Неоновое солнце - Кротков Антон Павлович (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
- Странно, - произнесла женщина, когда они отдалились от охранников на достаточное расстояние, чтобы те не могли услышать её слов, - неужели вы ничего не боитесь? Неужели ваша церковь никогда, никогда не подвергалась атакам извне?
- Почему не подвергалась? - пожал плечами Михаил. – Евреям никогда и нигде не давали долго чувствовать себя спокойно, в том числе здесь в Москве. Наша история – это непрерываная цепь притеснений и угнетений, само это место доверху нагружено памятью, весьма трагической. Уже при строительстве синагоги был сделан подземный ход на случай погрома. В 1939 расстреляли раввина, синагогу закрыли. В 1993-ем, уже после того, как синагогу вернули верующим, нам бросили одну бомбу, а вторую - еще через пять лет – обнаружили в молитвенном зале и едва успели вынести во двор, где она и грохнула.
- Поэтому вы закрылись пуленепробиваемым экраном, - понимающе оценила мудрость такого решения Маргарита.
- Это обычное витражное стекло, - мягко улыбнуся молодой человек. – Но не надо воспринимать его как модный нынче дизайнерский трюк. Просто так мы попытались выразить бережное отношение к святыне. Это место связано с людьми, память о которых мы хотим сохранить. Но поскольку святыня эта всё-таки не картина, то и витраж тут – не столько витрина. Скорее для нас это символ, не знаю, сможете ли вы понять меня.
- Я вас прекрасно поняла. Но почему вам было не сделать витрину из пулестойкого стекла, чтобы заодно обезопасить своих прихожан?
- Отчасти соглашусь с вами, с точки зрения обычной логики архитектурное решение выглядит небезопасным, но в тоже время его можно рассматривать как символом непокорности. Да, дерзкий падающий витраж – это вызов: любые стены - бренны и не могут гарантировать спасения; гарантированное спасения возможно лишь в вере...
Михаил указал Маргарите рукой:
- В облике нашего храма заложено много символов. Вот обратите внимание на те вогнутые балки, на которых держится витраж, они символизируют ковчег Завета, и еще и производят впечатление рвущейся наружу энергии.
- И всё же я человек приземлённый, и предпочла бы пуленепробиваемое стекло - проворчала Марго.
Михаил улыбнулся и сказал ей не в упрёк, а с искренним сочувствием:
- Мне бывает очень жаль так называемых «умных» людей, отвергнувших Бога, как изживший своё анахронизм. В итоге они остаются один на один с собственным левым «аналитическим» полушарием, пытаясь всё объяснить логикой, но рано или поздно ужас перед равнодушной бездной жизни ввергает их в пучину самого чёрного отчаяния... Ведь что такое разум? По мне так просто вычислительный прибор, средненький укомпьютер. А у кого-то даже арифмометр. При этом мы абсолютно зависимы от эмоций, а эмоции определяются сиюминутным гормональным фоном. Поэтому я, как и мой учитель, считаю, что без существующей божественной души само по себе тело слишком очевидно не дотягивает до звания Венца творения.
Между тем вслед за провожатым Козыревы вошли в молельный зал и словно попали в другой мир. Огромное пространство освещяли десятки напольных светильников - знаменитых менор («семисвечников» ). Свод у них над головами представлял собой великолепный стеклянный купол в виде подсвеченной громадной восьмиконечной звезды Давида. Убранство храма, каждая детать его были продуманы до мелочей и выполнены с большим тщанием. Многое тут представляло собой отдельное произведение искусства. В воздухе была разлита какая-то торжественность.
Здесь было многолюдно, и все были чем-то заняты: некоторые, разбившись на небольшие группки, о чём-то тихо разговаривали или читали вполголоса. Другие же предпочитали быть в одиночестве и им никто не мешал; кто-то отдыхал на положенных на полу матрацах. Но большинство будто находились в ожидании чего-то.
К новеньким подошёл бородатый человек в облачении раввина, в широкополой чёрной шляпе, с мягким добрым взглядом. Михаил коротко рассказал, что спас этих двоих от расправы и попросил позволить им остаться. Священник ответил, что здесь рады любому нуждающемуся в крове и еде. Маргарите захотелось выразить переполняющую её благодарность, но она не знала как нследует правильно обращаться к священникам этой церкви, поэтому попыталась поцеловать руку милосердному бородачу, но тот добродушно рассмеялся и просто пожал ей руку. У раввина оказалась очень мягкая рука, как и у всех старцев и святых отцов.
- Я велю, чтобы вас накормили, - заботливо сообщил священник. Он хотел было идти дальше, однако задержался, внимательно взглянул на чем-то взволнованную женщину, чуть склонив голову набок. – Может, у вас есть ещё какие-нибудь пожелания?
Маргарита смущённо взглянула на Михаила и всё-таки решилась снова повторить то, что её так взволновало:
- Мы вам очень благодарны, Ребе, но меня беспокоит, что из-за недостаточно строго организованной охраны к вам могут проникнуть заражённые. Я вижу тут у вас много женщин, стариков и детей. И меня это не может не беспокоить.
Раввин понимающе переглянулся со своим молодым единоверцем, мягко улыбнулся в бороду и ласково коснулся руки Маргариты:
- В отличие от вас мирян, мы привыкли во всём полагаться на бога.
- На бога надейся, но порох держи сухим! – дерзко заметила супруга президента.
Бородач не стал с ней спорить, сказав лишь, что об этом будет его сегодняшняя проповедь. И ушёл. Михаил тоже отправился по своим делам, предварительно перепоручив Козыревых заботам женщины лет пятидесяти, которую звали Полина - полная, но не толстая, в яркой цветастой косынке, с добрым простым лицом, она мгновенно вызывала к себе симпатию. На груди у неё в вырезе платья Маргарита заметила православный крестик и иконку святой Матроны. Женщина должна была накормить новых обитательниц Ковчега. Для этого Полина провела Маргариту и Дашу в небольшую столовую.
Когда они вошли, то увидели человека в углу за отдельным столиком. Он напоминал нахохлившегося ворона: на остром кончике его горбоносого носа сидели очёчки, поверх которых был направлен внимательный взгляд пронзительных угольных глаз. На затылке надзирателя сидела маленькая круглая шапочка-кипа, дужки его очков удерживались шнурками, наброшенными на большие оттопыренные уши, поросшие чёрными волосами. На столике перед ним лежал толстенный толмуд с серебренным теснением на обложке, со множеством выглядывающих закладок, и неменее тослтый гроссбух – второй вероятно для ведения учёта. И никаких компьютеров.
Маргарита с дочерью поздоровались, мужчина ответил им кивком. Дальнейшее действие происходило под бдительным взглядом контролёра. Маргарите стало неловко. Но исходящее от Полины искреннее сочуствие отчасти смягчало ситуацию. Пока кормилица наливала им в миски суп, рядом с ней постоянно крутилась девочка, совсем малютка, просто ангелочек с лёгкими пушистыми волосиками. Её огромные голубые глаза были с любопытством распахнуты на новых людей. Особенно её заинтересовала Даша.
Полина поставила перед Козыревыми миски с дымящимся ароматным супом и пожелала приятного аппетита. Вскоре надзирателя позвали по окакому-то делу и он вышел из комнаты. Полина беззлобно вздохнула ему вслед:
- За каждым половником следит, чтобы строго по норме отпускала. А что поделать – строгий учёт. Нас ведь тут много собралось, и неизвестно сколько ещё просидим под одной крышей, надо экономить продукты.
- А вы ведь не из этой церкви, - указала взглядом на крестик Маргарита.
- А тут не только евреи, – ответила Полина. - И православные, и католики, и мусульмане. Со всех церквей есть люди – и священники и прихожане. Во многих церквях стало небезопасно, вот люди здесь собрались. Здешний настоятель никому не отказывает. Святые отцы вместе молятся. Бог то ведь един. И неверующих здесь немало, но они как правило себя не выпячивают, со всеми вместе молятся о спасении себя и своих близких.У нас тут как во времена ветхозаветного Ковчега.
- А это ваша дочька? – у Маргариты руки сами потянулись к кудрявому одуванчику, она усадила малышку к себе на коленки.
