приобрели насыщено-бордовый оттенок почти повсеместно. Когда шагаешь по ним, создаётся впечатление, что ступаешь по лужам крови, причём Северус подозревал, что в приобретении полом такого эффекта не обошлось без определённого магического вмешательства одного известного всем поклонника театральности. После случившегося, разумеется, в этом зале уже никто не обедал, но именно его Волан-де-Морт избрал местом проведения собраний своих слуг.
Стоило распахнуться дверям, все головы обратились к прибывшим. Лишь только Тёмный Лорд продолжал задумчиво рассматривать какой-то предмет, лежавший перед ним на столе, направляя при этом палочку на корчившегося от боли Эйвери.
— Займите места, — шипяще бросил Волан-де-Морт своим замершим на пороге в ожидании приказа слугам. — Северус, подойди ко мне.
Паркинсон и Роули поспешили сесть, а Северус приблизился к Тёмному Лорду, чувствуя, что все взгляды прикованы к нему.
— Сядь, — Волан-де-Морт небрежно махнул в сторону стула по правую руку от себя; когда кончик палочки отвернулся от него, Эйвери перестал биться в конвульсиях, только сжался и, мелко дрожа, тихо заскулил. — Скажи мне, Северус, что это?
Скользнув быстрым взглядом по сидевшему напротив Малфою, сосредоточенному и напряжённому, зельевар посмотрел на предмет, лежавший на столе. Им оказался свиток из плотной чёрной с тонкой красной окантовкой бумаги, обёрнутой вокруг довольно толстого деревянного основания; по центру же свитка стояла эмблема: красное облако с белыми краями, — показавшаяся Северусу подозрительно знакомой.
— Этот символ, — негромко произнёс он, не отрывая глаз от свитка, — я видел раньше. Красное облако — эмблема Акацуки, военного подразделения школы «Коноха», к которому принадлежат трое новых членов Ордена Феникса.
— Великолепно, — прошипел Волан-де-Морт, внимательно наблюдавший за ним. — Мне только совершенно непонятно, как к тебе, Эйвери, попал этот свиток и почему ты принёс его мне.
— М-мой Лорд… — пробормотал Эйвери, поднимая на хозяина подёрнутые пеленой боли глаза с полопавшимися сосудами. — Я… я не помню… Клянусь, милорд!.. Нет, нет, умоляю!..
— Круцио! — Провинившийся вновь истошно заорал, извиваясь, посреди мёртвой тишины, царившей в зале. — Какая вопиющая безалаберность, Эйвери. Неужели история со взрывом тебя ничему не научила? Нечего тянуть в дом всякую непроверенную гадость, — поглумившись вволю, Тёмный Лорд прекратил пытку. — А теперь подойди сюда — ты удостоен чести открыть это послание для меня.
Во всё той же звенящей тишине Эйвери встал на четвереньки, затем медленно поднялся, но отчаянно трясущиеся ноги не выдержали, и он вновь упал. С третьей попытки Эйвери всё же удалось устоять и доковылять до хозяина. Криво усмехнувшись безгубым ртом, Волан-де-Морт указал палочкой на свиток, не отрывая от лица слуги жестокого взгляда красных глаз.
Нервно сглотнув, Эйвери дрожащими руками взял свиток и, отойдя назад, подальше от стола, раскрыл его — из бумаги тут же повалил густой белый дым, заставив мужчину испуганно отбросить от себя странный предмет, а прочих магов — мгновенно выставить щиты. Однако ничего криминального не произошло; несколько секунд спустя туман развеялся, и все впились любопытными, хотя и опасливыми взглядами в лежавший на полу раскрытый свиток, на котором стоял, пялясь в пространство пустыми глазницами, человеческий череп.
— Интересно… — прошептал первым пришедший в себя Волан-де-Морт. Эйвери же, держась за сердце, сполз по стенке на пол и затих, явно молясь про себя, чтобы хозяин больше о нём не вспомнил.
Взмахнув палочкой, Тёмный Лорд заставил и свиток, и череп перелететь на стол и лечь перед ним. Отставив в сторону кости, он взял в руки свиток и принялся за чтение. Все по-прежнему молчали, Малфой настороженно косился то на господина, то на Эйвери, находившегося на грани сердечного приступа, а вот Северус не мог отвести взгляд от черепа, на темени которого алой краской был начертан другой знакомый ему символ: рамка в форме ромба со вписанным в неё скорпионом.
— Очень интересно, — усмехнулся Волан-де-Морт и вслух зачитал послание:
Тёмному Лорду.
Хотите вести войну с Орденом Феникса — ведите. Однако ещё один намеренный выпад именно в нашу сторону — и в следующей посылке будет голова кого-нибудь из ваших слуг.
— Как жаль, что отправителю не хватило смелости подписаться, — процедил Волан-де-Морт; он ещё пытался держать себя в руках, но собиравшуюся грозу уже все чувствовали.
— Он подписался, мой Лорд, — негромко произнёс Северус.
Взгляд злых красных глаз метнулся к нему.
— Вот его подпись, — Северус повернул череп так, чтобы Волан-де-Морт мог полностью увидеть знак. — Отправитель этого послания — Сасори Акасуна.
Тёмный Лорд прищурился; Нагайна, скользившая по полу вокруг его кресла, подняла голову и тихо зашипела.
— Все вон, — прошептал Лорд на пределе слышимости.
Просить себя дважды никто не заставил — Пожиратели Смерти оперативно ретировались, кто-то даже на свой страх и риск унёс Эйвери. Покинув зал одним из последних, Северус зашагал по направлению к холлу, когда его остановил прохладный голос.
— Снегг, подожди.
Обернувшись, он вопросительно вскинул бровь, глядя на подошедшего Малфоя.
— На пару минут, — произнёс Люциус, манерно растягивая слова. — Нужна консультация мастера зелий.
— Разве что на пару.
Малфой чопорно кивнул и повёл его в подвал, где располагалась большая лаборатория, оснащению которой позавидовали бы многие профессиональные зельевары. Сам Малфой, хотя и недурно разбирался в сей тонкой науке, профессионалом никогда не был, и зачем ему такая лаборатория, оставалось загадкой.
Плотно прикрыв за собой дверь, Люциус повернулся к остановившемуся возле длинного стола Северусу.
— Северус, у нас проблемы.
«Мог бы и не говорить, — Снегг едва удержал себя от того, чтобы закатить глаза. — У тебя всегда проблемы».
— Что случилось? — устало спросил он.
— Как ты не понимаешь?! — Люциус подскочил к нему и с силой схватил за плечи. Северуса всегда поражало, как он может за долю секунды переходить из состояния «Самоуверенный и изворотливый лорд Малфой» в «Люциус. Просто без комментариев». — У меня в доме живёт опаснейший Тёмный маг нашего поколения, официально, к тому же, мёртвый! А вдруг опять мракоборцы придут с обыском?..
Сразу после возрождения Тёмный Лорд сам себя пригласил пожить в особняке Нотта; впрочем, что-то там его не устроило, и он буквально неделю спустя перекочевал к другому своему товарищу по школьной скамье. С тех пор, как его сынка упекли в Азкабан, Мальсибер-старший жил один в огромном родовом поместье (домовых эльфов, разумеется, никто не считал); это место, тёмное и мрачное, даже в лучшие свои годы нагоняло нестерпимое уныние. Не миновали депрессивные позывы и Волан-де-Морта, и без того пребывавшего не в лучшем настроении, поэтому он быстро покинул Мальсибер-холл. Завершились скитания Тёмного Лорда предсказуемо в роскошном и весьма уютном Малфой-меноре, где хозяина приняли, разумеется (расставаться-то с жизнью никому не хотелось), с распростёртыми объятьями.
