На асфальте города... - Колупаев Виктор Дмитриевич (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗

Виктор Колупаев

На асфальте города...

На проезжей части дороги собралась толпа прохожих, какая обычно возникает, если кого-то сбило машиной. «Вот вам и еще пример, — подумал Игнатьев. — Очистить надо улицы от машин. Автострады можно строить и под землей». Игнатьев возвращался с трудного совещания, и в голове у него гудело, а тут еще солнце жарит, как в тропиках. Он возглавлял областную комиссию, которой было поручено изучение вопроса о переносе дорог и автострад для машин под землю. Сам он был ярым сторонником такого мероприятия, но, являясь председателем, старался воздерживаться от эмоций. Все учла комиссия: и стоимость предстоящих работ, и уменьшение загрязнения воздуха, и количество автокатастроф. Все «за» и «против» были взвешены, и воображаемая стрелка решения застыла где-то около нуля. Нужен был еще какой-то факт, какая-то мелочь, нюанс, чтобы сдвинуть стрелку с мертвой точки.

Игнатьев поровнялся с толпой и вдруг услышал крик своей младшей дочери:

— Папочка!

Папочка мгновенно перепугался и врезался в толпу, тоже негромко выкрикивая: «Танечка! Танечка!»

Перед ним расступились. Сначала он увидел темно-вишневую «Волгу», затем своих дочерей. Всех четверых живых и невредимых. Они стояли перед автомобилем, обнявшись за плечи. За ними было пустое пространство, круг, в который никто из прохожих почему-то не вступал.

Шестилетняя Танечка отчаянно трусила. Это было заметно. Она бы и убежала давно, но старшая, десятилетняя Ира, крепко держала ее за плечо. Рядом стояли Оля и Марина, близнецы, им недавно исполнилось по восемь лет.

Старшая, конечно, понимала, что нет ничего хорошего в том, что они собрали такую толпу. И по ее глазенкам было видно, что она лихорадочно ищет выхода из этого неприятного положения.

Близнецы поглядывали исподлобья и были полны решимости. Первой увидела папу Танечка, резко вырвалась и с плачем (теперь, раз папа был близко, можно было и зареветь) бросилась к нему.

— Мы тут игра-а-а-ли...

— Ох, сейчас начнется, — вздохнула Ира.

— Все равно мы не пустим их, — сказала Оля.

— Поиграть и то негде, — вздернула носик Марина и отвернулась в сторону.

Но все трое не сдвинулись с места.

Папа прижал к себе Танечку, растерянно спрашивая:

— Что тут у вас произошло? Что опять натворили?

Пора бы ему и привыкнуть к беспокойному характеру дочерей, а все не может. Все еще кажется, что недавно научились ходить. И когда только успели вырасти?

— Послушайте, дорогой товарищ Игнатьев, — дверца машины открылась, на тротуар вышел слегка взбешенный товарищ Чичурин, начальник отдела строительства при горисполкоме, оппонент Игнатьева по проблеме подземного транспорта. — Хоть ты и одержим своей прекрасной идеей, но по улицам еще разрешается ездить на автомобилях. И потом, с каких это пор взрослые стали брать себе в союзники маленьких детей, да еще своих собственных?

— Дети, — строго спросил Игнатьев, — что вы тут делали?

И только сейчас он прислушался к шумевшим вокруг него людям. Говорили о его дочерях неодобрительно, слышалось даже слово «безобразие». Многие не знали, что здесь происходит, но на всякий случай останавливались. А один студент художественного училища сначала присел на корточки на асфальте, потом выпрямился и сказал:

— Это же искусство!

— Да что тут происходит? — спросил папа.

— Встали вот твои дочери поперек дороги и не дают проехать. Что прикажете делать?

— Ира, вы зачем здесь безобразничаете? Ведь это дорога!

— Во-первых, здесь очень редко ездят, — начала Ира.

— Мы здесь город строим! — сказала Оля. — Вот так!

— Да-а, а разве по домам ездят? — взбунтовалась Марина.

— Папочка, папочка, этот дядя разрушит наши домики! — Танечка уже перестала плакать, хотя еще боялась оторваться от своего папочки.

— Ну, Игнатьев! — вспылил Чичурин.

— Хоть бы разошлись, что ли, — вздохнул Игнатьев, устало оглядывая собравшихся. — Ничего ведь не произошло. Сейчас мы разберемся. Товарищи, расходитесь, пожалуйста.

Собравшиеся стали расходиться.

— Закурим, что ли, — предложил Мичурин. — Все равно опоздал. Хотел на седьмой объект съездить. Не успею теперь... Ну и дочери у тебя. С характером.

— Да, этого им не занимать. Всегда вместе, вот у них сил, баловства и чудачеств всяких получается в квадрате. А почему они тут выстроились-то?

Трое девочек стояли, не сходя с места. Немного сердитые, но нисколько не испуганные и даже радостные, потому что отстояли свое, не испугались ни «Волги», ни только что окружавших их прохожих.

— Еду я, — сказал Чичурин. — А они на асфальте на коленках ползают. Рисуют что-то. Я сбавил скорость. А сам думаю — разбегутся сейчас. А они словно и не замечают. Я даже просигналил им, благо тут автоинспекция редко появляется. Не услышать меня они не могли. Нет, ползают, словно не замечают. Сигналю еще. Поднимается твоя средняя...

— Олька?

— Она самая. Встала и руки в стороны расставила. Кричит что-то. Я остановился. Пока вылезал из машины, они уже все четверо...

Какая-то светящаяся стрела-молния беззвучно пронеслась мимо них. Потом раздался негромкий хлопок. Двое взрослых вздрогнули от неожиданности. А лица девочек словно засветились каким-то торжеством, каким-то детским превосходством над взрослыми.

— Сейчас еще один цветочек будет, — сказала Танечка и посмотрела снизу вверх на папу, словно ожидала одобрения или поддержки.

— Здесь скоро все будет засеяно цветами, — сказала Оля, упрямо сдвинув брови.

— Ага! Чтобы их машинами давили? — поджав губы, спросила Марина, обращаясь, конечно же, к взрослым.

— Ох эти взрослые, — вздохнула Ира. — Разве они поймут.

— А ну-ка, помолчите минутку, — строго сказал папа и добавил, обращаясь к Чичурину: — Ну и что дальше?..

— Ну, вылез я. А они говорят, что дальше дороги нет. Дальше начинается город.

— Что еще за город?

— Город на асфальте. На асфальте город. Значит, машинам ездить нельзя. Вот ведь как рассуждают. Полюбуйся.

— Мел где взяли? — полюбопытствовал папа.

— В магазине купили, — ответила Ира.

— В классе взяли, — отвернулась Оля.

— У девочки у одной, — пожала плечами Марина.

— Папочка, папочка, а мне Ира дала один кусочек, — заторопилась, проглатывая буквы, младшая дочь Игнатьева.

— В классе брать нельзя, — отрезал папа. — Нехорошо это.

— Знаю, — сказала Ира. — Не будем больше.

Папа и Чичурин сделали несколько шагов. И вдруг папа чуть не упал. Прямо перед ним, не более чем в метре, из асфальта вытягивался стебель какого-то растеньица. Он достиг высоты сантиметров в двадцать. Уже и листочки были на нем, густо-зеленые с темноватыми прожилками. На конце стебля возник бутон, и через десять секунд перед потрясенным папой расцвел цветок. Мраморно-белый, сочный, с пятью лепестками, необычный и очень-очень красивый.

— Вот и расцвел цветочек! — крикнула Танечка и выпорхнула из-под папиной руки.

Трое других девочек перестали изображать живую стену и тоже подошли к цветку, стараясь не наступать на белые линии мела на асфальте.

— Ой, какой красивый, — прошептала Оля. — Такого еще не было. Правда ведь, девочки?

— Был, — уверенно сказала Марина. — У сто первого дома позавчера такой распустился.

— Все-то ты знаешь, — вздохнула Ира. — Энциклопедический ум.

— Вы что, серьезно, что ли, хотите сказать, что цветы вот так из асфальта и вырастают? — спросил папа.

— Папочка! — испуганно крикнула Таня. — Ты на домик наступишь!

Папочка поспешно сделал шаг назад.

— Я что-то тоже не слышал, чтобы из асфальта цветы лезли, — поддержал Игнатьева Чичурин.

— Так ведь здесь не слушать, а смотреть надо, — сказала Оля и исподлобья взглянула на взрослых: как расценят ее дерзость?

— Это космические корабли маленьких человечков, — пояснила Ира.

— Что же им, и не приземляться теперь? — недовольно спросила Марина.