Бомба замедленного действия - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович (читать полную версию книги TXT) 📗
Все произошло в доли секунды. Воронцов услышал визг тормозов, и автомобиль серого цвета, вырвавшийся из-за поворота, резко затормозил, скрыв Дженни от Воронцова. Тотчас взревел двигатель, машина помчалась вдоль улицы, но Дженни на тротуаре уже не было. Воронцов не успел ничего сообразить, первая мысль была: Дженни споткнулась, и машина сбила ее. Портер рявкнул что-то и, прижав Воронцова к левой дверце, включил зажигание. Но управлять машиной в таком положении было невозможно, он отодвинулся и крикнул:
— За ним, черт вас дери! То, что происходило в следующую четверть часа, Воронцов не сумел бы потом рассказать последовательно. Меняться местами не было времени, автомобиль уже заворачивал за угол, когда Воронцов, наконец, пришел в себя настолько, чтобы, не раздумывая, выполнять команды.
— Быстрее, — крикнул Портер, когда они свернули за угол вслед за серым автомобилем и оказались на прямом и широком шоссе. Автомобиль удалялся, и Воронцову пришлось напрячь всю свою волю, чтобы не сбросить газ, когда стрелка спидометра перетащилась за отметку 90. Он даже не сообразил, что это были 90 миль, а не километров. «Быстрее, быстрее», — бормотал Портер, и стрелка доползла до 100. Расстояние не сокращалось, но и не увеличивалось. Заднее стекло в салоне серого автомобиля было темным, и увидеть, что происходит внутри, Воронцов не мог. Их же машина просматривалась насквозь, солнце стояло низко, лучи его будто простреливали салон.
От шоссе то и дело отходили развилки, транспортные пересечения двух, а то и трех уровней, но серый автомобиль шел пока прямо, и Воронцов подумал: что они станут делать, если все-таки догонят похитителей? Пока это гонка, а что начнется потом? Драка, стрельба?
Серый автомобиль свернул вправо, когда Воронцов меньше всего ожидал этого. Дорога вела в какой-то поселок, начинавшийся сразу за шоссе. Они влетели на довольно узкую улицу, и здесь автомобиль исчез. Он вновь свернул вправо, но когда Воронцов повторил маневр, он не увидел автомобиля — улица была пуста. Он промчался вдоль нее до конца — это был тупик. Развернуться было негде, и он дал задний ход. Здесь было несколько проездов и влево, и вправо. Куда именно свернули похитители?
— Возвращаемся к дому Льюина, — сказал Портер тусклым голосом. — Там моя машина.
— Простите, Дэви, я… просто не получалось быстрее…
— Не надо, Алекс, шансов у нас все равно не было. Поехали. Они вернулись к дому физика, все такому же безжизненному. — Нужно сообщить в полицию, — неуверенно сказал Воронцов, когда Портер вернулся, взяв из своей машины кожаную сумку на длинном ремне.
— Я знаю, кто увез Дженни, — отозвался Портер. — Пока достаточно и этого.
— Вы знаете?..
— Поехали, Алекс. Не ко мне и не к вам. У вас есть друзья из русских?
— Конечно, — Воронцов подумал о Крымове. Портер молчал, Воронцов думал о Дженни и не мог понять, почему они не вламываются в ближайший полицейский участок, почему Портеру достаточно знать, кто увез его девушку. Он уверен, что с ней ничего не случится? Как он может быть уверен? А если не уверен, то что же — он просто бездушный газетный робот, который ради информации готов забыть обо всем? А он, Воронцов, молча сидит рядом. Если бы на месте Дженни была Ира, что сделал бы он? Разумеется, бросился бы в полицию. К чертям все.
Крымов был дома, но встреча оказалась не совсем такой, на которую рассчитывал Воронцов.
— Господи, Алексей Аристархович! — Крымов смотрел на Воронцова, будто увидел привидение. — Где вы обретаетесь? То, что вы делаете — нелепо… Проходите в кабинет. Вы тоже, господин Портер.
— Что нелепо? — удивился Воронцов.
— Погодите… По вашему виду я понимаю, что вы ничего не знаете.
— Чего не знаю?
— Кажется, — сказал Портер, — Алекс что-то натворил?
— Час назад в консульство звонили из Бюро и сказали, что Воронцов занимается промышленным шпионажем, и у них есть доказательства. По закону Воронцов может быть арестован, но фирма, — не знаю названия, — дела пока не возбуждает. Власти, вероятно, потребуют высылки Воронцова. Вот так. Консул вне себя. Он поехал объясняться и доказывать, что все это провокация. А вас ищут…
— Вот бред так бред, — пробормотал Воронцов.
— Индивидуальный подход, — усмехнулся Портер. — С Жаклин они избрали один путь, с Льюином — другой… А с вами… Логично.
— Что логично? — раздраженно сказал Крымов. — Вы понимаете, Алексей Аристархович, что я обязан позвонить в консульство и сообщить, что вы здесь?
— Думаю, — тихо сказал Портер, — что если господин Крымов разрешит воспользоваться видеомагнитофоном, мы будем знать гораздо больше, сопоставив мою и вашу, Алекс, информации. Господин Крымов будет при этом присутствовать и позвонит консулу, когда сочтет нужным. От того, как быстро мы с Алексом разберемся, будет зависеть и судьба Дженни.
Крымов пожал плечами.
ЧАСТЬ 2. Дэвид Портер
Жаклин Коули не исполнилось и двадцати пяти. Она была худенькая и вряд ли производила впечатление на мужчин — в ней все было с едва уловимым недостатком. Узковатые бедра, небольшая грудь, чуть раскосые глаза. К тому же, когда она открыла Портеру дверь, на ее лице не было грима, оно казалось желтым, усталым и испуганным.
Портер прошел в маленькую комнату, которая выглядела еще меньше, чем была на самом деле, потому что половину ее занимал белый кабинетный рояль. На крышке рояля стопками лежали ноты и стоял в рамке большой портрет Верди.
— Это итальянский композитор, — сказала Жаклин, проследив за взглядом Портера, — жил больше века назад, потому выглядит таким старым.
Портер улыбнулся.
— Вы, наверно, решили, мисс, что репортеры понимают в музыке не больше, чем в ядерной физике, да? Верди был моим любимым композитором, пока я не открыл для себя Гершвина. «Порги» с некоторых пор действует на меня сильнее бури в «Отелло». Вы можете это объяснить?
— Могу, — сказала Жаклин и села к роялю, потому что больше сесть было некуда, единственное кресло занял Портер. — Могу, но не стану. Ведь вы пришли не о музыке разговаривать… А теперь и вовсе не станете мне верить.
— Почему «теперь»? — настороженно спросил Портер.
— Вы не читали газет? — Жаклин перебросила ему сразу две. Это были утренние филадельфийские газеты, раскрытые на развороте, в правом углу которого Портер сразу увидел портрет Жаклин — фотография была не новой, Жаклин на ней выглядела еще моложе, прямо девочка. Текст он пробежал взглядом профессионально — быстро и цепко. Он сразу понял, что это не фальшивка, да и поведение Жаклин не оставляло сомнений.
— Это очень серьезно? — участливо спросил он. — Я имею в виду последствия для вас.
— С работы меня уже… Теперь придется жить только уроками музыки. А кому это сейчас нужно? И кто захочет отдать ребенка… такой как я?
— Простите, — сказал Портер, — у меня ощущение, что эта напасть из-за моего к вам звонка.
— Возможно… Вскоре после вас позвонил кто-то и сказал, что… ну… о чем бы я вам ни говорила, верить мне не будут, ведь все знают, что я наркоманка. Я растерялась… Я очень быстро теряюсь и перестаю соображать. Хотела найти вас и предупредить, что не стану с вами разговаривать, а утром мне опять позвонили… на этот раз директор и сказал… А в почтовом ящике я обнаружила газеты. Вообще-то я их не выписываю.
— Я могу уйти, — сказал Портер. — Мне очень нужна ваша информация, но я уйду, если вы скажете.
Жаклин подняла на него глаза, и Портер понял, что уйти не сможет.
— Когда мы познакомились с Уолтом, я знала, что добром это не кончится. У меня всегда бывают предчувствия, когда я знакомлюсь с людьми… Будто кто-то говорит: держись от него подальше. А с этим тебе может быть хорошо. Но я никогда не слушаю предчувствий. А потом убеждаюсь, что напрасно.
— Меня вы тоже видите впервые…
— Не впервые. Впервые — вчера по видео. Хотите кофе?
— Не откажусь, — сказал Портер. Жаклин вышла. Портер огляделся — кроме рояля, который отвлекал внимание от деталей, в комнате стоял еще стеллаж с книгами. Портер встал и подошел ближе. В простенке между книгами была наклеена фотография — Льюин и Жаклин на фоне полуразрушенной крепости. Льюин смотрел в небо и показывал на что-то — птицу или самолет, а Жаклин ласково смотрела на Льюина. Портер дал бы голову на отсечение, что к наркотикам Жаклин пристрастилась после того, как физик ее бросил.
