Зарубежная фантастическая проза прошлых веков (сборник) - Семибратова Ирина Всеволодовна

БИБЛИОТЕКА ФАНТАСТИКИ 15

ЗАРУБЕЖНАЯ ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ПРОЗА

прошлых веков

Путешествие по странам Мечты

«Утопия есть слово греческое: «у» по-гречески значит «не», «топос» — место, которого нет, фантазия, вымысел, сказка»[1]. Таково классическое определение, данное В. И. Лениным.

Описания никогда не существовавших стран, областей, краев, где человек счастлив и беззаботен, земля щедра и изобильна, образ жизни правилен, здоров и разумен, существовали издревле. В фольклоре и в памятниках письменности разных народов нашло свое отражение изначально присущее людям стремление к Золотому веку всеобщего равенства, братства, любви и благоденствия. Утопические идеалы, которые влекли за собой воображение безымянных или известных авторов, зачастую лежали в прошлом, таили смутное воспоминание о первобытнообщинном строе, где не было господ и слуг, хозяев и рабов, угнетателей и угнетенных. Греки Гесиод, Платон, Ямбул, Аристотель, Эпикур, римляне Лукреций, Цицерон, Сенека и другие творили свой миф о «поколенье людей золотом».

Мечты о совершенном устройстве общества пронизывают творчество многих великих писателей средневековья, Возрождения и последующих эпох. «Рай» из «Божественной комедии» Данте, где воплощен идеал автора — патриархальная Флоренция прошлого, Телемская обитель в «Гаргантюа и Пантагрюэле» Рабле, «Сон в летнюю ночь» и «Буря» Шекспира, утопия из «Дон Кихота» Сервантеса, страна гуигнгнмов в «Путешествиях Гулливера» Свифта — все это свидетельства поисков страны мира, счастья и справедливости.

На развитие утопической мысли всегда влияла общественно-историческая обстановка. В средние века — прежде всего волнения крестьянской и городской бедноты, выступавшей с требованиями, наиболее отчетливо сформулированными вождем и идеологом крестьянских масс Томасом Мюнцером (1490–1525), который предлагал уничтожить сословные привилегии, частную собственность, самостоятельную государственную власть и достичь всеобщего равенства с помощью разума и труда, то есть практически осуществить программу утопическую. Приблизительно к тому же призывали творцы английских политических баллад и передовые мыслители Возрождения. И все-таки для появления классической социальной утопии должны были сложиться определенные условия.

В XV–XVI веках, с зарождением класса буржуазии, сформировалось новое, гуманистическое мировоззрение — первая форма буржуазного просвещения[2]. Гуманисты верили в прогресс человечества, отвергали пессимистические взгляды «отцов церкви» на возможность счастья лишь в загробном мире, отстаивали самоценность личности и право каждого на свободное бытие. Они не учитывали, однако, что буржуазия — прогрессивный по сравнению с феодальным обществом класс — все же была эксплуататором и несла народу новое бремя угнетения.

Сложный, противоречивый характер эпохи отразился в творении английского гуманиста, государственного деятеля и писателя Томаса Мора (1478–1535) — его знаменитом сочинении «Золотая книга, столь же полезная, как забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии» (1516). По словам Энгельса, «прорывающиеся на каждом шагу сквозь фантастический покров зародыши гениальных идей и гениальные мысли»[3] способны в этой книге даже спустя века поразить читателя.

Согласно существовавшим образцам, повествование было построено как диалог двух персонажей — самого Мора и неутомимого путешественника, объездившего много стран, Рафаила Гитлодея, чья фамилия подчеркивает вымышленность этого лица (в переводе с греческого она означает «опытный говорун»). Личное мнение Мор, опасающийся цензуры, вкладывает в уста Гитлодея, а от своего лица выступает его оппонентом.

Первая и вторая книги «Утопии» контрастируют между собой, ибо в первой содержится резкая критика современной автору Англии, а во второй — описание идеальной Утопии, образцовым и правильным устройством которой Мор восхищается.

«Ненасытная алчность немногих лиц», праздная толпа дармоедов, несправедливость законов, лишающих жизни человека «за отнятие денег», жестокость огораживаний[4], разорявших крестьян, которых сгоняли с полей, чтобы обратить последние в пастбища, нищета народа, разбой — все эти губительные язвы английского общества смело и гневно порицает Гитлодей. Он отчетливо видит кореш, всех бед: «…где только есть частная собственность, где все мерят па деньги, там вряд ли когда-нибудь возможно правильное и успешное течение государственных дел; иначе придется считать правильным то, что все лучшее достается самым дурным, или удачным то, что все разделено очень немногим, да и те получают отнюдь не достаточно, остальные же решительно бедствуют»[5].

Последовательно и резко высмеивает автор господствующие классы феодального общества: кичливых «знатных аристократов», дворян, паразитирующее духовенство — монахов, священников, аббатов. Он осуждает агрессивную политику захватнических войн, обличает королевский произвол и тиранию, сочувствует страданиям угнетенных. Для него, как и для других гуманистов, не богатство и знатность, не занимаемое в обществе положение, но сам человек важнее всего на свете, о чем Мор заявляет афористически кратко и точно: «Я считаю, что человеческую жизнь по ее ценности нельзя уравновесить всеми благами мира»[6].

Нужно сказать, что произведение английского гуманиста непросто для чтения и требует серьезного осмысления, а порой и обращения к другим материалам эпохи. Мор был человеком разносторонне образованным, другом многих выдающихся людей своего времени, включая Эразма Роттердамского, посвятившего ему свою знаменитую «Похвалу Глупости».

Во второй книге «Утопии», представляющей собой монологическое повествование Гитлодея, автор подробно знакомит с тщательно разработанной моделью общественного строя, при котором нет частной собственности, труд обязателен для всех, блага распределяются по потребностям. Это позволяет многим ученым отнести самого Мора к предшественникам научного коммунизма[7]. «Утопийцы гнушаются войною, как деянием поистине зверским»[8],— рассказывает Мор. В религии они проявляют большую терпимость и сходятся на почитании божественной природы и строгом соблюдении разумных норм морали. Выведя из употребления деньги, они уничтожили алчность, накопительство, воровство, тем самым разрешив ряд этических проблем на основах социальной справедливости и братства. «И наш век, и последующие века сочтут его историю школой вершах и полезных начал, из которой каждый сможет брать и приспосабливать перенятые установления к собственному своему государству, ведь в книге своей Мор показал нам образец блаженной жизни и дал наставление, как жить»[9],— писал один из современников Мора. Слова эти оказались пророческими. По предложению В. И. Ленина имя Томаса Мора высечено на памятном обелиске, установленном в Александровском саду у Кремлевской стены. «Утопию» с момента ее публикации читали, перечитывали, заучивали наизусть. Невозможность немедленного воплощения идеалов в действительность не удерживала полета воображения. Идеи, изложенные Мором, получили международное распространение. С ними соглашались, полемизировали, их отвергали. Растревоженная человеческая мысль искала выхода из далеко не прекрасного бытия, писатели предлагали свои варианты утопий.