Из рук врага - Плотников Сергей Александрович (библиотека электронных книг TXT) 📗

После труб пейзаж запестрел редкими постройками, водоёмами явно искусственной формы, полями и садами… или не тем и не другим, а чем-то прямоугольным разного оттенка набившего оскомину зелёного с редким вкраплением белого, серого и красного. Наверное, зелёный для этой планеты теперь — как серый для Земли. «Цвет по умолчанию», который «замылившийся» глаз часто просто «опускает»…

Полоса жизни сменилась предгорьями, слишком равномерно засаженными чем-то, чтобы различить детали, а по курсу уже надвигались Гряда Песков, Великая Стена и ещё с десяток названий в более узких кругах. Трансконтинентальный хребет, не уступающий земным Альпам по недоступности, хоть и проигрывающий по высоте, вдруг оказался не только снизу (совсем близко), но и вокруг. Но «спасатель» прошёл между вершинами, как по нитке, даже ни разу не скорректировав маршрут и не качнувшись. У Святослава даже появилась дурацкая мысль, что за бортом что-то другое, а ему просто показывают красивую картинку… Но вряд ли экипаж согласится открыть люк и показать. Да и по времени, оговоренному Соней, уже немного осталось.

Горы оборвались не резко — их длинные хребты сбегали исполинскими волнорезами, чтобы разбить многотысячелетний приступ песков… ещё совсем недавно даже по человеческим меркам. Святу даже показалось, что он узнаёт место, где они блуждали, пытаясь растянуть воду, но это была только иллюзия. Теперь, когда скалы врезались в море зелени, которое кое-где их запросто перехлёстывало, соотнести «вид от земли» с видом сверху было уже невозможно. Пустыни и вовсе не было — только безбрежная зелень джунглей разных оттенков… или подождите — огромного города?!

Бывшая пустыня была в тени, самолёт, уходя на восток, оставил день позади и влетал в лёгкие, будто нарочито ускоренные зеленоватые сумерки [66], которые обитателей леса ничуть не смущали — с подсветкой у них было все о’кей. Сквозь листовые крыши возвышались шпили (антенны?) зданий… или деревьев… или всё-таки зданий?! Светились окна и ровные строчки проспектов, наблюдалось движение — причём как внутри, так и над поверхностью ландшафта. Самолёты, летающие вагоны, какие-то диски…

— Город, — прокомментировала «спасательница». — Там, впереди, видите светящиеся шпили? Это Республиканский центр. Нам туда. Ты составил отчёт, Марк?

— Давно уже. И отправил.

— Я тоже… не так давно. Садимся у администрации…

— Нет, садимся у научного корпуса, — отрезал медик. — Ты понимаешь, что пациенту восемьдесят пять лет? Надо срочно делать геронтотерапию, хотя бы нулевой цикл! А поскольку ты не признала случай особым, это возможно только после углублённого генетического анализа. Решивших покинуть анклав недаром маринуют ещё два месяца — все анализы и предварительная пси-подготовка… Потому из анклавов и бегут иногда: кто-то боится «ботвы в голове» — без нейросети в «большой мир» анклавовцев не выпускают, кто-то почему-либо не может или не хочет ждать… Человека, провернувшего такой финт — что довольно непросто, — уже выслушивают и проверяют в отдельном порядке, здесь, в административном корпусе центра. Но они не помирают от старости, блин! Я себе места не нахожу. Так что — к научникам. Имею право. У них хватит мощности все проверки провести за час, и лечение тоже. А после — в администрацию. Как медик, отвечающий за здоровье, я усматриваю такую необходимость. Формально всё равно, в каком порядке будет пройдена административная проверка: до собеседования или после.

— Зафиксировано, — отозвалась девушка и стянула шлем. — Готовьтесь, сейчас обогнём шпиль и садимся.

Однако зрелище за шпилем привлекло внимание и пилота, и всех остальных: в небе, скрытом зелёным муаром, очертился более светлый круг неба, из которого немедленно ударил куда-то в сторону сильно косой поток солнечных лучей.

— Это что-то новенькое. — Марк даже вцепился в кресло, чтобы не привстать, и тут же хлопнул себя ладонью по лбу. — Проклятье! Сегодня же Старт!

— Старт… Ах да! — Девушка повторила его жест. — БАС будут выводить! Так, думаю, мы должны видеть это своими глазами! Сажусь на крышу!

Самолёт, почти как скоростной лифт, ухнул с высоты полкилометра, теряя горизонтальную скорость на реактивной тяге и достаточно плавно, только всё-таки не уложившись в один «же», затормозил над плоской площадкой, одновременно поворачиваясь люком в нужную сторону. Аппарель откинулась раньше, чем опоры шасси коснулись крыши, и, как никогда, выглядевшие почти как дети «спасатели» выскочили и подбежали к лееру ограждения. Там были ещё люди — парами и тройками, в «халатах» и в обычной одежде.

Свят вдруг понял, что с мягкого и принявшего такую удобную форму кресла вставать совсем не охота, тем более на улице было более свежо, чем в салоне… Старость не радость. Но любопытство пересилило. Держась за спину, он успел подойти как раз вовремя, чтобы увидеть возносящийся вверх силуэт, напоминающий иглу… или ракету. Огромную, как стало видно чуть позже: на фоне пролетел ещё один популярный здесь тип «спасатель». Дюзы не изрыгали пламя, похоже, подъёмные двигатели работали по другому принципу: только воздух дрожал снизу, да наконец донёсся до зрителей далёкий, но мощный гул. Постепенно разгоняясь, громада дошла до «потолка», попадая точно в отверстие в нём… и первая ступень так же плавно оттормозив, пошла вниз, позволив ракете наконец обзавестись пламенным хвостом…

Крыша разразилась аплодисментами. Люди дружно потянулись к спускам, разговаривая чуть громче и возбуждённее, чем обычно:

— …биоавтономная станция…

— …да большая же, а не био… малых было с десяток уже…

— …говорят, телескоп и радиотелескоп…

— …хотя по мне — лучше бы зеркала начали выводить: от них толку больше, сколько энергии в свет пережигаем зазря!

— …Если экосистема за год не деградирует, пошлют человека!

— …дурак ты, зеркала надо прямо там выращивать, а не тащить снизу, для того и БАС.

— …а я по-прежнему считаю, что нужно сразу лунный конструкт разрабатывать! Луна-зеркало! И чего мучиться?! И подсветка, и энергия, и вода там, говорят, должна быть, пусть даже и немного…

У Святослава защемило в груди, но он сделал над собой усилие и даже попытался выпрямить согнутую старостью спину. В голове у него, возвращаясь, вертелся всего один вопрос: кто, чёрт возьми, кто? Кто. Всё. Это. Создал?!

Отобранную одежду, когда загружали старика в настоящий кокон, состоящий из чего-то, так и не вернули, взамен, подогнав по фигуре, выдали комбинезон. Точнее, он сам подогнался — один из учёных, не глядя на пациента, только спрашивал: «Удобно тут?.. А тут?.. Цвет сменить не желаете?» И потом совершенно так же, как земные врачи, выставили в коридор, «пока идёт обработка результатов». Коридоры в здании были скорее террасами — одной стены не было, леер огораживал пустоту за краем. Тропический климат позволял обходиться вообще без стен.

Свят сначала сел на скамейку (какие же тут все сидушки удобные!), но некий памятник на улице, сделанный из тридцатиметровой в высоту базальтовой глыбы-плиты, привлёк его внимание. Отсюда, с третьего яруса, разглядеть верх и низ и левый с правым края можно было, только подойдя к перилам, а середина много информации не давала. Пришлось встать. Сердце кольнуло, и боль в этот раз не прошла. Смешно — это был вообще первый раз, когда у Святослава что-то болело, кроме горла, желудка и немногочисленных ран… По крайней мере, другие воспоминания о плохом самочувствии память отказывалась предоставлять. Впрочем, мысль о самочувствии экс-императора оставила сразу же, как только он обозрел всё каменное «полотно». Точнее, увидел на нём себя.

Узнать монарха всея империи можно было по характерной короне, которую Свят вообще-то носил очень редко. Скульптор не заморачивался чертами лица, нанося их рублеными штрихами: две-три основные особенности, и всё. Свят Первый каменный в виде барельефа оказался как раз напротив Свята живого, но он не сутулился, да и с мышцами у него было пока ещё всё в порядке. Композиционно, как и остальные фигуры «полотна»-барельефа, каменный император держал одну руку поднятой, а другую — склонённой к земле. Поднятая рука как бы охватывала фонарь уличного освещения, столб которого оказывался за фигурой, далее были видны профили крыш домов. Над головой Свята нависал небольшой дирижабль. В опущенной руке характерно прорисовывался АК.