Степень превосходства (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич (читать хорошую книгу .txt) 📗

— То есть, они могут так и остаться животными?

— Это в высшей степени вероятно. И все наши тревоги и меры предосторожности окажутся напрасными. Но не нужно считать, что ОСБЦ боится собственной тени. — Ливнев откинулся на спинку кресла и помассировал кончиками пальцев виски. — Думаю, вы понимаете, что меня, как офицера ОСБЦ, и всю Службу Безопасности больше волнует не потенциал горилл Фостера, и не те сверхспособности, которые они обретут (а может, и не обретут) в будущем, а то, что представители данного вида умеют делать и делают уже сейчас. — Последнюю фразу инспектор произнес таким тоном, что я невольно подобрался, и не зря: — Внушение. Создание виртуальной реальности, которую человек не в состоянии отличить от действительности, настолько тесно одно сплетается с другим. Более того: ученые подозревают, что гориллы могли бы легко обмануть и наши приборы, ведь воздействие на ЭПВ подразумевает возможность вирт-моделирования любой сложности, вплоть до полной материализации объектов. Нетрудно представить спектр перспектив, открывающихся перед нами, если сумеем этим овладеть — от самых благих до самых людоедских. Меня, как безопасника, больше волнуют последние. Пси-зомбирование, подавление личности, ее полная трансформация… Нетрудно также предсказать, сколько найдется среди нас, людей, желающих использовать в личных корыстных целях такого рода потенциал. Вот вам и задачи ОСБЦ на сегодняшний день. Самыми безобидными предполагаемыми обладателями телепатического всемогущества на сегодняшний день, как ни странно, могут быть лишь те, кому оно и принадлежит — гориллы Фостера. Они даже не пытаются каким-либо, пусть самым ничтожным образом, изменять личность человека. Только — и то ограниченно — воздействуют на его память и временно искажают восприятие действительности. Строго в целях самообороны, заметьте. Мы, люди, в силах будем удержаться в таких рамках? Я сомневаюсь. А гориллы… Даже после сверхвоздействия — запорогового энергоинформационного удара, психика приходит в норму за два-три месяца, а через пять не остается даже остаточных вредных эффектов. Нвокеди, например, уже здоров, Джонатан Берк — тем более… Да, — вспомнил Ливнев, — вы, помнится, спрашивали, кто из охотников получил разрешение на высадку в заповеднике, — это Берк.

— Ничуть не сомневался, — проворчал я. — Кого будет ловить?

— Теперь — никого. Планета закрыта. Его разрешение аннулировано с выплатой положенной компенсации. После принятия окончательного решения Тихую, скорее всего, объявят закрытой зоной. Или полузакрытой, но другого типа. Сам я считаю, что заповедник останется как есть, лишь доступ еще больше ограничат. Каковы бы ни были скрытые способности горилл, непосредственной и постоянной угрозы для человека они не представляют. Даже внушение — а феномен внушения мы намерены исследовать в первую очередь, действует только на малой дистанции, менее километра, максимум — один-два, при больших скоплениях животных.

В последнем я (мысленно) не вполне согласился с Ливневым. Для этого имелся личный повод — мои сны.

Сны, вызванные, как выразилась некогда моя киб-секретарша Люси, некими информационными имплантатами, внедренными в мой мозг в качестве посланий. Теперь я был почти уверен, что получил с Тихой предупреждение типа: «Не суйся куда не звали», но размышления на эту давно волнующую меня тему я немедленно решил отложить в долгий ящик — сейчас не время. По вполне понятным причинам я не собирался рассказывать об этом Ливневу. Открытие факта, что гориллы Фостера способны предвидеть намерения человека до того, как они у него возникли, и насильно впихивать ему всякие информпакеты не считаясь с межзвездными расстояниями, могло окончательно добить научный мир. Но прежде всего меня беспокоила ОСБЦ. Меньше всего я хотел провести остаток дней в какой-нибудь засекреченной лаборатории этой славной организации в качестве подопытного кролика. В том, что такое возможно, я не сомневался. Озабоченности ОСБЦ по поводу способностей горилл, похоже, не было предела, а озабоченность чем-либо подобных заведений иногда плохо отражается на правах и свободах граждан. При необходимости наше демократическое государство становится втрое тоталитарнее Третьего рейха и начинает вести себя по отношению к людям соответственно. По самым серьезным поводам и с самыми благими намереньями, разумеется… Ради спасения всей цивилизации, не меньше. Однако если гориллы и вправду могут проделывать шутки с внушением не только на родной планете, но и в масштабах Галактики, то я со своими имплантатами наверняка не уникален. Пускай спецы Безопасности найдут для препарирования кого-нибудь еще. Ливневу я доверял, его конторе — нет.

У меня оставалось еще три вопроса к нему, но первый касался рэдвольфов. Воспоминания о схватках с волкокрокодилами были еще крайне свежи и неприятны. И я по очереди задал следующие два:

— Для чего вы мне все это рассказали? Я неплохо знаком с кодексом поведения сотрудников организаций вроде ОСБЦ. Вашу откровенность вряд ли можно назвать ординарной.

Ливнев улыбнулся и кивнул.

— В точку. Но я не всегда работал на безопасность. Не сомневаюсь, что мы с вами еще встретимся, и тогда, в более благоприятной обстановке, я расскажу вам кое-что о себе… Если захотите слушать. Пока скажу вот что: я, знаете ли, против ненужной секретности и верю в благоразумие людей. Я верю, что вы не станете утруждать себя передачей содержания нашего разговора каждому встречному, скорее — наоборот. А вот на ознакомлении с ним ваших друзей я бы даже настаивал, не случайно ведь напросился в гости, ваш киб-мастер все запишет. Вы немало пережили на Тихой, и имеете право знать. Кроме того, сведения, сообщенные мною вам, вскоре так или иначе станут общедоступны хотя бы частично. У ОСБЦ широкие полномочия, но даже она не в состоянии закрыть планету, ничего не объясняя — ни правительству, ни Парламенту, ни общественности… Следовательно, сообщения появятся и в средствах массовой информации. Цель мер по сохранению секретности состоит не в том, чтоб избежать огласки, а в пресечении ненужной шумихи. Но вы же не рванете сломя голову к репортерам?..

— И еще. Диана сказала, что вы не реквизировали наших горилл. Это нонсенс. Экземпляры для изучения, столь необходимые спецам ОСБЦ…

Ливнев вздохнул.

— Причина та же — я верю в людей. Даже если рискую карьерой, как в данном случае. Именно я настаивал на Совете [27] оставить все как есть. Ну что мы получим, реквизировав горилл? Двенадцать экземпляров? А оставив, получаем в свое распоряжение опыт и знания прекрасного специалиста… Ваш заказчик, Шанкар Капур, — признанный авторитет в области изучения инопланетных человекообразных. Мой расчет оправдался: сутки назад получено его согласие на самое тесное сотрудничество с нами и любыми учеными, желающими принять участие в мозговом штурме задачи, причем без всякого давления с нашей стороны. Он был в восторге, когда мы предложили ему обмен данными по проблеме и прямой доступ в архивы УОП и Комиссии по Контактам. Ведь он и понятия не имел, какого рода животных вам заказал. А понадобятся ОСБЦ «личные» гориллы — наловим. Вы же поймали. Учтем ваш опыт. Мы ведь беспардонно скопировали все ваши данные и видеохронику по Тихой… А вы, я заметил, даже и не сердитесь на нас за наглость? Вот видите! У меня есть причины доверять людям…

Мы распрощались с Ливневым у шлюза, и я взял на себя смелость пригласить его в гости в чужой дом — в особняк Кэт в Монреале, когда он будет на Земле.

— Уверен, она одобрит, когда придет в себя. И все наши тоже.

— С радостью, — улыбнулся Ливнев и протянул мне руку: — Ну что ж, будем знакомы? Вячеслав. Но друзья зовут меня просто Слава.

Когда за ним закрылся люк шлюзовой камеры, я подумал, что всегда буду рад встрече с этим необычным человеком. Я уже немного жалел, что не поговорил с ним о рэдвольфах. Мысль о чудовищах, с которыми мы столкнулись на Тихой, странным образом тревожила меня, причем это никак не было связано с моими личными переживаниями. Я хорошо понимал причины беспокойства ученых и ОСБЦ относительно горилл. Люди давно привыкли жить в Большом космосе как в собственном доме. Но мы чувствовали себя царями природы и повелителями Галактики лишь до тех пор, пока природа нам это позволяла. Столкнувшись с животными, которые превосходили человека во всем, и чей потенциал в начале эволюционного пути оказался выше, чем сумма достижений, могущая ожидать нас самих в его конце, мы начали чувствовать неуверенность в себе и завтрашнем дне. Как нарочно, это оказались обезьяны — существа похожие на тех, от которых, согласно Дарвину, когда-то произошли мы сами. Однако меня не покидало ощущение, что рэдвольфы могли оказаться не менее опасны, чем гориллы. Возможно — более опасны.