Простые смертные - Митчелл Дэвид Стивен (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗

Впервые я увидела Жако в «инкубаторе» родильного отделения, потому что он появился на свет раньше времени. Я тогда во второй раз побывала в «Грейвзенд дженерал хоспитал», но уже в другом здании, где находилось родильное отделение. Мама только-только приходила в себя после кесарева сечения и выглядела какой-то необыкновенно усталой – я, во всяком случае, такой измученной ее никогда не видела. И все-таки она счастливо улыбалась нам и сказала, чтобы мы поздоровались с нашим новым братиком Джеком. Папа весь предыдущий день и всю ночь провел в больнице и выглядел таким помятым, небритым и немытым, словно неделю ночевал в автомобиле на парковке. Шэрон, помнится, более всего была огорчена тем, что теперь ей придется расстаться с положением всеобщей любимицы, да еще и из-за какого-то непонятного существа – то ли обезьянки, то ли креветки, лежащей в «инкубаторе» и утыканной разными трубочками. Брендану тогда было уже пятнадцать, и он заранее испытывал отвращение к плачу очередного младенца и бесконечной возне с кормлениями, отрыжкой и обкаканными памперсами. Я постучала пальцем по стеклу и сказала: «Привет, Жако, я твоя старшая сестра», и его пальчики шевельнулись в ответ; совсем чуть-чуть, но мне показалось, что это он вроде как приветливо махнул мне рукой. Богом клянусь, он действительно мне ответил; это чистая правда, хотя больше никто этого не заметил; зато у меня в сердце словно что-то защекотало, и я почувствовала, что готова кого угодно убить, лишь бы защитить эту кроху от любых невзгод. Я и теперь относилась к Жако точно так же; особенно меня бесило, когда какие-нибудь ублюдки заводили речь о том, какой это «странный ребенок», а может, и вовсе «эльфийский подменыш» или «просто урод недоношенный». Среди людей все-таки очень много сволочей и невежд. Почему, собственно, считается нормальным, когда ребенок в семь лет рисует межпланетные корабли, а если ему нравится рисовать «дьявольские» лабиринты, то он «урод»? Кто решил, что тратить деньги на игру «Космические пришельцы» можно, а если ребенок купит себе калькулятор с кучей всяких математических операций, то его попросту задразнят? Почему детям разрешается слушать по радио «Топ-40» всякие идиотские передачи, но если тебе в шесть лет нравится слушать передачи на иностранных языках, тебя непременно сочтут фриком? Мама и папа, правда, порой просили Жако поменьше читать и побольше играть в футбол и другие подвижные игры, и после этого он какое-то время вел себя почти как нормальный семилетний мальчик, но все прекрасно понимали, что он просто притворяется. Просто время от времени тот, кем он был на самом деле, как бы взглядывал на меня с улыбкой из глубины его черных глаз – так бывает, когда случайно заметишь в окне проносящегося мимо поезда лицо человека, который посмотрел на тебя и приветливо тебе улыбнулся, – и в такие моменты мне всегда хотелось помахать ему рукой, даже если Жако сидел напротив меня за столом или мы с ним вместе поднимались по лестнице.

В общем, галлюцинация то была или нет, но нельзя же было сидеть так весь день. Пора было поднять задницу и двигаться дальше. И еды мне нужно было раздобыть, и придумать какой-нибудь план действий. В общем, я заставила себя встать, и вскоре, уже за первым поворотом дороги, поля закончились, и я вновь оказалась в привычном мире садовых изгородей, указателей и полосатых дорожных переходов. В небе над головой качалось жаркое марево, и меня опять донимала жажда. В последний раз я вволю напилась воды – прямо из-под крана! – когда мы с Брубеком проникли в церковь; а в городе по правилам приличия нельзя просто так постучаться в дверь и попросить стакан воды, хотя где-нибудь в пустынном краю такое вполне допустимо. Господи, хоть бы попался какой-нибудь парк с фонтанчиком питьевой воды – это было бы идеально! – или хотя бы общественный туалет, но поблизости не было ни малейших признаков ни того, ни другого. А еще мне очень хотелось почистить зубы: их внутренняя сторона стала какой-то шершавой, как чайник изнутри, когда там нарастает накипь. Из какого-то окна на меня так пахнуло поджаренным беконом, что мой бедный живот прямо-таки свело от голода, а тут еще словно нарочно мимо проехал автобус, направлявшийся в Грейвзенд. Стоило на него сесть, и через сорок пять минут я была бы дома…

Это, конечно, так, но я тут же представила себе торжествующее лицо мамы, когда она, открыв боковую дверь, впустит меня в дом, и… автобус, пыхтя, проехал мимо. Некоторое время я продолжала уныло брести по дороге, потом нырнула под железнодорожный мост и наконец увидела впереди ряд магазинов и газетных киосков, где наверняка можно будет купить бутылку воды и пачку печенья. Я рассматривала вывески магазинов: «Христианская книга», «Все для вязанья», «Игорная лавка» [16], магазин детских конструкторов и моделей самолетов фирмы «Эрфикс», чуть дальше – зоомагазин, где в клетках сидели шелудивые хомяки. Почти все магазины были закрыты, и в целом улица имела весьма унылый вид. Ну что ж, во всяком случае, до Рочестера я добралась. А дальше что?

Вон там телефонная будка земляничного оттенка…

Земляника, клубника… А что, это неплохая идея.

Женщина в справочной будке довольно быстро отыскала телефон фермы Гэбриела Харти «Черный вяз», что на острове Шеппи, и спросила, не хочу ли я сразу с ним переговорить. Я сказала, что хочу, и уже через минуту меня соединили с фермой. На моих часах было без трех минут девять. Для фермы, безусловно, это не слишком рано даже в воскресенье. Но трубку никто не брал. По совершенно непонятной причине я вдруг страшно разнервничалась. Если через десять гудков мне так никто и не ответит, решила я, то повешу трубку и смирюсь с неизбежностью. Значит, просто не суждено.

На девятом звонке кто-то все же снял трубку, и послышалось тягучее «Да-а?».

Я сунула в щелку десять пенсов и сказала:

– Добрый день. Это ферма «Черный вяз»?

– Да вроде бы так. Во всяком случае, еще вчера она именно так называлась. – Голос был хрипловатый, и его хозяин невыносимо растягивал слова.

– Вы мистер Харти?

– Да вроде бы так. Когда я последний раз в зеркало смотрелся, то все еще был мистером Харти.

– Я звоню, чтобы спросить: вы нанимаете сборщиков урожая?

– Нанимаем ли мы сборщиков? – Он помолчал. Мне было хорошо слышно, как где-то на заднем плане захлебывается лаем собака; потом какая-то женщина громко крикнула: «Борис, заткни пасть!» – Да-а, нанимаем.

– Одна моя подруга пару лет назад работала у вас на ферме, и если вы не против, я бы тоже хотела к вам приехать и немного поработать. Мне очень нужно. Пожалуйста!

– Клубнику раньше собирать доводилось?

– Доводилось, но не на настоящей ферме. А вообще я к тяжелой работе привыкла, – я вспомнила о своей ирландской двоюродной бабушке Айлиш, – я раньше часто своей тете в огороде помогала, а огород у нее просто огромный, так что я не боюсь испачкать руки.

– Значит, у нас, фермеров, руки всегда грязные, так?

– Я просто хотела сказать, что не боюсь тяжелой работы и могла бы хоть сегодня начать. – Последовала пауза. Очень длинная пауза. Очень-очень длинная. Я забеспокоилась: видно, придется совать в автомат еще монетку. – Мистер Харти? Алло? Вы меня слышите?

– Да-а. По воскресеньям никто ничего не собирает. Во всяком случае, у нас, на ферме «Черный вяз». По воскресеньям мы даем ягодам и фруктам возможность подрасти. А собирать начнем завтра ровно в шесть. Кстати, у нас имеются спальни для сборщиков, но предупреждаю: это не отель «Ритц». И горничных у нас нет.

Блеск!

– Это просто отлично! Значит… вы меня берете?

– Тридцать пять пенсов за ящик. Полный. И никаких гнилых ягод. Иначе заставлю все снова собирать. И никаких камней, иначе сразу выгоню.

– Хорошо-хорошо. Так я могу сегодня подъехать?

– Да-а, давай. У тебя имя-то есть?

Я испытала такое облегчение, что, не подумав, тут же выпалила «Холли!» и сразу поняла: разумней было бы назваться вымышленным именем. Прямо передо мной на железнодорожном мосту висела реклама сигарет «Ротманз», и я сказала: «Холли Ротманз» – и снова пожалела об этом. Надо было выбрать что-нибудь легко забывающееся, вроде Трейси Смит, но теперь уж ничего не попишешь.