Чужой в стране чужих (Чужак в стране чужой) (Чужак в чужой стране) (Другой перевод) - Хайнлайн Роберт Энсон

— Ничего, Абби потерпит. Доркас лежит. Утреннее недомогание.

— Чепуха. Энн, я могу увидеть беременность на две недели раньше, чем простой человек. И ты знаешь это.

— Джубал, оставьте ее в покое! Она боится, что не беременна… и хочет думать, что беременна, пока не станет очевидным обратное. Разве вы не все знаете о женщинах?

— Хм… это надо обдумать… нет. Олл райт, я не буду ее тревожить. А почему ты не принесла с собой нашего ангелочка?

— Рада, что не принесла, потому что она могла понять, что вы тут говорили…

— Значит, по-твоему, я развращаю малолетних, так?

— Она слишком еще мала, чтобы разглядеть за вашими словами алтеевый [58] сироп, босс. Но если бы я принесла ее, вы не стали бы работать. Вы бы только тетешкались с ней, и все.

— А ты можешь придумать лучший способ заполнять пустые часы?

— Джубал, я ценю, что вы до безумия любите мою дочь. Я и сама думаю, что они прелесть. Но вы же все время только, тем и заняты, что либо играете с Аби… либо хандрите.

— Когда мы поедем отдыхать…

— Не в этом дело, босс. Если вы не пишите рассказы, у вас начинается душевный запор. И тут мы с Доркас и Ларри начинаем грызть ногти… а когда вы орете: «Ко мне!», мы вздыхаем с облегчением. Но чаще всего это ложная тревога.

— Пока есть деньги, чтобы платить по счетам, стоит ли беспокоиться?

— Босс, но что тревожит вас?

Джубал задумался. Сказать ей? Никаких сомнений относительно отца Абигайль у него больше не было. Энн колебалась между Абигайль и Зепобией, а потом решила дать ребенку оба имени. Энн никогда не говорила о смысле этих имен… и, видимо, считала, что он не догадается.

— Вы никого не одурачите, Джубал, — решительно продолжила Энн. — Доркас, Ларри и я — все мы знаем, что Майк может постоять за себя. Но вы так нервозно…

— Я? «Нервозно»?

— Ларри установил в своей комнате стереобак, и кто-нибудь из нас постоянно смотрит все новости, каждую передачу. Не потому что мы беспокоимся, а только из-за вас. Но когда Майк появляется в новостях, — а это бывает нередко, — мы узнаем об этом раньше, чем эти дурацкие вырезки приходят к вам. Не стоит их читать.

— Откуда вы узнали про вырезки? Я таился, как мог.

— Босс, — устало ответила Энн, — кто-то должен вытряхивать корзину для бумаг. Вы думаете, что Ларри неграмотен?

— Ясно. Этот дурацкий зиндан [59] для мусора перестал работать, как только ушел Дюк. Ничего вообще больше не работает!

— Позвони Майку — и Дюк мигом будет здесь.

— Ты знаешь, что я этого не сделаю. — Его вдруг потрясло, что сказанное ею — почти наверняка правда. И вслед за этим пришло подозрение. — Энн! Скажи, ты здесь только потому что тебе велел Майк?

— Я здесь потому, что хочу этого, — спокойно ответила она.

— Хм… Не уверен, что это ответ.

— Джубал, иногда я жалею, что не могу отшлепать вас. Можно мне договорить?

— Имеешь полное право. — Остался ли бы хоть один из них здесь? Вышла бы Мириам за Стинки и уехали бы они в Бейрут, если бы этого не одобрил Майк? Имя Фатима Мишель могло быть подтверждением принятия новой веры плюс желание ее мужа сделать приятное ближайшему другу… или же кодом, таким же, как двойное имя Аби. Если так, то не было ли Стинки известно о его рогах? И не носил ли он их со смиренной гордостью, как Иосиф? Знал ли Стинки о своей гурии все до мельчайших подробностей? Водное братство не позволяло держать такие важные вещи в тайне. Если только такие вещи действительно важны, в чем Джубал, будучи врачом и агностиком, здорово сомневался. Но для них возможно…

— Вы не слушаете.

— Прошу прощения. Задумался. — Так что хватит, противный старикан, выискивать тайный смысл в именах, которые матери дают своим детям! А то потом ты займешься нумерологией… а затем астрологией… затем спиритизмом… пока маразм не зайдет настолько далеко, что останется одно — присмотр сиделок за телом, слишком слабоумным, чтобы рассоединиться с достоинством. Иди-ка к аптечке, запертому ящичку номер девять, код «Лета», да прими две таблетки, хотя и одной будет более чем достаточно…

— Нет нужды в этих вырезках, поскольку мы смотрим все новости, касающиеся Майка. И Бен дал водное обещание сообщать нам сразу же любые тайные сведения. Но Джубал, Майку невозможно причинить зло. Если бы вы погостили в Гнезде, как мы, вы бы в этом убедились.

— Меня никто не приглашал.

— Нас тоже. Разве надо приглашать в собственный дом? И вообще, это все отговорки. Бен приглашал вас, и Дюк, и Доун.

— Но Майк меня не приглашал.

— Босс, Гнездо принадлежит мне и вам в той же степени, что и Майку. Майк там первый среди равных… точно так же, как вы — здесь. Может Аби считать этот дом своим?

— Может, — ответил Джубал, — она имеет официальное право на пожизненную аренду.

Джубал изменил свое завещание, зная, что завещание Майка делает необязательным обеспечение средствами всех водных братьев Человека с Марса. Но не будучи уверенным в «водном», статусе этого птенца (несмотря на то, что она постоянно была мокрой), он сделал некоторые распоряжения относительно ее доли и доли наследников еще нескольких определенных людей.

— Я не собирался говорить тебе, но и от того, что ты узнала, не будет никакого вреда.

— Джубал… иногда вы заставляете меня плакать. И я совсем было забыла то, что хотела сказать. Но я скажу, потому что должна. Майк не будет торопить вас, вы это знаете. Я грокаю, что он ждет полноты… и я грокаю, что вы тоже.

— Мм… я грокаю, ты говоришь верно.

— Хорошо. Я думаю, что сегодня вы особенно мрачны потому, что Майка снова арестовали. Но это случалось много…

— Арестовали? Я еще не слышал об этом! — Он помолчал. — Черт возьми, девушка…

— Джубал, Джубал! Бен не звонит — значит, ничего страшного. Вы знаете, сколько раз Манка арестовывали: и в армии, и когда он был артистом, и полдюжины раз только за проповеди. Он никогда никому не причиняет зла. Он позволяет им делать все, что они хотят. Его не могут признать виновным, и он выходит оттуда, когда захочет.

— Что на этот раз?

— Обычная чепуха: публичный разврат, нарушение законов, выманивание денег, содержание публичного дома, пособничество в растлении малолетних, нарушение закона о прогулах школьников…

— Что?

— Их лицензия на организацию приходской школы была отменена, но дети не вернулись в общую школу. Не имеет значения, Джубал. Все это не имеет никакого значения. Единственное, в чем их можно, в принципе, обвинить, не может быть доказано. Джубал, если бы вы видели Гнездо, вы бы знали, что даже ФСБ [60] не может подкинуть туда ни одного крохотного клопика. После большого шума этот иск будет отклонен, и прихожан будет больше, чем когда-либо.

— Хм… Энн, а не устроил ли Майк это представление сам? Она озадаченно поглядела на него.

— Ну-у… я никогда не рассматривала такую возможность, Джубал. Вы же знаете, что Майк не может лгать.

— А где здесь ложь? Положим, он просто пустил слух? Но такой, что наверняка не может быть доказан на суде?

— Вы думаете, что Майкл способен на такое?

— Не знаю. Я знаю, что самый отвратительный способ лгать — это сказать точно отмеренное количество правды и замолчать. И это не первый случай, когда расследование начинается только затем, чтобы попасть в газетные заголовки. Олл райт, я забуду об этом, если только не окажется, что он сам не в силах справиться с тем, что затеял. Ты все еще ждешь моих распоряжений?

— Если вы обещаете не щекотать Аби под подбородочком и не лопотать «агу-агусеньки» и прочие слова, за которые нельзя получить деньги, я принесу ее. Иначе я позову Доркас.

— Неси Аби. Я собираюсь сделать честную попытку написать слова, за которые можно получить деньги. И сюжет свежайший: мальчик встречает девочку.

— Да, сюжет хорош. Просто удивительно, как это никто не додумался до него раньше?