Противостояние. Том II - Кинг Стивен (читать книги бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
— Что? — спросила она, и он сообразил, что пробормотал это вслух.
— Отпускной сезон, — повторил он.
— Что это значит?
— Все, — сказал он и взял ее за руку.
Глядя на Питера, он подумал: «Может быть, если мы расскажем ему обо всем, что случилось, он расскажет это своим детям. Предупредит их. Детки, дорогие, эти игрушки — смерть. Они несут в себе взрывы, лучевую болезнь и черную чуму, вызывающую удушье. Эти игрушки опасны: дьявол в мозгах человека двигал руками Бога, когда они создавались. Не играйте в эти игрушки, детки, дорогие, пожалуйста, никогда не играйте. Не надо больше. Пожалуйста… пожалуйста, извлеките урок. Пусть этот опустевший мир станет вашей тетрадкой с прописями».
— Фрэнни, — сказал он и развернул ее к себе, чтобы заглянуть ей в глаза.
— Что, Стюарт?
— Как ты думаешь… Как ты думаешь, люди когда-нибудь чему-нибудь научатся?
Она открыла было рот для ответа, заколебалась и… промолчала. Керосиновая лампа мигала. Ее глаза казались очень голубыми.
— Я не знаю, — наконец выговорила она. Казалось, ей не понравился ее собственный ответ, она попыталась выдавить что-то еще; попыталась как-то пояснить свою первую реакцию и смогла лишь снова повторить: — Я не знаю.
Круг замыкается
Нам нужно помочь, полагал Поэт.
Он проснулся на рассвете.
На нем были его сапоги.
Он уселся и огляделся вокруг. Он был на пляже — белом, как кость. Над ним — высоко и далеко — простиралась голубизна безоблачного керамического неба. Под ним бирюзовое море где-то далеко разбивалось о риф, а потом мягко несло свои волны, захлестывая берег и струясь между странными лодками, которые были (каноэ, шлюпки, каноэ)…
Он знал это, но… откуда?
Он поднялся на ноги и чуть не упал. Он весь дрожал. Ему было плохо. Тяжелое похмелье.
Он повернулся. Зеленые джунгли, казалось, выпрыгнули словно ниоткуда прямо у него на глазах, темные узлы виноградных лоз, широкие листья и буйно распускающиеся цветы, которые были (розовыми, как сосок хористки)…
Он снова удивился.
Что такое хористка?
Кстати, а что такое сосок?
Ара вскрикнул, увидав его, вслепую полетел прочь, врезался в толстый ствол старого баньяна и рухнул замертво у его подножия с задранными кверху лапками.
(Его на столик усади, ножки кверху задери.)
Мангуста взглянула на его полыхающее, заросшее щетиной лицо и сдохла от закупорки сосудика в мозгу.
(Сейчас войдет сестричка с ложкой и стаканчиком.)
Жук, деловито карабкающийся вверх по стволу пальмы, почернел и рассыпался в прах — крошечные голубые электрические искорки на мгновение мелькнули между его усиками-антеннами.
(И станет капать ему сок прямо из карманчика.)
«Кто я?»
Он не знал.
«Где я?»
Какое это имело значение?
Он пошел — вернее, заковылял — к краю зарослей. Голова кружилась от голода. Звук шагов по земле глухо отдавался в ушах, как толчки бешеной крови. Его мозг был пуст, как мозг новорожденного младенца.
Он был на полпути к кромке зелени, когда та раздвинулась и из нее вышли трое мужчин. Потом четверо. Затем их стало шестеро.
Это были ребята с гладкой коричневой кожей.
Они уставились на него.
Он уставился на них.
Кое-что стало возвращаться.
Шестеро превратились в восемь. Восемь стали дюжиной. Все они сжимали в руках копья. Они начали поднимать их с угрозой. Человек со щетиной на лице посмотрел на них. На нем были джинсы и старые стоптанные ковбойские сапоги — больше ничего. Туловище — белое, как брюхо сазана, и жутко исхудавшее.
Копья поднялись высоко вверх. Потом один из коричневых — вожак — стал гортанно выкрикивать одно и то же слово, снова и снова, звучащее как «Йун-на!».
Ага, кое-что возвращалось.
Точненько.
Прежде всего его имя.
Он улыбнулся.
Эта улыбка была как красное солнце, прорвавшееся через темную тучу. Она обнажила ярко-белые зубы и поразительные сверкающие глаза. Он протянул им свои лишенные линий ладони в универсальном жесте мира.
Перед силой этой улыбки они спасовали. Копья упали на песок; одно копье упало острием вниз и застыло под углом, покачиваясь.
— Вы говорите по-английски?
Они только смотрели.
— Habla espanol?
Нет, они не говорили по-испански. Они определенно не habla на ё…м espanol.
Что это значит?
Где он?
Ладно, со временем это придет. Рим строился не за один день, как и Акрон, и, кстати, Огайо. И место не имеет никакого значения.
Место, где делаешь остановку, никогда не имеет значения. Лишь бы ты был там… и стоял на ногах.
— Parlez-vous francais?
Никакого ответа. Они уставились на него, завороженные.
Он попробовал заговорить по-немецки, а потом расхохотался над их тупыми овечьими лицами. Один из них принялся беспомощно всхлипывать, как ребенок.
«Они простые ребята. Примитивные, простые, неграмотные. Но я могу использовать их. Да, я могу отлично их использовать».
Он приблизился к ним, по-прежнему держа открытыми свои выставленные ладони без линий и все еще улыбаясь. Его глаза искрились теплым и безумным весельем.
— Меня зовут Расселл Фарадей, — произнес он тихим ясным голосом. — У меня — своя миссия.
Они уставились на него во все глаза, превратившись в живое воплощение ужаса и восхищения.
— Я пришел вам помочь.
Они начали падать на колени и склонять головы перед ним, и когда его темная, темная тень упала на них, его улыбка стала шире.
— Я пришел научить вас, как стать цивилизованными!
— Йун-на! — с радостью и ужасом всхлипнул вождь. И когда он стал целовать ноги Расселла Фарадея, темный человек начал смеяться. Он смеялся, и смеялся, и смеялся.
Жизнь — такое колесо, на котором долго не удержится ни один человек.
И все всегда кончается тем, что, описав круг, оно снова возвращается к исходной точке.
Февраль, 1975 — декабрь, 1988
