Абсолютное программирование - Петров Сергей (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
Все еще держась мертвой хваткой за косяк, я оглянулся. Саваоф сидел за столом, откинувшись на резную спинку средневекового стула и скрестив руки на груди. Он продолжал грустно улыбаться, но во взгляде мелькнула строгость.
– Осторожнее, Илья Евгеньевич, – повторил он медленно.
Я очень осторожно выглянул наружу. Вокруг – черная непроницаемая тьма. Ничто. Даже не вакуум. Отсутствие пространства-времени. Я заглянул за косяк двери в надежде увидеть хотя бы стену здания, в котором мы находились, но такое же ничто оказалось и там. Высовывать руку и ощупывать не хотелось. С трудом отлепившись от косяка, я аккуратно прикрыл дверь, повесил плащ обратно на вешалку и вернулся за стол. Машинально отхлебнул остывающий чай. Саваоф молча наблюдал.
– А отчество у вас есть? А то Саваоф – как-то неудобно. Вы старше меня, а я вас только по имени.
– Ну, допустим, пусть будет Саваоф Ильич. Устроит?
– Это как-нибудь связано с моим именем?
– Нет, просто так само в голову пришло. Мне-то имя вообще в принципе не нужно. Я до сего момента один был. Ну, а раз уж вы здесь, пусть буду Саваофом Ильичом.
– Ну хорошо, Саваоф Ильич. Итак, либо вы уникальный гипнотизер, либо все действительно обстоит так, как обстоит. Хотя на Бога вы все равно не похожи.
– А я и не Бог. Еще чаю?
– Да, спасибо, если можно. Вы сказали, что были один до тех пор, пока не появился я. Означает ли это, что я вам зачем-то понадобился? Или это такая процедура посмертного суда? В уютной обстановке разберем мои грехи, и дальше вы меня отправите по назначению?
– Вы мне понадобились, Илья Евгеньевич, да еще как. А насчет посмертного суда, так вы эти метафизические бредни забудьте. Никакой загробной жизни не существует.
– То есть как? А как же я, сидящий сейчас перед вами? Если помните, мне две пули в голову всадили. Такие травмы не лечатся.
– Вы, Илья Евгеньевич, к сожалению, отнюдь не тот же самый субъект, которому, как вы изволили выразиться, всадили в голову две пули. Вы – его реплика.
– Это как? Я чувствую себя самим собой. Я – это я. Что значит реплика?
– А то и значит, что вы являетесь абсолютно точной, вплоть до последнего кварка, копией погибшего. Вы обладаете всеми его чувствами, знаниями, памятью, характером. Можно сказать, вы взяли у него его жизнь. Но сам он уже ничего не чувствует. Его жизнь окончена. Его душа, или, правильнее, его самоощущение, к вам не переселилась, она умерла вместе с ним. У вас ваша собственная душа. Печально, но репликация – единственный способ осуществления бессмертия, и никаким бессмертием она на самом деле не является. Кстати, предваряя ваши последующие вопросы: вы – отнюдь не первая реплика Ильи Евгеньевича. Первая, квазиматериальная, тоже теперь мертвая, падает сейчас в черную дыру в центре Галактики, и будет падать туда, с нашей точки зрения, вечно.
– Следовательно, я тоже умру, и больше уже ничего не буду чувствовать? Даже если появится моя новая реплика?
– Абсолютно верно. Ваша новая реплика станет жить продолжением вашей жизни, но это будет ее собственная жизнь.
– И кто же играет со мной в эти игры? Вы, как я понимаю?
– Илья Евгеньевич, прошу понять меня правильно и принять неизбежное. Да, это я реплицировал вас, и собираюсь реплицировать и дальше. Но я ни в коем случае не стал бы вас тревожить, если бы не трагическая необходимость.
– И что же это за необходимость такая, чтобы покойников тревожить? Не по-божески это, Саваоф Ильич!
– Мне нравится, что вы относитесь к ситуации с юмором, Илья Евгеньевич. Собственно, я знал, что так будет. Я вообще знаю вас лучше, чем вы сам. Но давайте-ка на сегодня прервемся. Вы, наверное, устали, а разговор у нас впереди серьезный. Вы, извините, реплика материальная, так что вам самое время отдохнуть. Там для вас апартаменты приготовлены, давайте я вас провожу.
Я и в самом деле чувствовал дикую усталость. Для несчастной второй реплики столь дорогого моему сердцу ныне покойного Ильи Евгеньевича, царство ему небесное, психическая нагрузка оказалась чрезмерной. Я брел в дрожащем пятне света, отбрасываемого шандалом, вслед за шаркающим Саваофом Ильичом по длинным коридорам старинного дома, и вопросы, которые я хотел задать, один за другим покидали мою голову. Существуют ли еще реплики, кроме меня? Да черт его знает! Можно ли реплицировать мне на вечерок какую-нибудь «плэймэйт» или «пентхаус пет»? А зачем она тебе, ты все равно сейчас отрубишься. Что это за снег там, снаружи, за окнами, если там ничего нет? Да фиг его знает, специально для твоего уюта организован. Ну где же эти чертовы апартаменты, спать охота! Да вот они.
Саваоф Ильич толкнул скрипучую дверь и пропустил меня вперед. Я вошел в темное помещение и остановился, боясь на что-нибудь налететь. За спиной щелкнул выключатель.
– Ну как, я угадал ваше желание? – спросил добрейший Саваоф Ильич.
Как громом пораженный, я стоял в прихожей собственной квартиры.
– Проходите, Илья Евгеньевич, будьте как дома. Я, с вашего разрешения, удалюсь. Отдыхайте. Утром продолжим. Спокойной ночи.
И Саваоф Ильич отбыл, тщательно прикрыв за собой дверь.
Я кинулся на кухню. Негромко урчал холодильник. Распахнув его дверцу, увидел тот же самый набор продуктов, до которого так и не смог добраться в ту бесконечно далекую дождливую ночь. Схватил кусок колбасы, и, откусывая от него на ходу, побежал по комнатам. Все так же, как тогда. В спальне – не убранная постель. В кабинете гудят вентиляторами и шелестят дисководами компьютеры. Компьютер, на котором работал спайдер, молчит, держит на экране серое окошко с одним-единственным сообщением: «m=06.2008 d=04».
Я подбежал к окну. Там спала летняя ночная Москва. Оглянулся. На часах четыре утра. Схватил трубку телефона. Гудок – ответ станции. Тыкая мимо клавиш, с третьего раза набрал номер виталиной дачи. Длинные гудки. Один. Второй… Пятый. Щелчок. Сонный виталин голос: «Алло.»
– Ты, сволочь, ты меня слышишь?
«Алло, говорите!»
– Виталий, так тебя и перетак, это Илья!
«Не слышу, говорите!»
– Это Илья, ты что, не слышишь меня?
«Ты, сука, попробуй только еще набрать этот номер! Я тебя из-под земли достану!»
Короткие гудки. Естественно, он меня не слышал. С тем светом связь, как известно, односторонняя. Но насчет «из-под земли», это он здорово скаламбурил.
Дожевывая колбасу, я уже без энтузиазма побрел обратно к входной двери. Постоял перед ней. По идее, с той стороны сейчас должен лежать свеженький, только начинающий коченеть, труп.
Открыл дверь. Из темного коридора пахнуло настоянным на старинном дереве многовековым запахом аристократического жилья. Свет из моей прихожей упал на противоположную стену и, сквозь слегка раздвинутые тяжелые портьеры, – за окно. Там все так же шел снег. Вьюга улеглась, и снег падал теперь медленно, крупными хлопьями.
Я закрыл дверь, добрался до спальни, на ходу сдирая с себя одежду, и рухнул в постель. Водяной матрас, пару раз качнувшись, принял мое спящее реплицированное тело.
Ну, Саваоф Ильич, и дурацкие же у вас шуточки.
