Неоновое солнце - Кротков Антон Павлович (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
Во дворе появился оперуполномоченный Афанасий Жгутов. Но что за походка у него стала! И что за осанка, прямо генерал, а не младший лейтенант! Сразу видно, кто теперь руководит тюрьмой вместо подполковника Сокольничьего. Жгутов важно шевствовал во главе местных старших офицеров и особо важных арестантов, которыми, украсил свою свиту, словно тщеславный царёк. Ближе всех к Жгутову держался похожий на бульдога заместитель начальника тюрьмы майор Рюмин, в середине двора он семенящей угодливой походкой обогнал новое начальство и принялся наводить порядок.
Жгутов поцокал языком, оглядывая покрытое трещинами лобовое стекло стоящего посреди двора грузовика и его помятую боковую дверь . В это время один из охранников направил струю воды из шланга на заляпанное мозгами боковое стекло.
Опер скосил глаза на Легата.
- Поздравляю с возвращением, капитан...Привезли?
- Привёз.
- Я знал, что вы справитесь, – похвалил особист.
- И давно у вас тут стреляют? – в свою очередь поинтересовался Стас.
- С полуночи, – спокойно ответил Жгутов, словно происходящее было в порядке вещей. - Сперва отстреливали прорвавшихся на территорию чужих. Теперь приходиться добивать своих - больных и раненых.
- Нормально...Мудрое решение. И кто же его автор?
- Таков приказ начальника тюрьмы подполковника Сокольничьего: пока у нас нет вакцины от заразы, мы вынуждены перестраховываться.
При этом Жгутов разделял презрение капитана:
- Отратительно, конечно, а что поделаешь! Я бы предпочёл более гуманную смертельную инъекцию, но у доктора в санчасти такие препараты отсутствуют. Так что пуля теперь – панацея.
Стас слушал угрюмо.
- Знаю, капитан, тебе это не по душе....Привыкнешь. Такое уж у нас тут место – смерть грозит нам и с тыла - от ворья и прочей городской нечисти, и снаружи. Часть уголовников мы уже сами вычистили, пока ты ездил в экспедицию за стволами, а как с остальными быть - решим на днях. Поэтому, как только пройдёшь карантин у доктора, я тебя жду у себя. – Жгутов произнёс это таким тоном, что вопрос о бывшем начальнике тюрьмы как бы отпадал сам собой. Его просто больше не существовало в природе, а что именно с ним произошло - какая в сущности разница.
Коренастый деревенщина важно прошевствовал мимо Стаса к административному зданию, словно наполеончик во главе своих маршалов и министров.
Стас озадаченно оглянулся на доктора:
- Что у вас тут произошло?
- Прорыв инфицированных на территорию, – тяжко вздохнул тот. – Нам внезапно отключили электричество. Пока наши электрики разбирались в чём дело и запускали резервные генераторы, полтора десятка бесноватых воспользовались моментом, проникли за стену и устроили кровавый погром. История вышла тёмная. Буквально перед этим будто бы был звонок из городской мерии нашему начальству, после чего тюрьма оказалась обесточена. Хотя насколько я слышал, мы входим в перечень объектов, которые ни при каких обстоятельствах не могут быть отключены. Непонятно также почему не сработала резервная подстанция. Свора плотоядных, словно ждала этого момента и сразу пошла на штурм. Есть ощущение, что их как-то приманили, что всё было подстроено.... Среди погибших и заражённых по странному стечению обстоятельств оказался Монах и семеро наиболее близких к нему воров.
- А где Сокольничий?
Врач неопределённо пожал плечами.
...Подполковник Тимофей Петрович Сокольничий смущённо примостился на краешке стула перед своим же массивным рабочим столом, за которым теперь по-хозяйски восседал Афанасий Жгутов. Сокольничий всегда считал его внешность несолидной для мужчины и вообще держал за неудачника: в таком возрасте всё ещё оставаться младшим лейтенантом! Однако теперь широкое «бабье» лицо оперуполномоченного с мелкими недоразвитыми чертами навевало на старого служаку почтение и трепет. Сокольничий больше не чувствовал себя хозяином в собственном кабинете и даже не помышлял, чтобы возмутиться нахальством подчинённого, развалившимся в его кресле и взгромоздившего ноги на стол, поверх его рабочих бумаг. После того, как со слюной прорвавшегося на территорию заражённого ему в рану на руке мог попасть вирус, Сокольничий в один момент оказался в гораздо более незавидном положении, чем последний тюремный петух. Тимофей Петрович полностью отдавал себе отчёт в том, что в сложившейся критической ситуации его не спасёт ни должность, ни погоны, если это выясниться. Поэтому он не стал обращаться к доктору, а попытался скрыть факт ранения, перевязав прокушенное запястье платком и надев запасной китель вместо запачканного кровью. Но располагающий целой сетью стукачей не только среди зэков, но и тюремного персонала Жгутов конечно всё быстро узнал.
Сокольничий полностью отдавал себе отчёт в том, что его судьба теперь полностью в руках лейтенанта. На простецкой усатой физиономии честного служаки прочно закрепилось выражение вины, хотя в чём он виноват?! Просто ему ужасно не повезло сегодня.
- Так что ты будешь со мной делать, Афоня? – озабоченно спросил начальник тюрьмы, с собачьей преданностью заглядывая в глаза оперуполномоченному.
– А что мне с тобой делать, Тимофей Петрович? – с сочувственной миной пожал плечами Жгутов. – Считай повезло тебе, Тимофей Петрович. Помилование тебе вышло. Заменили расстрел на четвертак. – Опер хохотнул своей грубоватой шутке. – Уверен, что рана твоя неопасная, отлежишься пару деньков в моём кабинете на диване, выспишься; я велю, чтобы тебя там не беспокоили, еду тебе будет приносить мой верный человек. Вот тебе записка, покажешь её человеку, что дожидается за этой дверью, он будет твоим ангелом-хранителем и кормильцем, пока не оклемаешься. – Жгутов по-хозяйски достал из ящика стола лист бумаги и стал быстро писать. – Считай, что повезло тебе со мной, Тимофей Петрович. Можешь идти. И не забудь проставиться за своё второе рождение...как-нибудь потом.
– Ты это серьезно? – не мог поверить Сокольничий, вглядываясь в строчки, выходящие из поскрипывающего по бумаге автоматического пера.
– Серьезнее не бывает. – Жгутов поднялся и протянул подполковнику листок.
Подполковник осторожно, словно боясь обжечься, взял бумагу, пробежал глазами и повлажневшими глазами взглянул в невыразительное лицо лейтенанта.
– Так мне... идти?
– Иди. Да, - подтвердил Жгутов и вдруг вспомнил о чём-то не слишком существенном. – Кстати, Тимофей Петрович, пока будешь отлёживаться, надо назначить кого-то временно исполняющим обязанности начальника следственного изолятора.
- Да, да, - согласно закивал Сокольничий, - инстукция обязывает так пступить...
- Кого думаешь назначить вместо себя?
- Сокольничий заколебался. По правилам, следовало возложить свои обязанности на заместителя майора Рюмина.
- Так у тебя есть кандидатура? – многозначительно ждал Жгутов.
- Я хотел бы просить вас пока замещать меня, Афанасий Петрович.
- Меня? – будто удивился Жгутов, задумчиво пошевелил бровями и вздохнул. – Ну ладно,
– Спасибо тебе, Афоня, – перевёл дух Сокольничий. - Век не забуду. Вот уж не думал, что живым выберусь из этой передряги. Прости, если что не так у нас было! Я ведь иногда бывал груб с тобой, но это не со зла, а только в интересах службы.
- Я понимаю.
- Поверь, я давно собирался перед руководством ходатойствовать о присвоении тебе очередного звания.
- Верю. Иди, Тимофей Петрович, отдыхай.
- Мы ведь с тобой, Афоня, почти родня, – робко напомнил Сокольничий.
Жгутов презрительно хмыкнул: поздновато ты об этом вспомнил.
Немолодой, раздавленный случившейся с ним бедой, мужчина неловко повернулся и, сгорбившись, вяло затопал к двери.
Афанасий Жгутов внимательно глядел в седой затылок бывшего начальника. Голова у подполковника была коротко подстрижена. Затылок был неправильной некрасивой формы. И как только человек с таким примитивным шишковатым черепом мог дослужиться до высокого звания и служебного положения?! Всё-таки в России не умеют ценить истинные таланты... В основании черепа Сокольничьего Жгутов рассмотрел небольшую шишку-жировик, и прищурился на неё в качестве ориентира. Быстро сунул руку в карман, пальцы отыскали прохладную рукоять пистолета. Еще несколько секунд Жгутов наблюдал за тем, как бывший хозяин кабинета и его служебной судьбы на непослушных, вмиг состарившихся ногах пробирается к приоткрытой двери, а потом, подавив в себе сожаление, поднял пистолет и выстрелил.
