Проводник (СИ) - Сидоров Леонид Владимирович (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
Блеснув белозубой улыбкой, паренек, пыхтя, взвалил чемоданы.
— Филимон Архипович, я вас умоляю! Да рази ж я когда кого-нибудь тряс? Довезём в лучшем виде, не беспокойтесь!
— Ну-ну…
Бережно усадив пассажира, городовой скомандовал:
— Трогай помаленьку.
Пролётка плавно тронулась с места и свернула на Пушкинскую. Макс обеспокоенно оглянулся.
Если память не изменяет, кажется, ещё номер в гостинице был забронирован. Пропадёт теперь. Плакали денежки.
— Не извольте беспокоиться, Дмитрий Михайлович, — доверительно наклонился Филимон Архипович. — Конечно, у нас в Одессе больницы может и попроще, но лечат весьма недурственно, уверяю вас.
— Что? А, нет. Я беспокоюсь отнюдь не о больнице. Номер в гостинице пропадёт. Заранее оплачен. А деньги казённые.
— Ах, это, — пренебрежительно отмахнулся городовой. — Да полноте вам, сущая безделица. Вот устрою вас в больницу, и всё улажу.
— Благодарю вас, — слабо улыбнулся Макс. — Даже и не знаю, что бы я без вас делал. Словно ангел-хранитель.
— Пустяки, — польщено улыбнулся Филимон Архипович. — Это моя работа. Кстати, я так понял, и вы к нам не просто так пожаловали. Простите великодушно, но когда вы были без чувств, пришлось заглянуть в ваши бумаги. Шелководство значит? Похвально.
— Да-да, — рассеяно кивнул Макс. — Шелководство. Всю минувшую зиму и весну провёл с инспекцией в южных губерниях. Тифлис, Ставрополь, и иже с ними. А вот ныне получил бумаги убыть за границу. Вначале Марсель, потом Париж. Признаться, картина сейчас безрадостная по всей Европе, убытки хозяйства терпят преогромнейшие. Мрёт шелкопряд, и всё тут. А что, по какой причине, науке пока неизвестно.
— Марсель, Париж, значит, — Филимон Архипович задумчиво покрутил ус. — Да-с, далековато и весьма. А когда отплывать намерены?
— Думал в воскресенье, а вот теперь уже даже и не знаю, — пожал плечами Макс. — Честно сказать, до сих пор голова немного кружится, да и дышать трудновато. Словно на грудь давит что-то.
— Охо-хо, — вздохнул городовой. — Ничего, даст бог, поправитесь. Воздух у нас здесь морской, целебный. А вот с извозчиками да, прямо беда, не знаю что и делать. Третьего дня в порту одну барышню насмерть стоптали, царствие ей небесное, — размашисто перекрестился. — Уж на что я после Крымских баталий к крови привычен, да и то скажу вам, стало малость не по себе. Извозчик, стервец, зенки с утра залил, да и налетел. Ему-то, пропоице, что, всего лишь каторга, а вот барышню с того света увы не вернёшь…. О, а вот, кстати, мы уже и приехали.
В глубине каштановой аллеи показалось белое здание с огромными колоннами.
— Это у нас улица Херсонская, — пояснил Филимон Архипович, между делом кому-то почтительно козырнув, — городская больница. Надеюсь, Матвей Яковлевич на месте. Ученик самого Николая Ивановича Пирогова, смею заметить, — воздел указательный палец в небо, — да-с…. Осмотрит вас, и душа моя будет на месте.
Пролётка подъехала к приёмному покою.
— Тпр-р-у-у, — натянул поводья извозчик. Повернулся и озорно заулыбался.
— Ну что, Филимон Архипович, чай не растряс?
Городовой степенно пригладил усы.
— Кхм… Молодец, Петруха. Как и обещал. Теперь голубчик давай с вещами подмогни, заноси в приёмное…. Спускайтесь, Дмитрий Михайлович, только заради Христа, держитесь. Что-то на вас лица совсем нет, ей богу…
Придерживаясь за поручень, Макс неловко сошёл на брусчатку. После недолгого сидения в голове зашумело. Прикрыв глаза, несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь справиться с головокружением.
Да уж, повезло, так повезло. Должно быть неплохо обо что-то приложился. Из носа просто так кровь не пойдёт. Как бы вообще сотрясения мозга не было. Накроются тогда все эти Марсели и Парижи большим медным тазом.
— Идёмте, — взял под руку Филимон Архипович. — Только позвольте я вас немного поддержу, от греха подальше.
— Один момент, — остановился Макс при виде возвращающегося паренька. — Всякая работа должна быть оплачена.
Потянулся в карман и вручил горсть серебряной мелочи.
— Держи, Петро. Честно заработал.
— Премного благодарствую, барин, — просиял извозчик. — Дай вам бог доброго здоровьечка! Вот ежели всяк бы так платил, глядишь и я бы скоро…
— Ну, ступай, Петро, ступай, — поторопил Филимон Архипович. — Некогда нам с тобой лясы точить.
Провожаемые заинтересованными взглядами пациентов, зашли в приёмный покой.
— Постой-ка, голубушка! — городовой окликнул спешащую с кипой белья дородную медсестру. — Матвей Яковлевич сегодня принимает?
— Так в смотровой он. Второй кабинет налево по коридору.
— Благодарю вас, душечка. Идёмте, Дмитрий Михайлович.
Остановившись перед дверью, деликатно постучал.
— Разрешите?
— Да-да, войдите!
Тихонько скрипнула дверь. Отложив бумаги, высокий худой мужчина поправил очки и порывисто привстал из-за стола.
— Ба! Филимон Архипович! Добрый день! Какими судьбами?
— Здравствуйте, Матвей Яковлевич. Да вот, опять беда приключилась. Гостя московского к вам привёл…
— Росинский Дмитрий Михайлович, — галантно наклонил голову Макс. — Министерство государственных имуществ, инспектор Московского комитета по шелководству.
— Моё почтение, — кивнул доктор. — Лукин Матвей Яковлевич, земский врач. И позвольте узнать, что же у вас за беда?
— Да беда. Прямо-таки коварная судьба-злодейка, — усмехнулся Макс. — Представьте, везут меня по Ланжероновской, наслаждаюсь прекрасными видами, и тут всего в каких-то пяти шагах от гостиницы на нас налетает пролётка.
— Боже мой, как, опять эти извозчики? — ужаснулся доктор. — Что же вы стоите, право! Немедля же проходите к кушетке и раздевайтесь до пояса! Мне надо вас тщательно осмотреть.
Морщась от боли, Макс стянул перчатки и начал раздеваться, неловко пытаясь совладать с многочленными пуговицами.
— Позвольте я вам помогу, — подошёл Матвей Яковлевич. — Я так понимаю, сознание вы теряли? — осторожно помог высвободить из рукава левую руку.
— Честно сказать, не помню. По всей видимости, да.
— Так точно-с, теряли, — почтительно встрял городовой. — Лежал совершенно без чувств весь в крови. Я как учили, первым делом пульс пощупал. Пусто. И тут я уж грешным делом подумал, — взволновано покрутил ус, — да-с…
— Такое бывает, — рассеяно кивнул Матвей Яковлевич, помогая снять рубашку. — Должно быть пульс был нитевидный, потому сразу и не прощупать…. И сколько вы говорите, он так лежал?
— Да минут пять, не боле. Пока я этих олухов опрашивал.
— Пять это хорошо, — доктор вытащил из ящика стола крохотный никелированный молоточек. — Что ж, Дмитрий Михайлович, присаживайтесь. Для начала посмотрим ваши рефлексы…
Макс невольно усмехнулся, когда нога рефлекторно дёрнулась в ответ на лёгкое постукивание по коленке. Точно так же когда-то в далёких шестидесятых старина Билли проходил проверку на профпригодность среди сотен таких же новобранцев в невзрачных чёрных безразмерных трусах. Оказался здоров как бык. По крайней мере, так и сказал врач.
— Хм. Странно. Что именно показалось вам забавным? — заинтересовался Матвей Яковлевич.
— Нет-нет, ничего. Просто подумалось, неужели найдётся человек, у которого нога не дёрнется.
— Ах, вот оно что, — усмехнулся доктор. — Да, как ни странно, такое редко, но случается. Но это уже чистая неврология…. Так, Дмитрий Михайлович, с пателлярным рефлексом у вас полный порядок, — деловито выудил стетоскоп из кармана. — Теперь давайте я вас немного послушаю, — прислонился к груди. — Дышите…. Не дышите…. Дышите…. Не дышите…
Напоследок осмотрев глазное дно, вынес вердикт.
— Что ж, как это не печально, но некоторые признаки сотрясения мозга всё же у нас имеются. Придётся понаблюдать вас пару-тройку дней в стационаре.
— Печально, — вздохнул Макс. — Значит ещё и билет на пароход придётся сдавать.
— Да что вы, Дмитрий Михайлович! — запротестовал городовой. — Разве ж так можно? Здоровье важнее. Тем более, пароход на Константинополь отходит каждое воскресенье. Впрочем, если это вас так тревожит, позвольте я улажу и этот вопрос.
