Град огненный (СИ) - Ершова Елена (читаем книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Запах становится сильнее и отчаянно хочется закурить. Сую пистолет за пояс и привычно лезу в карман и нащупываю полупустую пачку и зажигалку — единственные вещи, связывающие меня с реальностью. Но чем ниже я спускаюсь, чем дальше бреду, морщась от усиливающейся вони, слыша в голове потрескивание помех, тем сильнее кажется, что я никогда не покидал Улья, что длинный и пустой коридор выведет под купол, где ждет Она — голодная, дрожащая от ярости, зовущая меня. Вытаскиваю зажигалку и чиркаю колесиком. Далеко ли еще? Голубоватое пламя тускло освещает квадратную площадку внизу. До нее — не больше десяти ступеней. Осторожно спускаюсь и останавливаюсь перед обитой металлом дверью.
Что если закрыто?
Тревога толкается изнутри. Дотрагиваюсь до дверной ручки: она скользит под пальцами, в свете зажигалки перламутрово поблескивают разводы. Кто-то на моем месте может подумать, что это разлитые реактивы. Но я знаю точно: вещество, по виду и запаху похожее на секрецию Королевы, и есть «мертвая вода» — состав, текущий по нашим венам и делающий мертвых живыми.
Я возвращаю зажигалку в карман, вытаскиваю пистолет и делаю глубокий вдох, опуская ручку вниз.
Щелчок!
Засов плавно уходит в пазы. Я выдыхаю и тяну дверь на себя.
Через порог падает длинный прямоугольник света. Вопреки моим ожиданиям, запах не становится острее, но и не пропадает совсем, зато температура ощутимо подскакивает, а воздух как будто становится суше. Я с порога обшариваю помещение взглядом, готовый выстрелить в любой момент, но комната пуста.
Она вполовину меньше хранилища, и у одной стены буквой «П» располагается стол с монитором по центру и кнопками по бокам, а у другой, занимая большую часть помещения, находится прозрачный аквариум. Несколько крупных ламп на металлических штативах льют ослепляющий и жаркий свет внутрь этого стеклянного ящика. А в ящике лежит кокон.
Увеличенная копия тех, в которых перерождались неофиты. И, должно быть, точная копия того, в котором вызревал экзоскелет, превративший меня в Зверя. Внутри кокона, за белыми и прочными стенками темнеет что-то черное, живое, дышащее. Я вижу фрагменты брюшка, голову, прижатую к туловищу, и бепорядочно подергивающиеся лапы. Далекий шепот становится все различимее, все настойчивее. Боль простреливает висок, и я шиплю, закрываю ладонями уши, будто так можно избавиться от Ее зова. Лбом упираюсь в горячую стенку аквариума. Новое божество шевелится во сне, и грезятся ему медные леса и ржавые веретена ульев, низкие облака, цепляющиеся за макушки сосен, черный дым до самого горизонта и гул огня, вторящий гулу работающих вертолетных лопастей. Существо в коконе пускает слюну, мечтая о сыром мясе и сладком сахарном сиропе. Ядовитая роса выступает на кончике жала и отливает перламутром.
Проект «Авадон», имя которого означает — «губитель». Божество, владеющее тайной смерти.
Когда-то и я хотел владеть ею. За пазухой Франца спрятана колба с «мертвой водой». Это сила, способная разрушить все существующие устои и создать их заново. И будут черные штандарты над Новодарским собором, и легионы мертвецов, и смерти всех, кто мне дорог, и новый хозяин, повелевающий нами и держащий в страхе страну, и не только Южноуделье, а и Загорье, и Эгерское королевство, и Черный материк. Выпусти эту заразу в мир — и все запылает.
Мое дыхание оставляет разводы. Я черчу на запотевшем стекле цифру пять, потом быстро стираю ладонью.
— Прости, — без сожаления шепчу я, — достаточно с нас богов и хозяев.
Медленно отхожу от стекла. Божество еще продолжает звать: тоскливо, беспокойно, но я больше не верю ей. Я — Ферзь, резервная станция. И только я могу противостоять зову Королевы.
Не сразу замечаю, что снова вытаскиваю из кармана зажигалку и нервно щелкаю колесиком. Привычка — вторая натура, как говорят люди. Гляжу на зажигалку, уместившуюся в ладони, и вспоминаю записи из архива:
«… из дыма вышла саранча на землю»
Значит, туда она и вернется.
Осматриваюсь по сторонам и замечаю на потолке кругляш пожарного извещателя. Если и сжигать мосты — то сразу и до конца, без возможности возврата. Засовываю пистолез за пояс и подтаскиваю один из столов к центру комнаты и тянусь к извещателю, кручу его по часовой стрелке. Сняв коробку, вынимаю из пистолета дротик и поддеваю острием крышку, после чего извлекаю элемент питания и спрыгиваю вниз. Теперь толкаю стол поближе к аквариуму, так, чтобы можно было дотянуться до ламп. На другом столе, возле монитора лежат картонные папки и бумаги. Тащу их к аквариуму и скидываю вниз. Они ложатся на кокон, как сброшенная листва. На исписанных линейках различаю показатели температуры, давления, концентрацию препарата АТ, знакомые и незнакомые мне формулы. Разрывающая боль в висках становится сильнее. Божество волнуется, мечется в своей скорлупе, бьется медными боками. И кричит, кричит на высокой и лишь мне одному слышимой ноте. От этого крика лопаются капилляры, а из носа течет кровь. Я стискиваю зубы и достаю сигареты.
— Это за Пола, мразь, — говорю я, прикуриваю первую и бросаю вниз. — А это — за Расса. За Виктора. За всех людей и васпов.
Бумага вспыхивает не сразу. Сначала тлеют прожженные сигаретами дыры, потом начинают обугливаться края. Черные язвы пожирают нетронутую чистоту белизны, и кокон, наконец, трескается. Я вижу мелькнувший глаз, сотканный из клубящегося золотого пламени. Жвала приоткрываются, исторгая агонизирующий рев.
— А это за меня! — говорю я и бросаю подожженный факел прямо в развестую пасть чудовища.
Спрыгнув со стола, наблюдаю, как внутри аквариума разрастается пламя. Сухое потрескивание становится все громче, и громче становится крик божества — его голова превращена в охваченный огнем шар. Один глаз лопается и истекает темной кровью. Еще немного и кокон вспыхивает как головешка. Тогда я поворачиваюсь и, прихватив стул, в несколько прыжков выбегаю из комнаты. Спинкой стула подпираю ручку на случай, если зверь все-таки выберется из колыбели, ставшей для него могилой. А вдогонку все несется и несется высокий плач, от которого рвется из груди сердце и голова превращается в сгусток боли. Лестница предательски шатается, я бегу, поскальзываясь, падая на колени и разбивая их в кровь, но все-таки быстро добираюсь до верха и вываливаюсь в хранилище. Там уже нет ни Расса, ни Франца, только бессознательный Вацлав, и у стеллажей туда-сюда расхаживает рядовой с винтовкой наперевес. Увидев меня, он останавливается и рапортует:
— Господин Ян! Сержант Франц взял на себя командование и перенес раненых в безопасное место. Я оставлен за дежурного и ожидаю…
— Уходим! — кричу я, проносясь мимо и толкая васпу плечом. Он схватывает на лету, несется следом, ничего не спрашивая, ничему не удивляясь.
Коридоры пусты: васпы ушли чуть раньше. Гул шагов забивает тоскливый вой чудовища, беснующегося в огненной ловушке, но я больше не думаю о нем, а только о моих ребятах: удастся ли им вырваться? Будет ли поджидать на выходе очнувшаяся охрана? Выживет ли Расс?
Тревога закручивает внутренности в клубок. Это еще страшнее, чем было при капитуляции, но вместе со страхом приходит облегчение.
Профессор Полич когда-то писал: «Минует буря — останется мусор». Пришло и мое время засучить рукава и прибрать за людьми. Из дыма вышла саранча, в дым и вернется. Очень скоро на пепелище взойдут новые всходы и новая жизнь, а какой она будет — зависит только от нас.
Коридор делает петлю. Из-за поворота вышагивают люди, похожие на жуков в черных бронежилетах и касках. На рукавах — полицейские шевроны.
— Стоять! Полиция! Руки за голову! — кричит человек, его голос звучит приглушенно из-под маски. Я останавливаюсь сразу и отшвыриваю винтовку, не дожидаясь, пока начнется перестрелка.
— Не стреляйте! Сдаемся!
Рядовой эхом повторяет мои слова, падет на колени, сцепляя пальцы за головой. Люди подбегают ко мне, заламывают руки. Я едва не впечатываюсь лицом в плитку, и торопливо говорю то, что придумал уже давно:
