Мертвая зыбь (СИ) - Денисова Ольга (читать книги онлайн полностью TXT) 📗
Следующий ее удар (в плечо ботинком) был еще сильней, Олаф застонал и долго не мог открыть глаза, потому, наверное, не сразу догадался, что настойчивое «ап» - это приказ подняться на ноги. Встать надо было только для того, чтобы не замерзнуть. И… хотелось взглянуть на карликов сверху вниз. И очень, очень не хотелось еще одного пинка в плечо - этого испытания он мог и не выдержать.
Мелькнула мысль, что убить карлика очень легко. Довольно повредить трубку, подающую кислород, или сорвать маску респиратора, не обязательно сворачивать им шеи. Но убить женщину, зная, что это женщина?
Вставал Олаф долго и с трудом, сначала приподняв повыше правое плечо, чтобы не так просто было по нему ударить. Пинок по почкам тоже был ощутимым, но в сравнение с болью в плече не шел.
Карлики не доставали ему и до ключиц… И отшатнулись в испуге - хотя маски скрывали страх на лицах, жесты рассказали об эмоциях лучше мимики. Отшатнулись и направили на него автоматы. Даже у Наташи поубавилось решимости, с такой силой она вцепилась в ствол. Олаф усмехнулся - нехорошо усмехнулся, с гордостью, с превосходством.
- Я выжала глаза вашего друга, - слишком громко для уверенного в себе человека выкрикнула Наташа. Олаф только через секунду сообразил: выдавила глаза.
- Расслабьтесь, Наташа, варвары не говорят по-английски, - вроде бы подковырнул ее сержант, но стоял при этом в слишком напряженной позе: выставив одну ногу вперед, чтобы легко переносить тяжесть с ноги на ногу, как в драке. Смешно.
Двое остановились по сторонам на безопасном расстоянии, остальные бочком переместились Олафу за спину, подтолкнули стволом между лопаток, выкрикивая «гоу» странно, непривычно - он, пожалуй, в первый раз услышал, как правильно произносить дифтонг.
Не стоило усмехаться - после пяти или шести шагов усмешка превратилась в отвратительную жалобную гримасу. Олаф придерживал рукой правый локоть, и от этого трудно было сохранить равновесие, а упасть он очень боялся. Видел ведь, во что маленькая пуля превращает сустав, если не проходит навылет, но все же в колено Антону стреляли в упор, а не с большого расстояния… Впрочем, по ощущениям Олаф решил бы, что плечо долго крошили кувалдой, уложив его на камень. Холод остановил было кровотечение - или лежа на спине Олаф его просто не чувствовал? Теперь кровь промочила рукав и подтекала по пальцам левой руки, поддерживавшей локоть, собиралась сгустками в пригоршне, капала на землю, на штаны.
Карлики ненадолго примолкли, сосредоточенно сопели в динамики, пока сержант, шедший сбоку, не спросил:
- Рамона, вы продолжаете хотеть (все еще хотите!), чтобы он трахнул вас?
По-видимому, так у них было принято разряжать обстановку и повышать боевой дух.
- Почему нет? - натянуто откликнулась та. И дальше снова непонятное: «почти», «мочиться», «во весь рост». Чуть не описалась? Ну да, когда Олаф встал во весь рост. Приятно.
Сержант переспросил:
- Была ли это радость или… (Олаф не разобрал).
Им приходилось говорить громко, они двигались на расстоянии друг от друга, а динамики приглушали голоса.
- Сержант, это боязнь большого члена. Вы не понимаете! Он (что-то там ваше) разорвет на куски!
В самом деле, что большой член может порвать на куски? Из того, что принадлежит сержанту, разумеется. Сержант ответил, что кэпн (капитан?) что-то сделал с его задницей давным-давно, и теперь она не боится варваров. Дурачок, лучше бы он беспокоился о своей шее, а не о заднице…
Карлики смеялись. Если сержант хотел разрядить обстановку, то ему это удалось.
- Я не знала, что вы гей, сержант!
- Кэп сделает геем любого, кого захочет! Он верит… - дальше что-то про порядок (приказ?), «довольно», «сделать это». В общем, делает их геями по приказу…
Интересно, они читали Джерома, О’Генри? Так плоско не шутят даже на Каменных островах. Или, может быть, это в самом деле было смешно, просто Олаф не уловил какого-то подтекста? Ведь управляют же они субмариной, пользуются компьютерами…
Через минуту он сообразил: солдаты. Перед ним (позади него) не изобретатели компьютеров, не филологи, не океанографы - просто солдаты. Тупые исполнители чужой воли, им необязательно знать Джерома. Олаф читал о таких в допотопных книгах. И если пограничники Восточной Гипербореи на них непохожи, это не значит, что все карлики устроены столь же примитивно. Заговори они языком О’Генри, Олаф, наверное, не понял бы даже смысла сказанного. Он и так понимал их через слово - остальное додумывал.
Пожалуй, он бы даже не удивился казарменным шуткам, если бы среди карликов не было женщин. О женщинах-солдатах ему тоже приходилось читать, но в книгах они почему-то выглядели иначе.
Если бы каждый шаг не отдавал в плечо, да еще и всякий раз по-разному… Если бы тропинка была ровной… Если бы дурнота не колыхалась в горле и не мутила мозги, если бы не накатывала поминутно слабость, от которой ватным делалось тело, если бы было чуть-чуть теплее…
Он оступился, едва не упал - неловко подогнулось колено, - приостановился и тут же получил прикладом между лопаток. Карлик, который до этого молчал, выругался невнятно, себе под нос, Олаф уловил только «грязный варвар».
Ему тут же игриво ответила карлица с клипсами на маточных трубах - Рамона? «Нет ли у тебя», «никакой жалости», «для него»… Ох, это простое «тебе его не жалко?». Ну и о том, что варвар не виноват, что родился варваром.
- Мои предки заплатили за то, чтобы я не был рожден варваром. И ваши тоже. Я не вижу никакой несправедливости, - ответил карлик.
- Наверное, у его предков не было таких денег. Но это не его вина, - настаивала Рамона.
Олаф сосредоточился - по крайней мере, постарался. «Заплатили, чтобы я не родился варваром»… В общем-то, так и должно было быть: «билеты» в подводный серебряный город наверняка стоили много денег, в допотопные времена все продавалось и покупалось.
- Может быть, это моя вина, что у его предков было недостаточно денег? Или ваша? Или сержанта? - огрызнулся карлик, ударивший Олафа прикладом.
- Мои предки не платили денег, мой пра-пра-пра-прадедушка был лауреатом Нобелевской премии, - заметил сержант.
Значит, не только за деньги? Это немного обнадеживало.
- Может быть, это ваша вина, что предок этого варвара не был лауреатом Нобелевской премии?
- Я поняла. Мы избранные, а он нет. Но… (тут было не разобрать, опять что-то про жалость). Он милашка.
Избранные? Олаф не удержался: то ли кашлянул, то ли хмыкнул.
- Такой милашка сломал Джуди шею одной рукой, - проворчала Наташа.
Должно быть, это она убежала с криком, вместо того чтобы стрелять… Женщине не зазорно испугаться. Женщина должна бояться, должна себя беречь… Даже если у нее перерезаны маточные трубы. «Если кукла выйдет плохо, назову ее Дуреха».
- Джуди была идиотка, - фыркнула Рамона.
Появился озноб, усиливший и без того невыносимые мученья, и справиться с ним никак не получалось. Карлики продолжали перекидываться плоскими шутками, но Олаф уже не прислушивался, не старался их понять - слишком много сил уходило на то, чтобы не спотыкаться. К концу пути озноб стал похож на дрожь от усталости, отчаянья и страха, жалобная гримаса судорогой застыла на лице, тело одеревенело и совсем не слушалось.
Субмарина стояла на якоре у северного берега. Потопила ли она катер? Или позволила ему уйти?
Карлики расположились в лагере, возле времянки, и один из них с интересом рассматривал тело Гуннара - Олаф не усомнился: с профессиональным интересом. Что ж, этого тоже следовало ожидать. Другой сидел на складном стуле со спинкой, положив ногу на ногу, и почему-то Олаф решил, что это и есть упомянутый сержантом кэп. В любом случае, среди высадившихся на берег карликов он был старшим.
Их, безлицых, Олаф различал только по голосам. Один из его конвоиров подошел к капитану и передал скомканный протокол вскрытия вместе с половинками гиперборейского флага. Кэп взглянул на Олафа исподлобья и повернулся к своему товарищу - врачу?
